Любовь и золото

— Что это?

— А ты как думаешь?

— Не знаю… Гадость какая-то…

— Он что у тебя, никогда водяры не пил? — Роман на полном серьезе спросил у Вити. — Э-э, брат! Давно пора начинать. Пей до дна! До дна, я сказал!

— Спасибо, но что-то не хочется… — Вадик вытер губы рукавом рубахи.

— Есть такое слово — надо! — с пафосом произнес Наливайко. — Что ты хнычешь, как девчонка? Ты же мужик!

— Мне не хочется… — упрямо повторил Вадик.

— А мне, думаешь, хочется? Думаешь, мне приятно это говно хлестать? — Роман еще плеснул в баночку из бутылки. — Давай-давай, по-быстрому. Так сказать, примешь боевое крещение.

— Ром, ты это… — попытался вступиться за брата Витя.

— Молчи, щенок, — без капли злобы в голосе сказал Наливайко, проводя пятерней по его лицу. — Тебе слова не давали.

— Я молчу… — сразу как-то поник Витя.

Вадик понял, что на брата надеяться не стоит, он не поможет. Будто в подтверждение этой мысли, Витя, легонько толкнув его локтем в бок, шепнул:

— Выпей, и он отвяжется…

— Ну? — Роман выжидательно посмотрел на мальчишку. — Пить будем или глазки строить? Время не ждет.

Выхода не было… Вадик заглянул в баночку. Поморщился. Набрал полную грудь воздуха. Выдохнул, как перед прыжком в воду…

Остальные ребята следили за ним с любопытством и состраданием. Похоже, что каждый из них когда-то прошел через это.

Вадик запрокинул голову, буквально залил рот водкой и резко, одним глотком (ему даже показалось, что со скрежетом), протолкнул ее в пищевод. По всему телу прокатилась горячая волна, в висках загудело, застучало…

— Уважаю! — восторженно сказал Роман. — Понравилось?

— Нет… — буркнул Вадик.

«Вот откуда у Витьки это словечко — «уважаю»…» — подумал он.

— Не верится даже, что в первый раз, — продолжал наигранно восхищаться Наливайко. — Молодчина, это я тебе говорю! Дай пять! — Крепко пожав вялую мальчишескую ладошку, он вытряхнул из пачки папиросу. — Держи. Теперь нужно закурить это дело. Эй, ты как вообще? Соображаешь?

Вадик посмотрел на брата, но тот делал вид, что полностью поглощен очисткой картофелины.

— Нормально… Все в порядке, спасибо зарядке… — сказал он, зажав губами бумажную трубочку и сощурившись, когда Роман подносил горящую спичку к кончику папиросы.

Вадик опьянел за одну секунду, хоть сам и не почувствовал этого. Нервозность и волнение вдруг исчезли, на их место пришло равнодушие. Он затянулся папиросным дымом и даже не ощутил першения в горле — оно было обожжено водкой.

— Мужаешь на глазах. — Роман ударил по струнам и затянул длинную, тоскливую песню про тюрьму, а остальная ребятня принялась фальшиво ему подпевать. За тоскливой песней последовала веселая хулиганская и матерная. Вадик так и не понял, о чем в ней говорилось, — уж очень много было незнакомых слов.

Роман все пел и пел, а Вадик, положив голову на Витькино плечо, пребывал в странном, прежде незнакомом ему, состоянии. Вроде бы он не спал, но перед глазами плыли разноцветные круги и загогулины. Чуточку подташнивало, ноги и руки сделались будто ватными.

«Только бы отец не узнал… — В его нетрезвом мозгу металась одна единственная мысль. — Только бы не узнал…»

Стемнело и похолодало. В небе зажглись крупные звезды. На берегу заквакали лягушки. Резкие порывы ветра бережно покачивали барку, словно убаюкивая ее.

Вадик открыл глаза. Незнакомый ему мальчишка лет четырнадцати что-то запальчиво рассказывал. Роман задумчиво ковырял тоненькой палочкой в потухающем костре. Все остальные слушали, раскрыв рты.

— …Ну, я ее поманил пальцем, а она бедрами так покачивает-покачивает, искокетничалась вся. А потом — р-раз! — и юбку сняла. Прямо через голову и сняла.

— Да ну! — вставил кто-то.

— Вот тебе и «да ну!» — Мальчишка многозначительно прицокнул языком. — Я гляжу, а она без трусов! Вообще без трусов!

— Ну и как? — послышалась очередная возбужденная реплика.

— Первый класс! — Парнишка провел языком по губам, будто облизывался. — У нее между ног целый куст! Ну, я притянул ее к себе, а она мне — шасть! — языком в рот залезла. Это ва-аще обалдеть! Ну, повалились мы на матрас…

— Врешь ты все, Женька, — вдруг оборвал его Витя. — От первого до последнего слова. Я тебе не верю.

— Чо-о-оо?! Это я вру? — Мальчишка аж подскочил на тощей заднице.

— Да, ты врешь, — спокойно ответил Витя.

— За базар отвечаешь? — Парень сжал пухлые кулаки.

— Отвечаю!

— Ну, б…, тогда держись! — Женька вскочил на ноги, но добраться до своего противника не смог — Наливайко схватил его за шкирку.

— Отставить петушиные наскоки! — громко сказал он. — Каждый конфликт должен решаться честным боем. Один на один, по всем правилам — ногами не драться, не кусаться, не царапаться. Проведем турнир благородных рыцарей.

— До первой крови! — закричала шпана. — До первой крови!

— Разумно… — Роман отвел Витю и Женю в сторонку и поставил их друг против друга. Остальные мальчишки окружили их, лишь Вадик остался сидеть на прежнем месте. Он не совсем понимал, что происходит, что должно произойти.

— Погнали! — громко скомандовал Роман.

И тут же первый выпад сделал Витя. Он ударил коротко, точно и сильно, поддых.

Женя отпрянул, чуть согнулся, но не потерял равновесия. Такое начало боя его разозлило. Через секунду, будучи старше и намного сильнее физически он навалился на противника всем своим телом и, намеренно пропустив слабую тычку по ребрам, сбил его с ног, подмял под себя и уже занес руку, чтобы нанести разящий удар, но… Витя изловчился и саданул ему лбом прямо в переносицу. Женя не ожидал этого, вытаращил глаза… и, получив пару звонких затрещин, с грохотом скатился на железный пол.

— У него кровь! — закричали болельщики. — У него кровь!

— Стоп, прекратить бой! — Роман разнял мальчишек в Тот момент, когда Женя пытался во второй раз оседлать Виктора. — Произведем технический осмотр. У кого нос разбит? — Чиркнув спичкой, он осветил раскрасневшиеся лица драчунов, после чего протянул Вите свой несвежий носовой платок. — Утрись. Ты проиграл.

— Но это нечестно! — вскипел Витя. — У меня просто нос слабый! Он же еле-еле задел, я даже не почувствовал!

— Ничего не поделаешь, — с сожалением сказал Наливайко. Он обхватил запястье Жени и резко вздернул его вверх. — Победу в турнире одержал рыцарь Женька! Честь ему и хвала!

Зрители дружно заулюлюкали. Раздосадованный Витька вышел из круга и, понуря голову, опустился рядом с братом.

— Больно? — спросил Вадик. — Я так испугался за тебя.

— Херня, до свадьбы заживет… — отмахнулся Витя.

А в этот момент Роман, не выпуская из своей руки Женькиного запястья, наклонился к его уху и прошептал:

— Тебе очень повезло, браток. Но если вернуться к твоему рассказу… Ты же действительно врал… Я знаю Людку, сам ее трахал. У нее на тебя никогда не встанет, маленький ты еще. И нет у нее между ног никакого куста. Бреется она. — И он нанес Женьке удар в челюсть такой чудовищной силы, что мальчишка, так и не осознав толком, что с ним стряслось, перевалился через низкие перила и бухнулся в мутную илистую воду…

Братья возвращались домой чуть ли не за полночь. Они бежали по извилистой тропинке молча, сопя носами и угрюмо молча, будучи полностью уверенными, что отец всыпет им по первое число.

— Погоди-ка… — Витя резко остановился, когда до дома с зеленой крышей оставалось каких-нибудь пятьдесят метров. — Дай дух перевести… — Он высморкался кровавой соплей, приложил к разбухшей переносице холодный пятак. — Больно, блин. Ты уж прости, что так получилось.

— Как? — безучастно спросил Вадик. Ему было уже все равно, даже к предстоящей порке он относился с презрительным равнодушием.

— Каком кверху… Не надо было тебе туда идти… Не твоя это компания.

— Да нет… — пожал плечами Вадик. — Мне, в общем-то, понравилось…

На пороге их встретила баба Настя.

— Быстренько раздевайтесь и в кровать, — испуганно сказала она. — Батька ваш опять пьяный…