Таксидермист

– А как вы передадите сигнал?

Роджер Элк вздохнул, пошел к выходу и стукнул в дверь.

– Давай, Мортимер. – Повернулся ко мне и подтянул свой галстук-шнурок. На губах промелькнула усмешка. – Я могу вам сказать, но, э-э, тогда нам придется вас убить.

Мистер Амбал показался в дверях и нехорошо прищурился на меня. И только что не зарычал. Адвокат махнул мне в сторону выхода:

– Мортимер, мистер Карсон не прочь проехаться.

Я вышел за порог, и Мистер Амбал, он же Мортимер, поймал меня за воротник и крепко ткнул в бок чем-то твердым, по ощущению (довольно болезненному) – стволом. Мне хотелось оставить Мортимеру преимущество неуверенности, и я не удосужился подтвердить тычок ни словом, ни знаком.

Мы прошли через обшитые панелями коридоры и затопали по лестнице в гараж. У меня уже не было сил относиться ко всему этому благоразумно. В общем, мне до чертиков надоело, что меня пихают и толкают, и я устал бояться. Возмущение росло и подымало во мне волну ненависти к этим идиотам, которые носятся со своим мировым заговором, за все, что они со мной вытворяют. И не дай им бог хоть пальцем тронуть Энджи.

Моя вера в добрые намерения Букермана приближалась к нулю. Может, я чего-то не понимаю, но парень, который так походя приказывает утопить человека в грязи или содержит шайку головорезов, не получит от меня нимба филантропа. Скорее наоборот.

Мы сели в «линкольн», и Роджер Элк открыл лифт. Я старался держать себя в руках. Главное – выбраться из здания. Только так я смогу вырваться – ни в коем случае не хотелось бы мне вновь пережить разочарование, какое я ощутил, когда шмякнулся об те стеклянные двери. Но теперь мне придется еще потягаться с Мортимером.

Против дуэта Бинга и боулера у меня было гораздо больше шансов.

Как и раньше, тот, что с пистолетом, сел позади, а Роджер Элк, открыв нам лифт и подняв машину наверх, сел рядом со мной. Когда раскрылись ворота гаража, я увидел, что на улице темно.

– Сейчас тот же день, в который меня сюда привезли, или нет? Который час?

– Тот же день, восемь часов. Итак, где наша белочка?

Вообще-то я подумывал отдать Пискуна и потом сообщить обо всем полиции, но такую возможность похерила парочка обстоятельств. Во-первых, я не хотел тащить их к себе домой и подвергать опасности Энджи. И во-вторых, если не можешь доверять собственному адвокату, стоит ли доверять полиции? Где начинается и где кончается этот культ/заговор? В-третьих, когда все сферы будут у них, они вряд ли возьмут и отпустят меня. В-четвертых, если в дикой истории Элка была хоть капля истины, то я вручу ему потенциальное оружие массового уничтожения общества. Элк только что спросил меня, на что я готов пойти, чтобы предотвратить такой поворот, и теперь я задавал себе тот же самый вопрос.

Нужно было придумать место, удобное для побега. Может, стоило попробовать привести их к Николасу – он такой человек, который мог бы выручить меня из этой беды. Но что, если его нет дома? Кроме того, нужно такое место, где много возможностей для бегства, что для меня значило – место, напичканное людьми и дверями, но при том такое, куда я мог бы увезти Пискуна на хранение. Или попросить Отто сделать это…

Маленький дьявол в последнее время стал необыкновенно полезен.

– Вокзал Гранд-Сентрал.

– И где?

– Парень, который работает на меня, сидит там по вторникам вечером в киоске с хот-догами. Он был у меня утром, когда пришел Слоун. Я замотал белку в пакет и велел ему увезти ее в безопасное место. Если нам чуточку повезет, мы застанем его там, прежде чем он свернется.

Роджер Элк поглядел на меня секунду и сказал:

– Поехали.

Вынул мобильник и набрал номер.

– Это я, Роджер Элк. Пошли кого-нибудь из парней на Гранд-Сентрал… Да, эти подойдут. Пусть ждут нас у входа на 42-й улице. Нельзя, чтобы наша птичка упорхнула из клетки.

Глава 22

«Народу – как на вокзале Гранд-Сентрал» – устаревшее сравнение. После ремонта здания и переименования его в 1988 году надо говорить: «Народу, как на терминале Гранд-Сентрал». В этом затасканном выражении поминается Главный терминал – высокий облицованный камнем зал, от вида которого у Микеланджело открылся бы фресочный зуд. У подножия утесистых стен по двум сторонам тянется аккуратный ряд старорежимных касс и выходов к поездам, а по всем четырем стенам открываются широкие сводчатые тоннели. В середине – справочный киоск с окошками на все стороны, массивными позолоченными часами с четырьмя циферблатами на крыше – чтобы ты всегда видел, на сколько опоздал. Каждый день пригородные пассажиры гордо несут через Главный терминал свою манхэттенскую продвинутость – поток целеустремленных векторов с брифкейсами, который только за счет силы воли и стальных нервов никогда не сталкивается ни сам с собой, ни даже с путающимися под ногами туристами.

Большую часть станции теперь занимают переходы, которые ведут от Главного терминала к метро, магазинам, платформам и на улицу. Наложенные друг на друга матрицы низких сводчатых и нередко покатых тоннелей придают внутреннему устройству станции вид пересохшей парижской канализации.

Я подумал, что киоск Отто скорее всего находится в одной из ниш, где аренда не так велика и много народу. Но где именно, я не знал, и у вокзального подъезда на 42-й улице объяснил похитителям свою неуверенность.

Роджер Элк сощурился и жестом велел мне выходить из машины – в объятия принимающей делегации, состоявшей из четверых высоких худых джентльменов с бобриками. На них были смокинги, у некоторых – клетчатые, и я заметил по крайней мере одного в кушаке. Пахло от них лавровишневой водой. Ясное дело, Николасовы мумии распеленались.

«Четверка парней» отрядила за руль чувака с локоном на лбу и в шляпе-пирожке. Поблизости я засек копа – он двигался к нам, не иначе, возмущенный «линкольном» на автобусной остановке.

– Езжай к выходу Вандербильта. Жди нас там, – сказал чуваку Роджер Элк. Пирожок, газанув, укатил под эстакаду. Коп остановился, и на него тут же напали заблудившиеся туристы. Он так и не дошел до нас, не дал мне проверить выдержку. У копа за спиной моя охрана провела меня в здание.

Роджер Элк впереди всех шагал к Главному терминалу и прямо к справочному киоску. Банда мумий с Мортимером во главе без труда расклинивала толпу. Час пик уже миновал, но народ еще толкался.

Отстояв двадцать секунд в короткой очереди, Роджер Элк изложил свой вопрос.

– Где тут продают горячие сосиски? – проговорил он в окошко.

Женщина в справочном рассеянно жевала резинку. У нее на жилетке вяло болтался большой бэдж с именем «Хейди Моос».

– Наверное, там, где есть булочки, милашка. Ха! – Роджер Элк сурово поглядел на нее, и Хейди вдруг увяла. – Да не переживайте так! Господи! Около выхода Вандербильта стоит тележка. – Она показала карандашом через плечо.

Роджер Элк махнул нам, и я нащупал в кармане карточку «Дадко™». Времени уже не оставалась, и если я быстро не найду случая сбежать, у меня его не будет больше никогда. Едва мы подойдем к тележке с хот-догами и Роджер Элк спросит про белочку, Отто растеряется или, того хуже, не врубится, и тогда я поеду обратно заниматься подводным плаванием в грязи.

Мы пересекли терминал, и я начал отставать, чтобы оказаться в хвосте нашего клина, и оглядываться на мумию, которую я оглушу первой. Я задумал выйти из клина через заднюю дверь, чтобы передним пришлось обруливать свалившегося товарища, которого я шарахну из «Дадко™».

Пока мы шли по переходу, мумия подталкивала меня вперед, очевидно, заметив, что я норовлю отстать. Впереди через головы толпы я уже разглядел красно-белую вывеску «Короля сосисок».

Толпа расступилась, и сердце у меня оборвалось при виде сосисочной тележки, полосатой куртки и красной фески продавца. Он стоял к нам спиной – протирал тряпкой гриль.

Роджер Элк постучал по прилавку; в ушах у меня звенело от страха – я медленно тянул из кармана карточку «Дадко».