Возвращение блудной мумии

— Зато у меня есть телефон Джейн, — безжалостно заявила я. — Ты же полицейский. Позвони в вашу дежурную службу, там по номеру тебе сразу определят адрес.

— Ты что, много детективов читаешь? — грустно спросил Пепе.

— Я их еще и пишу.

Вынув сотовый телефон, Тамайо набрал номер.

— Записывай, — сказал он мне и продиктовал адрес в квартале Грасиа, относительно дешевом районе Барселоны, заселенном в основном эмигрантами и испанцами некаталонского происхождения.

В квартиру Джейн мы позвонили снизу по домофону, но никто не ответил.

— Видишь, ее нет дома, — констатировал инспектор. — Зря только время потратили. И так было очевидно, что ее нет — к телефону-то она не подходила. Наверняка уехала куда-нибудь за город. Все-таки сегодня праздник.

— А что, если она дома, но не подходит к телефону и не отвечает на звонки в дверь?

— Зачем это ей?

— Если Джейн убила Родни, то вполне могла запаниковать, решив, что полиция каким-то образом может выйти на ее след. Вдруг она именно сейчас собирает вещи, готовясь покинуть страну? На звонки не отвечает из предосторожности, а может быть, не хочет, чтобы ей мешали.

— Именно сейчас? Никто не препятствовал Уирри покинуть страну вчера или позавчера.

— Это всего лишь предположение. Разумеется, Джейн могла уехать и сразу после убийства. Раз уж мы здесь, почему бы нам не спросить о ней у соседей? Вдруг они что-то знают.

С грустным вздохом Пеле нажал на кнопку звонка соседей Джейн по этажу.

— Кто там? — послышался из домофона женский голос с сильным андалузским акцентом.

— Полиция, — объяснил Пепе. — Инспектор Тамайо. Я…

— Значит, Марухита все-таки вызвала полицию, — разволновалась женщина. — Никакого сладу с ней нет! Вечно устраивает бурю в стакане воды из-за каждого пустяка. Ну, подумаешь — кот орет. Поорет и перестанет. Коты всегда орут, природа у них такая. Вот если кота кастрировать, тогда другое дело…

— Может быть, вы все-таки откроете дверь? — предложил Пепе. — Я поднимусь к вам на этаж и с удовольствием побеседую на тему котов и кастрации. Дело в том, что у одного моего коллеги есть тетка в Вальпинеде, которая потрясающе готовит свиные уши, так вот у этой тетки кот…

— Лично я считаю, что кастрировать следует не только котов, — сообщил домофон. — Пару месяцев назад Марухите пришла в голову идея создать женское кастрационное антимачистское движение, но я объяснила ей, что это подсудное дело. Вот если внести соответствующее предложение в парламент…

— Будьте любезны, откройте дверь, — напомнил Тамайо.

— Да-да, конечно, — спохватилась женщина. — Проходите.

Дверной замок щелкнул, инспектор повернул ручку, и мы наконец вошли в подъезд.

Двери двух квартир на площадке третьего этажа были приоткрыты, а на лестничной клетке нас поджидали две колоритные дамы — полная и смуглая андалузка в фартуке с накрученными на бигуди волосами и напоминающая цыганку высокая тощая тетка лет сорока в длинном, до пят, ядовито-зеленом халате.

— Вы разговаривали со мной, — сообщила мадам в бигуди. — Меня зовут Лауренсия, а это Марухита, моя соседка.

— Можно взглянуть на ваше удостоверение? — подозрительно спросила “цыганка”. — Всякий может заявить, что он полицейский. Кругом столько бандитов…

— Да-да, разумеется.

Тамайо достал из кармана документы.

— Мя-ааа! Мьяу-ааа! — послышались из-за запертой двери истошные кошачьи вопли.

— Ну вот. Опять, — вздохнула Лауренсия.

— А как вы догадались, что нужно приехать? Я ведь только собиралась позвонить в полицию, но еще не звонила, — недоверчиво прищурилась Марухита.

— Мы хотели побеседовать с вашей соседкой, Джейн Уирри, но, похоже, ее нет дома. На звонки по мобильному телефону она тоже не отвечает. Вы не в курсе, может быть, Джейн куда-нибудь уехала?

— Я же говорила — убили английскую ведьму, — торжествующе вскинула голову “цыганка”. — Ведьмы всегда плохо кончают. Кот не зря орет. Держу пари — это негр ее прикончил. Он мне сразу показался подозрительным. Ты бы видела, с каким лицом он выскочил на улицу. Чуть с ног меня не сшиб. Как раз после этого кот и начал орать.

— А с чего ты взяла, что негр именно к английской ведьме приходил? — спросила Лауренсия. — Ты же не видела, с какого этажа он спускался.

— А к кому, интересно, мог приходить негр, если не к английской ведьме? — подбоченилась Марухита.

— Он был лет тридцати, высокий, бритоголовый, стройный, в хорошем костюме? — вмещалась я.

— А ты откуда знаешь? — изумленно уставилась на меня “цыганка”. — Точно. Такой он и был. Высокий, бритоголовый, в костюме.

— Что еще за негр? — вопросительно посмотрел на меня инспектор.

— Лиланд, — пояснила я. — Из Группы Творческой поддержки. Вообще-то он с приличным сдвигом. Впадает в ярость по поводу и без повода. Такой запросто может укокошить в состоянии аффекта. Только вот зачем ему убивать Джейн? Он в рот ей смотрел, ловил каждое ее слово. Я была уверена, что он ее боготворит.

— Боготворит, как же! — фыркнула Марухита. — У этих мужиков только одно на уме. Я же говорю — кастрировать их надо. Что мужиков, что котов. Недавно группа Прогрессивного женского движения, президентом которой я, кстати, являюсь, приступила к работе над проектом создания антимачистского кастрационного движения. Хочешь присоединиться к нам? Я могу вкратце изложить тебе основные пункты нашей программы…

— И давно вы видели этого негра? — вмешался Пепе.

— Естественно, кастрировать мы будем не всех, — отмахнулась от него горящая энтузиазмом “цыганка”. — Наш проект…

— Давайте все-таки поговорим о негре, — скрипнул зубами Тамайо. — Когда именно вы его видели?

Марухита недовольно поджала губы.

— Я специально заеду к вам, чтобы побеседовать о вашем проекте, — пообещала я. — А сейчас, будьте добры, расскажите нам о Лиланде.

— Я видела его вчера вечером, — Прoизнесла Марухита. — Часов этак в восемь. Я вышла на улицу вынести мусор, а когда возвращалась, он выскочил из подъезда. Чуть с ног меня не сбил. Лицо перекошенное, глаза выпученные, пот на лбу — типичный убийца. Непонятно, как еще он меня не прикончил. С тех пор кот и орет. Я еще ночью пару раз звонила в дверь к англичанке, хотела, чтобы та его утихомирила, но на звонки никто не отвечал.

Словно в подтверждение слов “цыганки” из квартиры Джейн раздался новый кошачий вопль.

Склонившись к замочной скважине, инспектор прижался к ней ноздрей и несколько раз с шумом втянул воздух.

— Ну как? Пахнет тухлятинкой? — с надеждой поинтересовалась я.

— Скорее кошачьей мочой, — поморщился Тамайо.

— В таких случаях полиция обычно вскрывает дверь, — напомнила я.

— Я не из этого округа, — возразил Пепе. — На Барселону мои полномочия не распространяются.

— Так вызови местных полицейских, — пожала плечами я.

— Ну почему это должно было случиться именно в праздник? — грустно вздохнул инспектор.

Уже успевшая окоченеть мадам Творческий Блок лежала на полу гостиной. Ее вышедшие из орбит остекленевшие глаза сосредоточенно созерцали трещины на потолке, по-собачьи оскаленный рот был широко открыт, а шею опоясывала узкая и глубокая темная борозда. Джейн задушили то ли проволокой, то ли шнурком. Зрелище было малоприятным. Я подумала, что, окажись я на месте кота, тоже бы всю ночь орала как резаная.

В комнате все было перевернуто вверх дном. Диванные подушки вспороты, ящики письменного стола валялись на полу, часть книг была сброшена с полок.

Бригада экспертов бодро рыскала по квартире в поисках улик и отпечатков пальцев. Глаза слепили белесые сполохи фотовспышки. Я тихо стояла в уголке, с любопытством наблюдая за развитием событий.

Прибывший на место преступления комиссар барселонской уголовной полиций Вирхилио Кор-ралес оказался старым приятелем отца Пепе Тамайо. Инспектор по секрету уже успел сообщить мне, что лет пять тому назад комиссар Корралес крутил бурный роман с живущей в Вальпинеде теткой Примитиве и просто с ума сходил от приготовленных ею свиных ушей, но коварная Беатрис изменила ему с молодым танцором фламенко из Хаена, и с тех пор комиссар смотреть не может на свиные уши.