Мужчина для досуга

Мне это удалось, но разнообразия в светской жизни не прибавило. Я по-прежнему основную часть времени проводила в четырех стенах собственной квартиры, и с окружающим миром меня связывал почти исключительно телефон. А рассказы Масика о том, что он наконец встретил женщину своей мечты, что наша свадьба вот-вот состоится и вообще он уже присматривает обручальные кольца, с тех пор воспринимала, как невыключенный телевизор во время генеральной уборки квартиры. Какая разница, о чем он там вещает: о завершении уборки картофеля или об очередной смене министра обороны. Меня ни то ни другое в принципе не касается.

И на это заседание клуба я бы не пошла, если бы вчера ко мне не нагрянула лучшая подруга Галина и не устроила мне разнос за то, что я распустилась, опустилась и вообще веду себя кое-как, а если точнее – то как улитка, забившаяся в раковину. И мои ссылки на плохое самочувствие, депрессию и тому подобные вещи уже надоели. Потому что они не причина, а следствие моего образа жизни.

– Тебе же еще и сорока нет, – горячилась Галка, – а ведешь себя, как глубокая старуха. Когда ты последний раз делала маникюр? Что с твоим лицом – ты же всегда за ним следила? И почему ты ничего не ешь – язву хочешь заработать?

– Не ем потому, что нет аппетита, – отбивалась я, как могла. – Зачем мне маникюр, если я нигде не бываю, только в издательстве? Там нужна моя работа, а не макияж и туалеты. И не хочу я никого видеть, кроме тебя, Марины и Володи, а для вас я и такая сойду. Масик же просто не замечает, как я выгляжу…

– Ты так и собираешься прожить всю жизнь? С Масиком?

Вопрос был, конечно, интересный. Нет, так жизнь я проживать не собиралась, но штука заключалась в том, что жить мне было, в общем-то, неинтересно. Даже приглашение из клуба любителей детективов, куда я попала чуть больше года назад, не радовало. Два предыдущих я проигнорировала, потому что плохо себя чувствовала, было много работы и вообще… Примерно так я все изложила Галке, которая обозвала меня «малахольной занудой» и еще кое-как покрепче, заставила перемерить немногие приличные костюмы и платья, которые у меня были, собственноручно отгладила элегантную черную юбку, к которой полагался кипенно-белый свитер, и взяла с меня страшную клятву, что я пойду в клуб причесанная и подкрашенная «по высшей категории» и постараюсь все-таки обеспечить себе провожатого. Я оделась, причесалась, подкрасилась – провожатого, правда, так и не обрела. Но уж тут моей вины не было.

От вялых и невеселых размышлений я поневоле оторвалась, когда обнаружила, что улица перекрыта невероятным количеством пожарных машин. На темноватой в общем-то вечерами Рождественке было светло как днем и так же оживленно. Со свойственным мне оптимизмом я решила, что горит именно тот дом, где обретается мой клуб. Ошиблась: горело монументальное здание, где, по моим представлениям, находилось Министерство морского флота. И где когда-то, в незапамятные времена работал мой единственный теперь приятель. Я мысленно сделала зарубку: позвонить Володьке (этому самому приятелю) и деликатно напомнить, что он обещал мне поставить на компьютер нечто, именуемое «факс-модем», дабы облегчить связь с внешним миром и разнообразить досуг. Обещание было дано месяца три тому назад. Для Володьки это в принципе не срок, с ним обещанного можно прождать и три года, причем безрезультатно, но в данном случае мне нужно было срочно чем-то себя занять, остальные источники развлечения себя исчерпали. Значит, завтра придется звонить.

И тут же мысленно чертыхнулась, вспомнив – по ассоциативному идиотизму – про Марину, Володькину жену и мою вторую близкую подругу, которая примерно тогда же дала мне на сохранение дискету, нагородив вокруг этого, в общем-то, примитивного события целую кучу каких-то таинственных намеков, полупризнаний и даже страшилок. Мои знакомые почему-то считают, что если я зарабатываю на хлеб переводами детективов, то меня можно озадачивать всяческими загадочными событиями из их собственной жизни, совершенно не интересуясь моим мнением на этот счет. Поднимать суету и разводить таинственность вокруг какой-то дискеты – увольте, это без меня. Но если Марине нужно, чтобы Володя ни о чем не знал, – да ради бога, мне не жаль. Тем более мы с Мариной давным-давно дружим и сплошь и рядом общаемся, не ставя об этом в известность ее супруга и моего приятеля. Так даже интереснее. Да и с первой Володькиной женой, Ларисой, мы до сих пор в прекрасных отношениях, о чем мой приятель и не подозревает. Правда, узнает она от меня о своем экс-супруге и его новой жене только то, что известно всем и каждому. Впрочем, я отвлеклась.

Дискету я, разумеется, взяла, хотя достаточно скептически отнеслась к Марининым заклинаниям хранить тайну. Раз надо – значит, надо, просят сохранить – сохраню, о чем речь. Справедливости ради добавлю, что, если бы с аналогичной просьбой ко мне обратился Володя, я и его уважила бы и не стала бы информировать об этом Марину. Возможно, муж и жена – одна сатана, но, безусловно, две совершенно разные личности.

Надо бы позвонить Марине завтра, давненько не виделись, можно встретиться, кофейку попить, поболтать о своем, о девичьем. Балда, она же именно в Морфлоте работает, а там пожар. Ну и ладно, пусть сама разберется со своими проблемами и потом мне позвонит. И Володю можно пока не тревожить: жила же я как-то без «факс-модема», так что годом больше, месяцем меньше – принципиального значения не имеет. А мелкие вопросы, скопившиеся у меня, можно адресовать кому-нибудь еще. Не один же Володька в компьютерах разбирается. Кое-что в них и Масик соображает и, кстати, обещал помочь, но обещать, как известно, не значит жениться.

В клуб я, конечно, опоздала, свободных стульев уже не было, пришлось пристраиваться на подоконнике, благо в старину их делали достаточно широкими. Обычно наши заседания проходят так: приглашают какую-то пишущую личность, которая только что издала очередной (или первый) свой шедевр и нуждается в рекламе. Происходит своего рода презентация произведения, после чего автор выставляет напитки и закуски, а сам ждет, не купит ли кто его книгу с автографом. Случается – покупают, но больше все-таки интересуются фуршетом.

Когда я отдышалась и осмотрелась, то обнаружила, что на сей раз рекламируется творение пресс-секретаря одного очень известного политика. Бывшего, естественно, пресс-секретаря. Который в соответствии с недавно появившейся доброй традицией вылил на своего экс-шефа такой ушат грязи, что захотелось срочно принять душ.

Мне говорили, что лицо у меня достаточно выразительное, и обычно я за ним бдительно слежу, особенно на публичных мероприятиях, но на сей раз эмоции явно перевесили здравый смысл.

– Вы здесь первый раз? – прошептал кто-то над самым моим ухом.

Я подняла глаза. Надо мной склонился мужчина средних лет, и в общем-то приятной наружности. Не совсем в моем вкусе: блондин, причем скорее худощавый, чем упитанный, но ничего. И глаза внимательно-ласковые.

– Почему вы так решили? – задала я встречный вопрос.

– У вас такое выражение лица…

– Идиотское, – услужливо подсказала я.

– Я бы сказал – непосредственное, – усмехнулся мой собеседник.

На нас начали оглядываться. Откровения бывшего пресс-секретаря меня не взволновали, а посему я решила выйти в холл покурить. Глядишь, говорильня закончится, можно будет пообщаться кое с кем из знакомых. Потусоваться, как изъясняется нынешняя молодежь.

Я достала сигарету и обнаружила в непосредственной близости от своего носа горящую зажигалку. Ее держал давешний блондин, которому я тут же выставила два плюса: курит и обладает хорошими манерами. Нынешние мужчины решительно разучились ухаживать за дамами. Судя по сему, вечер, как говорил герой одного из моих любимых фильмов, переставал быть томным. Интересно, что блондину от меня нужно? Скучно? Скорее всего. Женщин-то в клубе раз-два и обчелся, причем таких, рядом с которыми я и в «натуральном», так сказать, виде, то есть после утреннего умывания, выглядела бы как Софи Лорен на танцах в сельском клубе. А уж при параде – спасибо Галине! – тем паче. Ни на что серьезное я, разумеется, не рассчитывала, но запас положительных эмоций лишним никогда не бывает.