Реглан для братвы

– Нет.

– Почему?

– Он сказал, – Абрам Мульевич понизил голос, – что назовет место только за час до встречи.

– Это плохо, – майор побарабанил пальцами по грязной столешнице. – Как же мы его обложить должны?

– Я не знаю. Это ваша работа, Захар Сосунович, – Кугельман капризно выпятил нижнюю губу. – За это я вам и плачу...

Плодожоров пошевелил бровями, изображая напряженную работу мысли.

Он понимал, что жадный и недоверчивый Абраша сказал ему далеко не всё, что касалось предстоящей передачи неизвестного оперу товара на сумку с деньгами. Единственно, что было точно известно, так это габариты товара – ящик размером с небольшой холодильник и весом около центнера. Очень похожий на контейнер с ядерными материалами, как совершенно правильно сообразил Плодожоров.

Такой на себе не попрешь и в людном месте не передашь.

Не кейс с наркотой, чай...

Для транспортировки товара требовалась машина и скрытое от посторонних глаз место сделки.

Именно из этих нехитрых исходных данных Плодожоров и сделал вывод о том, что Кугельмана обязательно куда-то пригласят. Скорее всего, в квартиру или в загородный дом, где хранится товар.

Когда нужный коммерсанту предмет будет забран и увезен, в дело должны будут вступить Захар и компания, дабы вернуть Абраму Мульевичу выплаченные деньги. За возврат сумки с валютой Плодожорову было обещано пятьдесят тысяч долларов, из которых он оплачивал услуги тех, кого вздумает пригласить в качестве команды поддержки.

В общем, нормальная «разводка» с участием бравых правоохранителей, коих за годы реформ случалось великое множество.

Захар уже участвовал в подобных мероприятиях и прекрасно знал, что, даже в случае провала, ему и его коллегам ничего не грозит. Городская прокуратура, как водится, не найдет состава преступления и встанет на защиту чести мундира, а руководство ОРБ задним числом подмахнет десяток бумажек, из которых будет явно следовать, что майор со товарищи находился при исполнении служебных обязанностей и расследовал деятельность организованной преступной группы. Что и завершилось блестящим захватом членов ОПГ с поличным.

Конечно, требовалось поделиться выручкой с руководством, но это было не к спеху.

– Когда будет аванс? – в лоб осведомился Плодожоров, пока еще не получивший ни копейки.

– Скоро, – на лбу Кугельмана выступили бисеринки пота.

– Я так не могу работать, – Захар сделал вид, что собирается встать и уйти. – Мне нечем заплатить моим товарищам... А в одиночку я не справлюсь.

– Подождите, – голос коммерсанта задрожал. – Сколько надо?

– Половину, – выдохнул майор.

– Вы меня разорите! – возмутился Абрам Мульевич.

Здоровяк за соседним столиком вздрогнул и захрапел.

– Да тише вы! – шикнул Плодожоров. – Не в синагоге! Вы хотите, чтобы всё гладко прошло?

– Хочу, – Кугельман опустил нос долу.

– Ну, тогда платите... Мы с вами уже три недели трём неизвестно что, вы подтверждаете мне, что надо людей собирать и готовить, а финансирование на нуле. За вас, кстати, поручился очень уважаемый человек, – напомнил оперативник ОРБ, имея в виду Быстренкова, на которого Кугельман вышел через брата жены Владлена Марксеновича и который переключил надоедливого иудея на Плодожорова, приказав сделать для Абраши то, что тот хочет, но больше чтоб он не доставал полковника телефонными звонками. – Я могу ему сказать, что вы не оправдываете его высокого доверия...

– Не надо так говорить! – перепугался коммерсант, которому брат жены зачем-то поведал абсолютно фантастическую и дикую историю о том, как Быстренков, якобы, лично до смерти забил в камере внутреннего изолятора РУБОПиКа одного некрупного бизнесмена вместе с водителем и секретарем последнего, попытавшихся обмануть грозного полковника.

– Тогда платите, – повторил Плодожоров.

– Захар Сосунович, а можно частями? – на горле Кугельмана сидела огромная бестелесная жаба и душила, душила, душила...

– Можно. Но половину – вперед, – рыкнул майор, чувствуя, что Абрам Мульевич близок к тому, чтобы сломаться. – Двадцать пять штук. Зелененьких полновесных долларей...

Здоровяк-сосед что-то промычал во сне и пошевелился, отчего стул под ним скрипнул и угрожающе затрясся.

– Но половина от половины – это двенадцать пятьсот! – Вскинулся жадный Кугельман.

– А кто говорил о половине от половины? – съязвил Плодожоров. – Я не говорил, этот, – оперативник кивнул на здоровяка, – тоже...

– Но... – коммерсант пошел красными пятнами.

– Без «но»! Слышь, ты! – Опер наклонился вперед, так что его лицо оказалось в тридцати сантиметрах от испуганной физиономии Абрама. – Я тебе не сявка какая-то, а майор ОРБ! Ты понял?

– П-п-понял, – промямлил Кугельман.

– Вот и хорошо, – довольный произведенным эффектом Плодожоров откинулся на спинку стула. – Так когда прикажешь получить аванс?

– Завтра, – коммерсант обречено махнул рукой. – Вы ко мне в офис сможете к десяти подъехать?

– За денюжкой, Абраша, хоть к шести утра, – широко улыбнулся майор и снова перешел на «вы». – Вот пересчитаю денюжку-то, тогда и обсудим, что, как и почему... Прям в вашем офисе. Договорились?

– Договорились, Захар Сосунович, – вздохнул Абрам Мульевич.

– Ну, и хорошо, – Плодожоров умиротворенно огляделся. – Водочки не желаете? Я угощаю.

– Нет, – отрицательный ответ дался потомственному халявщику Кугельману с трудом, но он переборол себя. – Я спешу...

– Как хотите, – оперативник допил свою водку и встал. – До встречи.

– До свиданья, – буркнул Кугельман, решивший было поменять свое отношение к предложению о выпивке, но не успевший это озвучить и теперь сожалевший об упущенном шансе, и первым вышел из кафе...

Когда покачивающаяся фигура поддатого майора скрылась в толпе спешащих по своим делам людей, коротко стриженый здоровяк открыл глаза, посмотрел на окружающих совершенно трезвым взглядом, встал и двинулся на улицу, на ходу доставая из кармана трубку мобильного телефона.

Гугуцэ задумчиво охлопал себя ладонями по бокам, обнаружил в кармане пиджака ключи от серебристого внедорожника «Lexus LX 470», стоявшего у парадной лестницы его трехэтажного кирпичного особняка, поцеловал жену и потрепал по холке подросшего мастино-неаполитано, заслужившего, наконец, гордое погоняло Громщик [83]. Супруга, правда, была не совсем довольна собачьей кличкой, но Гугуцэ разъяснил ей, что прозвище молодого пса полностью соответствует его характеру и повадкам – Громщик действительно иногда тырил бутерброды прямо из-под носа хозяина, что было весьма и весьма небезопасно.

Напоследок бизнесмен Борис Евгеньев заглянул в комнату старшей дочери, сидевшей за уроками, умилился, глядя на то, как она старательно что-то выводит в толстой тетради, чмокнул в затылок и наставительно произнес:

– Крючки пиши аккуратнее, Лизонька. А лучше – возьми разлинованный лист. Нас так учили...

– Это интегралы, папа, – вежливо ответила дочь.

– Да? Хм, – Гугуцэ вспомнил, что Елизавете совсем недавно стукнуло пятнадцать лет, и подивился тому, как летит время. – Ну, тем более...

– Хорошо, папа, – невозмутимо отреагировала почтительная дочь. – Ты сегодня поздно вернешься?

– Не знаю, Лизонька, – Борис почесал пятерней в затылке. – А что?

– Я хотела подружек пригласить.

– Так приглашай, о чем речь! – удивился Гугуцэ. – Гости в дом – счастье в дом!

– Хорошо, папа, – кивнула Елизавета Евгеньева, надеясь на то, что главу семейства, как в прошлый раз, когда она устроила маленькую вечеринку, не принесут в дом два веселых бритоголовых верзилы со странными именами Пых и Тулип, и не положат бесчувственное тело прямо на стол в гостиной, откуда то под утро с грохотом свалится.

Сотовый телефон «Ericsson T39s» разразился трелью, в которой искушенное ухо тут же определило бы первые такты известной среди правильных пацанов песни «Эй, ментяра, продерни в натуре...».