Крокодил из страны Шарлотты

Я подумала, что тогда лучше всего вернуться на ту же дорогу, не собирается же «опель» вечно торчать на Сенаторской. А еще я подумала, что у Алиции насчет него какой-то заскок.

– Ты знаешь этого типа? – спросила я, вспомнив показавшийся мне знакомым профиль.

– Может, и знаю, – как-то странно ответила Алиция. – Не уверена.

– Сдается мне, где-то я его видела. Интересно, где и когда?

– Надеюсь, ты его не видела никогда в жизни, – помолчав, сказала она как-то слишком уж серьезно и тут же сменила тему: – Слушай, а может, ты мне вернешь наконец словари?

– О боже! – вырвалось у меня. – Алиция, пощади, умерь хоть чуть-чуть полет своих мыслей! Или словари тебе вспомнились в связи с этим типом?.. Теперь куда?

– Поезжай через рынок и сверни налево за Барбаканом. Не сейчас, дальше.

– Там нет знака?

– Не знаю, если есть, высадишь меня.

– Хорошо, отдам тебе словари. Завтра же привезу. Нет, послезавтра. Вечером. Будешь дома?

– Наверно, на всякий случай позвони. Вот здесь! Останови, я выйду.

Я послушно остановила машину, не успев ничего выяснить насчет того типа.

– Большое тебе спасибо, – сказала на прощание Алиция. – Ты даже не представляешь, как ты меня выручила. Позвони послезавтра, пока!

И ушла – ушла в ту сторону, откуда мы приехали.

Собственно, ничего особенного не произошло. Будто Алиция в растрепанных чувствах для меня редкость! А может, она всерьез нервничает, может, у нее есть какие-то важные причины? Синий «опель»?.. Ну да, действительно ехал за нами, а если это случайно? Оторвались мы от него довольно легко, хотя попробуй угнаться за моим удальцом «вольво»! Я даже не заметила, какой у него номер… Интересно, как тут Алиция без меня жила? Насколько я знаю, ее жизнь не была связана с какой-то опасностью, ей нечего и некого было бояться. Или я не все знаю?.. А этот их брак с Гуннаром, который должен был состояться уже несколько месяцев назад, почему они тянут? Последнее время Гуннар выглядел каким-то недовольным… или расстроенным?.. Знакомый профиль, где я его видела? И почему она сказала «надеюсь»?

Такими вот мыслями, неясными и бестолковыми, была забита моя голова, когда я возвращалась в тот раз домой, – правда, они очень быстро улетучились – мне и своих забот хватало. Через день я позвонила Алиции, но дома ее не оказалось. Позвонила на следующий день и даже растерялась. Реакция на мой звонок была такой бурной, как будто мы не встречались по меньшей мере лет пять и того, что я могу ей позвонить, она ну никак не ожидала.

– Обязательно приходи! – обрадованно вопила она в трубку. – Посмотришь, какой ремонт я сделала!

Тут я окончательно обалдела, ведь не далее как три недели назад, сразу же по приезде, я уже имела удовольствие любоваться ее свежевыкрашенными стенами. Что-то тут не так, подумалось мне, не могла же она в одночасье ни с того ни с сего впасть в такой глубокий маразм! На языке уже вертелся вопрос, не принимает ли она меня за кого-то другого, но я отложила выяснения на потом, пообещала только прийти вечером и напомнила о словарях.

– Ах, ну да, верно! – ужасно обрадовалась Алиция. – Помню – что-то мне от тебя нужно, а вот что, хоть убей, не соображу. Конечно же, словари! Приезжай, с семи я точно дома!

Раз с семи, то я на всякий случай приехала после восьми. И не увидела в ней ни следа той кипучей радости, которую она выплеснула на меня по телефону. Привычной рассеянности как не бывало, она выглядела сосредоточенной и даже напряженной.

– Слушай, я боюсь, – тихо сказала она. – Боюсь, как не знаю кто. Ты не думай, я отлично помню, что ты у меня была, просто мне требовался повод, чтобы тебя пригласить. А про словари как на грех позабыла. Кстати, ты ими пользуешься?

– Еще бы. Держу под рукой, когда читаю французские и английские детективы, и аккурат сейчас у меня завелось кое-что из этого чтива. Не вовремя ты про них вспомнила.

– Можешь в следующий раз забрать. Мне они не нужны.

– Спасибо, заберу, но, убей меня бог, я ничего не понимаю. Почему тебе нужен какой-то повод, чтобы приглашать меня? А просто так уже пригласить нельзя?

– Не знаю. Я боюсь. Мне кажется, за мной все время следят. Я даже уверена.

Я пренебрежительно пожала плечами:

– Ну допустим. А ты что, ведешь преступный образ жизни, воруешь, собираешься смыться с награбленным? Да пусть себе следят на здоровье, не обращай внимания.

– Я боюсь, – упрямо повторила Алиция.

Да, с нервишками у нее и впрямь было неладно. Никак не могла усидеть на месте, то и дело вскакивала, шастала из комнаты в комнату, из угла в угол. Мне вовсе не улыбалось бегать за нею во время разговора, я передвинула кресло и пристроилась у соединяющей обе комнаты двери – широкой, в четыре филенки. Дверь эта всегда была раскрыта настежь и даже приперта мебелью – Алиция, живя одна, не видела надобности ее закрывать.

– Чего ты боишься, черт тебя дери? – потеряла я всякое терпение. – Есть же какие-то основания?

Алиция остановилась у комода «антик» и занялась перестановкой с места на место безделушек.

– Боюсь, что я слишком много знаю, – задумчиво протянула она.

Я уставилась на нее в полной растерянности.

– Ну хорошо, тогда скажи мне что-нибудь из того, что ты знаешь. Будем бояться вместе. В компании веселей.

– Не валяй дурака, я серьезно. И ничего тебе не скажу – не хочу впутывать. Я-то узнала про все случайно. Помнишь тот наш разговор, когда я просила переправлять мне не все письма?

– Помню, ну и что?.. Никаких писем и не было, только одно, от Соланж. Ты его имеешь в виду?

– Нет, были еще, но они пересылались через других.

– Какая разница. Все равно я в этих языках не разбираюсь.

– Твое счастье. А я вот разбираюсь. Одно из писем попало ко мне случайно. Не здесь…

Она умолкла, все с тем же отсутствующим видом скользнула по мне взглядом, потом перешла в другую комнату и для разнообразия принялась общипывать стоявшие на столике гвоздики. Я развернулась в кресле за ней.

– Ну и?..

– Вдобавок ко всему неясно, кого надо бояться, тех или других. Скорее тех, о ком я слишком много узнала…

– … а не других, которым хочется узнать столько же? – понятливо ухватила я на лету. – На твоем месте я бы с этим делом куда-нибудь обратилась.

– Ни в коем разе! – решительно отрезала Алиция. – То есть ты бы, может, и обратилась, а я нет. У меня на этот счет свои соображения. Кстати, не забывай, ты на виду заодно со мной.

Она оставила в покое гвоздики, переместилась к застекленному шкафу и вытащила свечи. Две длинные красивые красные свечи. Я снова развернулась вслед за ней, и взгляд мой упал на стенку рядом со шкафом.

– О! – Я была приятно удивлена. – Да ты, оказывается, почище меня увлекаешься контрастами!

Из свежевыкрашенной стены безобразно торчал огромный крюк – на такой запросто можно было подвесить тушу мамонта. Наверняка выдержал бы. И на таком вот крюке, на изящном красном шнурочке, болталась пара хорошо мне знакомых кастаньет. Этот одиноко торчащий крюк я давно приметила и все ждала, что на нем окажется зеркало в мраморной раме или нечто подобное, но уж никак не вещица весом в пятьдесят граммов. Алиция перехватила мой взгляд и рассмеялась.

– Здесь раньше красовалась та пошлая мазня, помнишь? Закрывала дыру в стене. Мазню я выкинула и собиралась подыскать взамен какую-нибудь картину, но пока подходящей не нашла, а если в стене есть крюк, то на нем должно что-то висеть, логично? Не пропадать же ему зря. Погоди. Сейчас угощу тебя кофе.

Она положила на стол вынутые из шкафа свечи, достала чашки. Я следила за ее действиями со снисходительной иронией – вполне понятной, если учесть, что на столе уже были две чашки, выставленные пару минут назад.

– Алиция, приди в себя, – со вздохом сказала я. – Или ты расщедрилась на тот случай, если мы вдруг начнем двоиться?

– Ох, что это я? – удивилась Алиция и вернула чашки на место. – Пойми наконец, я боюсь! Места себе не нахожу! Вся на нервах!