Дивные пещеры

— Все здесь?

— Все.

— Сложи назад.

Леночка присела на корточки и бережно — профессиональное движение всех кассиров — стала класть пачки назад в целлофановый мешок.

Громов сел опять под дуб и стал наблюдать за точными, хозяйскими движениями кассирши. Самое сложное было позади.

В ту ночь в бухгалтерии, после инцидента с пьяным Минаковым, Громову пришлось избить кассиршу, а потом уже потрясенную, сломленную, убедить, что наилучший выход для нее — взять все деньги, а свалить все на Минакова. Доказательства налицо: кассирша избита, деньги исчезли, Минакова видели входящим на завод пьяным.

Леночке было страшно, жалко Минакова, но Громов настаивал, убеждал, запугивал, соблазнял обеспеченным совместным будущим — это было главней, и Леночка согласилась…

Они тут же обсудили детали. Главный инженер сейчас уходит, прячет деньги в куче опилок возле столярной мастерской и проводит остаток вечера на людях, в городском ресторане, чтобы на него не пало и тени подозрения.

Леночка же все это время якобы лежит без сознания на полу в бухгалтерии. Из ресторана Громов звонит в бухгалтерию и говорит всего одно слово: «Привет». Оно означает — дело сделано.

После этого Перова бежит к проходной, изображает отчаяние, испуг, истерику и заявляет об ограблении заводской кассы.

Потом Евгений Семенович найдет способ вынести деньги с завода.

Случай представился только на вторые сутки после «ограбления века». Громов отдал приказ нарастить заводской забор в одном месте, где он был немного низковат.

Забор развалили, но, как и рассчитывал главный инженер, за смену сделать не успели, и на ночь забили кое-как дыру досками. Совершая вечерний обход завода, Евгений Семенович оторвал две доски и просто приставил их на место. Перова под предлогом перепечатки ведомости задержалась в бухгалтерии, пока на заводе не осталось никого, и через эту дыру вынесла деньги… Все прошло как по маслу.

И вот деньги лежали у ног Евгения Семеновича.

Леночка завязала мешок.

— Садись ко мне, — сказал Громов.

Кассирша бережно положила мешок на землю, подошла к сообщнику и села рядом.

— Ты сегодня какой-то необычный.

— Почему?

— Возбужденный, озабоченный какой-то…

— Дело есть, Леночка. Серьезное.

Глаза кассирши вспыхнули.

— Ты… мы убежим с этими деньгами? И начнем наконец-то жить?

Громов обнял за плечи Леночку, привлек к себе.

— Дурочка… Нас же сразу поймают.

Кассирша сникла.

— Да… да… Ты говорил… надо ждать, нельзя тратить, пока не забудут… Два года?

— Может быть, больше.

— О, боже! Как мне все надоело… Так хочется уехать отсюда…

— Мы и уедем. Будущее в наших руках. Сейчас я кое-что скажу тебе. Но для начала запомни вот что. То, что мы взяли — это не деньги.

— Не деньги? — удивилась Леночка.

— Да. Я тебе не говорил раньше, чтобы не разочаровывать, а сейчас скажу. Не деньги. Мы проживем их за два года, а то и меньше. Нам нужно положение, связи… Чтобы взять настоящие деньги, и при этом никуда не бежать, остаться уважаемыми людьми. Вот в чем перспективная задача, Леночка. Взять и остаться уважаемыми людьми.

— Сколько же… нам надо взять?

— Ну тысяч… пятьсот, семьсот…

— Пятьсот, семьсот? — ахнула Перова. — Это же почти миллион!

— Ну и что, миллион? — пожал плечами главный инженер. — Миллион-то в самый раз и будет…

Леночка порывисто обвила шею любовника, крепко поцеловала.

— Какой… какой ты необыкновенный! Слушай, а когда это будет?

— Скорее, чем ты предполагаешь. Сейчас как раз поговорим на эту тему.

Печать озабоченности легла на лицо Леночки.

— Ты говорил, — сказала она, — что намертво связан со Шкафом. Мы с ним должны делиться?

— Мы с ним не будем делиться.

— Но если он что пронюхает?..

— Он ничего не пронюхает.

— Но он такой проницательный…

— Твой Шкаф уже труп.

— Что?! — Кассирша невольно отшатнулась.

— Ну не в буквальном смысле, — усмехнулся главный инженер. — В переносном. Я его уберу со своего пути, нейтрализую. Мы с ним действительно были связаны. На самом первом этапе. Он кое в чем мне помог. Вынужден был помочь. — Громов опять усмехнулся. — Твой проницательный начальник оказался слепым кутенком. Теперь он мне не нужен. А людей, которые мне не нужны, я нейтрализую.

Леночка заглянула ему в глаза.

— И меня ты нейтрализуешь? Когда буду не нужна?

— Ты будешь мне всегда нужна.

— У тебя такие холодные глаза.

— Ну что ты… У меня нормальные глаза. Только они внимательные.

— Нет, холодные… Как, как… Вот у кошек бывают такие глаза, когда они что-то задумают.

— Что же могут задумать кошки? Как поймать мышь? Я тоже задумал поймать мышь.

— Нет… Кошки думают не только о мышах. Они коварные.

— По отношению к тебе я не коварный.

— Хотела бы верить, — вздохнула Леночка.

Громов погладил ее по волосам.

— Ты сегодня очень красивая…

— Я не успела сделать прическу.

— Ты и без прически… — Громов стал расстегивать на кофточке пуговицу…

— Не надо… Кто-нибудь пойдет…

— Кто здесь пойдет?

— А вдруг…

…Они лежали рядом. Крона дуба только на самой верхушке горела солнцем. Земля была еще теплая. С дуба изредка падали желуди и сухие листья. Листья падали осторожно, желтыми комочками обходили сучья своих еще зеленых собратьев и опускались на землю с покорным шорохом; желуди же простреливали крону, словно пули, с вызовом щелкали по земле. Листьям не суждено было возродиться — желуди несли в себе новую жизнь.

— А вот ревизор, — сказала Леночка. — Если его найдут… Ты его боялся. Правда, ты его боялся? Он что-то знает?

— Он учуял. Просто учуял, ничего он не знает. Есть такие люди — чуют за версту. Но его не найдут. Он попал в лабиринт, а оттуда нет выхода.

— А ты бы смог его спасти?

— Нет. Пещеры тянутся на тысячи километров, до самого моря.

— Откуда ты знаешь?

— Так говорят.

Они помолчали. Леночка о чем-то думала.

— Ведь ты его нарочно завел туда, — сказала она. — Я сейчас только догадалась.

— Бред. Городишь чушь. — Главный инженер зевнул, стал застегивать рубашку. — Если уж кто завел — так это ты. Вы с ним оставались вдвоем. А я был совсем в другом месте.

— Ты на меня не вали.

— А ты на меня. Он сам заблудился. Заблудился, и все.

Леночка пристально посмотрела на Евгения Семеновича.

— Завел… Не знаю уж как, но завел. Как я раньше не сообразила… Чтобы концы в воду.

— Какие концы? Он же ничего не знал.

— Ну так мог узнать,

Громов резко поднялся, посмотрел на часы.

— Ладно, хватит болтать, — сказал он. — Поговорим о деле.

— Что еще ты задумал?

— Через несколько часов приедут два человека. От их решения — расширять завод или нет — зависит наше будущее. Мы их должны очаровать. Есть такое старое романтическое слово — очаровать. Поняла? Одного я беру на себя. Другого очаруешь ты.

— Что это значит?

— Не прикидывайся маленькой.

— Ты хочешь… ты хочешь, чтобы я с ним…

— Не обязательно. Напои, закрути голову. Вы это умеете. Меня это не касается. Ревновать я не буду. То есть буду, — поправился главный инженер, — но я сумею справиться со своей ревностью. Задача ясна?

— Но это… Это аморально. Если бы я узнала, что ты… Я бы тогда… Я бы… возненавидела тебя…

— Аморально, не аморально, — поморщился главный инженер, — это все слова. Символы. Существуют не слова-символы, а дела, поступки, конечный итог. Запомни это раз и навсегда. Говорятся слова, клеятся ярлыки, плетутся интриги, а потом, когда приходит конечный итог, все это напрочь исчезает и очень скоро забывается. А итог остается.

— Конечный итог один, — сказала Леночка.

— Верно. От этого итога никуда не уйдешь. Но перед этим есть еще один итог. Живой. Трепещущий, прекрасный, радостный. У каждого он свой. И каждый, перед тем как уйти в иной мир, хочет подержать его в руках. И этого он добивается любыми путями. Средства не важны.