Рыбкин зонтик

Почувствовав укол страха, я прибавила шаг и, дойдя до конца здания, свернула за угол. Теперь я шла по узкому, плохо освещенному переулку, на котором гораздо меньше шансов поймать машину. Подумала было вернуться на проспект, откуда только что ушла под влиянием нелепого испуга, но в это время за моей спиной послышались мужские шаги.

В этом не было ничего особенного — может быть, человек возвращается с ночной смены, вполне возможно, он врач из той самой больницы, в которой лежит Удальцов, или он так же, как я, навещал больного — но мое сердце забилось учащенно, и позвоночник пронзила новая волна страха.

Я прибавила ходу, но шаги у меня за спиной тоже ускорились и начали понемногу приближаться. В этих шагах была пугающая особенность, звук их казался неровным, как будто нагоняющий меня человек слегка прихрамывал, да еще как-то неприятно подволакивал одну ногу. Почему-то эта деталь особенно пугала меня. Неудержимо хотелось оглянуться, чтобы увидеть преследователя, но вместе с тем это казалось мне невыносимо страшным…

Я шла все быстрее, уже почти бежала, но безмолвный преследователь не отставал от меня, наоборот, его неровные шаркающие шаги раздавалась все ближе и ближе.

Переулок превратился в узкий проход между двумя рядами металлических гаражей. Здесь было совсем темно, и, кроме нас двоих, — ни души. Я уже не сомневалась, что догоняющий меня человек — злодей, убийца или насильник, что я, полная идиотка, сама загоняю себя в мышеловку и ему остается только захлопнуть крышку, что здесь у меня не остается никаких шансов на спасение, на чью-нибудь помощь…

Довершая сходство с ловушкой, проход между гаражами закончился тупиком, до которого мне оставалось каких-нибудь двадцать метров. Убегать было больше некуда, и я собралась обернуться, чтобы встретить опасность лицом к лицу, но преследователь сделал несколько быстрых шагов, и холодная сильная рука схватила меня за горло.

От дикого, непереносимого ужаса я едва не потеряла сознание. Ноги мои ослабели, и я упала бы, если бы злодей не удержал меня на весу.

Удерживая меня одной рукой за шею, второй рукой он быстро и уверенно ощупал мою одежду. Его прикосновения были отвратительны, но даже в безнадежном, полуобморочном состоянии я почувствовала, что в них нет суетливой сексуальной озабоченности, нет одержимости похотью. Злодей что-то искал и очень быстро нашел — он вытащил у меня из кармана кошелек (после того, как в троллейбусе вытащили кошелек, я приспособила для этой цели бумажник Романа, все равно он был пуст) и кожаный футлярчик с ключами. В мозгу у меня промелькнула мысль, что это обычный ночной грабитель и что, скорее всего, получив то, что ему нужно, он меня отпустит, — но эта мысль была недолгой.

Я почувствовала на шее тугое облегающее прикосновение и с ужасом поняла, что он набросил на меня кожаную удавку.

Если прежде мной владела чудовищная слабость, не позволявшая шевельнуть ни рукой, ни ногой, то теперь, почувствовав приближение неминуемой смерти, я бешено забилась, пытаясь высвободиться из железных объятий убийцы или хотя бы ослабить охватившую горло петлю…

Но это было совершенно безнадежно. Руки убийцы казались просто нечеловечески сильными, и все мои попытки сопротивляться не приносили никакого результата, а удавка на шее затягивалась все туже и туже.

Воздух больше не проникал в мои легкие, и казалось, что они сейчас разорвутся и лопнут, как два воздушных шарика, в глазах темнело — хотя вокруг и без того было темно, но я поняла, насколько точно это выражение… Мое сознание начало мутиться, перед глазами поплыли радужные круги.

Говорят, что в последние секунды жизни перед внутренним взором человека проходит вся его жизнь. Перед моим мысленным взором ничего такого не проходило, единственная мысль, которая меня мучила, — это обида, что я погибаю по чьей-то злой воле, даже не понимая за что, что меня устраняют, как нелепую помеху, как соринку, попавшую в сложный механизм кем-то задуманного сложного плана… еще мне невыносимо хотелось воздуха, глоток, всего лишь один глоток свежего воздуха…

Я, кажется, уже потеряла сознание, как вдруг сжимавшая мое горло удавка немного ослабела. Судорожно, с хрипом я вдохнула упоительно свежий, влажный, живительный ночной воздух — и тут же упала.

Вместе со мной упал убийца. Он навалился на меня всем своим весом, но не предпринимал больше никаких попыток добить меня. А ведь сейчас это было бы легче легкого, потому что я, полузадушенная, едва живая, не смогла бы оказать ему никакого сопротивления…

Я лежала на грязном тротуаре и дышала, дышала…

Мне казалось в этот момент, что нет на земле большего удовольствия, чем просто дышать, пить маленькими глотками ночной воздух…

Жизнь постепенно возвращалась ко мне, и наконец я настолько пришла в себя, что смогла задать себе вопрос: почему этот злодей, который так упорно преследовал меня и так старался задушить, вдруг так неожиданно передумал и теперь не делает ровным счетом ничего? И вообще не подает никаких признаков жизни?

— Эй! — негромко окликнула я своего неизвестного убийцу.

Мне едва удалось выговорить это коротенькое слово — горло, недавно туго перехваченное удавкой, болело и не хотело слушаться.

Ответа на мой возглас не последовало.

Тогда я осторожно пошевелилась, стараясь высвободиться из-под навалившегося на меня мужского тела.

Это оказалось неожиданно легко.

Тело убийцы скатилось с меня и безвольно распласталось рядом со мной на тротуаре.

Вместе с жизнью ко мне вернулся страх.

Казалось бы, что может пугать человека, только что вырвавшегося из когтей смерти, буквально вернувшегося с того света?

Однако странное поведение ночного злодея пугало меня, как пугает все необъяснимое.

Я вскочила на ноги и сделала шаг в сторону. Ноги едва держали меня, они дрожали и подкашивались.

Мужская фигура, мешком лежавшая возле меня на тротуаре, даже не шелохнулась.

Тогда, преодолев страх, я склонилась над неподвижным телом и всмотрелась в человека, который только что едва не задушил меня.

Мужчина лежал на спине, уставившись в небо широко открытыми невидящими глазами. В его руке, откинутой в сторону, была зажата узкая полоска жесткой кожи — та самая удавка, которая всего минуту назад едва не лишила меня жизни.

Но теперь мой таинственный преследователь, мой несостоявшийся убийца сам был мертв.

Я всмотрелась в его лицо. Безусловно, я видела этого человека первый раз в жизни, он был мне совершенно незнаком. И точно так же я была уверена, что он мертв.

Что случилось с ним? Неужели существует возмездие за грехи, и этого злодея покарала некая высшая сила? Я невольно рассмеялась над таким романтическим предположением. Возможно, у него внезапно остановилось сердце или случился инсульт — во всяком случае, мне совершенно не хотелось сейчас думать о причине его смерти.

Выпрямившись, я еще раз взглянула на мертвого мужчину и в сердцах пнула его ногой.

Его поза была, должно быть, очень неустойчивой, потому что от этого легкого удара он перекатился набок. И тут я увидела истинную причину его смерти.

Из его спины, чуть ниже левой лопатки, торчала рукоятка ножа — или кинжала, стилета, не знаю точно, но только он был убит. Никакого инсульта, никакой небесной кары — все было куда проще и реальнее.

Я в ужасе огляделась по сторонам — ведь тот, кто убил его, должен находиться где-то рядом… Мне даже показалось, что неподалеку, возле одного из гаражей, мелькнула какая-то гибкая тень, но, возможно, это была просто игра воспаленного воображения.

В конце концов, подумала я, он — тот таинственный человек, который только что зарезал моего врага, — спас меня, а если бы хотел причинить мне какое-то зло, то давно уже сделал бы это, и сейчас мне нужно не ломать голову над загадками сегодняшней ужасной ночи, а поскорее уносить ноги из такого опасного места…

И когда я уже хотела броситься наутек, меня остановило серьезное и своевременное соображение.