Из уст в уста

Ковбой Мальборо, который не курит.

Мой некурящий ковбой высок ростом, широк в плечах, зеленоглаз и обладает каштановой гривой, спадающей почти до плеч. Кроме того, у Матиаса есть одно отличие от прежних моих близких приятелей: он бородат. И я обожаю запускать пальцы в его густую, аккуратно подстриженную бороду.

Матиас исключителен и еще кое в чем: он на год моложе меня. Я могла бы назвать наш союз неравным, если бы не пример Марвина Каррико, — до этого педофила мне далеко.

Мое сердце учащенно забилось, когда Матиас улыбнулся:

— Проголодалась, детка?

Как я уже говорила, он ни разу не признавался в любви, но всякими ласковыми словами меня называет.

Я не возражаю.

Я также не возражаю, когда в первую же секунду нашей встречи Матиас долго и нежно меня целует.

Когда мы добрались до входной двери, события, не дававшие покоя целый день, показались мне сущими пустяками. Что верно, то верно: Матиас умеет целоваться.

Еще он умеет готовить. Такой эксперт в кулинарии, как я, понятия не имеет, почему еда у моего друга всегда получается изумительно вкусной. Конечно, я знала, что сегодня, например, он использовал кусочки бифштекса, чесночное масло и какие-то невероятно белые макароны из пшеницы очень твердых сортов. А также много всего прочего, обнаруженного в моих кухонных шкафах.

Матиас изменил мою кухню до неузнаваемости. Прежде я считала ее ненужным помещением, пользовалась только микроволновкой, купонами со скидкой в ближайшие рестораны и списком телефонов заведений, где отпускали обеды на дом.

А теперь — о чудо! — в моей кухне появились продукты. И приправы. И всякие приспособления вроде деревянных лопаток. И дуршлаг. И разные другие штуковины, которые я раньше видела только в журналах.

Матиасу пригодились все эти штуковины, пока он колдовал над плитой. Я же в это время готовила то, что у меня лучше всего получается. Мое фирменное блюдо.

Правильно: два больших стакана колы со льдом.

Закончив приготовление наших фирменных блюд, мы двинулись в столовую. До этого момента я проявляла похвальную сдержанность. Дождалась, пока мы сядем за стол и приготовимся отведать кулинарной фантазии с чесночным маслом, и только тогда выложила, что со мной сегодня стряслось.

Поначалу Матиас отреагировал на мой рассказ так, как мне и хотелось.

— Что-о-о? — Он уже подхватил макароны, намереваясь отправить их в рот, но со звоном опустил вилку на тарелку. — Ты напоролась на перестрелку? Бедная моя! Как ты себя чувствуешь?

Я едва не расплылась в улыбке, настолько мне нравится, когда со мной носятся. Однако сдержалась. Не следует рассказывать жуткую историю с улыбкой на устах — вам могут и не поверить. Не говоря уж о том, что Матиас перестал бы надо мной причитать.

— Ну, это была не совсем перестрелка. — И я подробно изложила, как нашла раненого Бартлета и что он мне сказал.

С этого момента реакция Матиаса нравилась мне все меньше и меньше. Он долго смотрел на меня и наконец осведомился:

— Ты уверена, что он сказал "больно стало", а потом застонал?

Я кивнула:

— Так я его поняла.

— Наверное, плохо расслышала. — Матиас покачал лохматой головой и продолжал, словно беседовал сам с собой: — А если ты неправильно поняла эти слова, то, возможно, насчет девочки Мередита, стрелявшей в него, тоже ошибаешься.

Я грозно хмыкнула.

— Что слышала, то и слышала. Я ничего не выдумываю.

Матиас принялся за еду, ответил он уже с набитым ртом:

— Гм.

Это «гм» прозвучало очень скептически.

И последующая речь Матиаса тоже. Поверите ли, он начал анализировать каждое мое слово!

— Возможно, Бартлет сказал не «стало». — Он задумчиво поскреб бороду. — Возможно, опустившись на колени рядом с ним, ты нечаянно придавила ему что-нибудь, например руку, и на самом деле он сказал "больно, встань".

Настал мой черед долго и пристально разглядывать Матиаса.

— Так вот, ничего я ему не придавила, а то бы заметила. И ему не пришлось бы тратить последние силы, чтобы сообщить мне об этом.

Что он себе воображает? Что я могу навалиться на лежащего мужчину и ничего при этом не почувствовать?

Мой друг пожал плечами:

— Что "больно, встань", что "больно стало" звучит одинаково несуразно. — Тон у него был обиженным.

Я снова хмыкнула. С ума сойти: самый близкий мне человек сомневается в моих словах! Да он не многим лучше Солонки и Перечницы!

— Дорогой, — подавшись вперед, начала я. Полагаю, легкая язвительность в моем голосе была вполне оправданна. — Я потратила кучу времени, доказывая полицейским, что ничего не выдумываю и лишь повторяю слова Бартлета. А теперь ты вынуждаешь меня делать то же самое.

Но Матиас не так прост, как кажется. С минуту он молча жевал, а потом вдруг сказал, словно только что заметил:

— Послушай, ты ведь не съела ни кусочка. Попробуй и скажи, как получилось.

Однако я тоже не лыком шита. На удочку Матиаса не клюнула и тему сменить отказалась.

— Эдвард Бартлет четко произнес…

В этот момент зазвонил телефон. Матиас явно обрадовался перерыву в нашей теплой беседе. Что ж, его можно понять.

Автоответчик стоит в гостиной. Гостиную отделяет от столовой арка, как и в доме Каррико. Посему я слышала каждое слово. Трубку я снимать не собиралась, но, услышав знакомый истерический голос, вздохнула, бросила салфетку на стол и двинулась в гостиную.

Дениз Каррико почти орала:

— Скайлер, это ужасно! Просто не знаю, что делать!

— Добрый вечер, — перебила я, — как мило, что позвонили. — Я бессовестно лицемерила.

Серия щелчков — это отключался автоответчик, — и вновь раздался голос Дениз. Дама перешла на визг.

— Вы в курсе? Об этом передали в вечерних новостях!

Когда кто-то впадает в истерику, я норовлю сохранять спокойствие. Дабы уравновесить ситуацию. Вот и сейчас безмятежно осведомилась:

— О чем вы? Что было в новостях?

Маневр не удался. Похоже, миссис Каррико уже колотилась головой об стенку.

— Как о чем?.. Да об этом Бартлете! Он умер в реанимации!

У меня сдавило желудок.

Какое уж тут спокойствие! Не забиться бы в истерике, как Дениз.

Глава 7

Эдвард Бартлет умер? Верно, я предполагала, что он не выживет, но тем не менее весть о его смерти потрясла меня.

— Нет, я ничего не слыхала, — пробормотала я.

— Уму непостижимо! — продолжала Дениз. Миссис Совершенство пребывала в растерзанных чувствах, что, видимо, с ней редко случалось.

— Видите ли, иногда врачи бывают бессильны…

Однако моя попытка утешить ее не удалась.

— Но почему, скажите на милость, его застрелили в нашем доме! — перебила она. — Мы всегда запираем дверь. Всегда! — Дениз сделала паузу. — Не иначе, кто-то по небрежности оставил дверь незапертой — это единственное объяснение.

Было совершенно ясно, на кого намекает моя клиентка.

— Послушайте, я не оставляла дверь открытой. Напротив, отлично помню, как достала ключ из-под кошки и отперла дверь. Иначе я бы не попала в дом!

— Ну тогда не понимаю, каким образом он туда проник!

Миссис Каррико едва не плакала. Теперь она намеренно валяла дурочку. Держать ключ на крыльце под керамической статуэткой и не понимать, как можно забраться в дом?

Ее жилье значится в общем списке продаваемой недвижимости. Сие означает, что хотя Каррико и подписали со мной эксклюзивный контракт на продажу, однако любой агент имеет право показывать их владения своим клиентам. И если дом будет продан другим риэлтором, я, как личный агент хозяев, поделю с ним комиссионные поровну.

Все это я заблаговременно разъяснила чете Каррико, так что Дениз была в курсе.

Не надо обладать незаурядным воображением, чтобы предположить такой вариант: Бартлет мог спрятаться и понаблюдать, откуда я или какой-нибудь другой агент берем ключ. Затем он сам проделал то же самое, проник в дом, а потом вернул ключ на прежнее место — под кошку. Где я его и обнаружила, приехав с Эми и Джеком.