Благочестивые вдовы

Уверена, Катрин и без меня задумала нечто подобное, потому что она ответила сразу:

– Как жена незаконного владельца, я не получу хороших денег. Тут нужен независимый посредник. Ты ведь тоже не откажешься подзаработать?

Мне понадобился тайм-аут – покурить и подумать. Мои прежние проступки, бывало, шли вразрез с законом, но не до такой же степени!

– А что скажет Эрик, когда не обнаружит картин на прежнем месте?

– Хороший вопрос, – рассеянно сказала Катрин. – Дай, что ли, сигарету. – Она отломила фильтр.

Сквозь табачный дым она открыла мне глаза на положение дел в мире: преступления, связанные с предметами искусства, стоят на втором месте после наркобизнеса, оттеснив даже торговлю оружием. Одна только их подделка приносит баснословные барыши: от сорока до пятидесяти процентов всех продающихся картин кисти уже почивших художников – фальшивые. А обмануть покупателя ничего не стоит. Многим из тех, кто в состоянии выложить кругленькую сумму за картину, не так уж важно ее происхождение, они не утруждаются проверкой. И тогда размякшие отпускники гордо отслюнявливают пару тысяч за нумерованную литографию Пикассо, тогда как в любом копировальном салоне такой постер обошелся бы им в сумму на два нуля короче. И это еще цветочки…

– Ну хорошо, тут ты дока, – согласилась я, – но тогда было весьма неосмотрительно забирать платья, украшения, фотографии. Ты бы еще мужу записку на кухонном столе оставила. А Эрик должен подумать, что его ограбили по наводке. Нам нужно снова туда поехать и представить все так, как будто к нему вломились профессионалы.

Мои слова произвели сильное впечатление на Катрин:

– Ты сама рассуждаешь, как профи! Нет, я боюсь еще раз соваться в квартиру мужа. Опять все сначала – я не выдержу!

Я уточнила время: меньше двух часов назад мы вышли с вещами. Вполне может быть, что ее муж пока не приходил и еще ничего не знает о нашем визите. Я вновь набрала номер Эрика и услышала его приятный баритон на автоответчике.

Катрин взглянула мне в лицо и увидела нечто такое, отчего решила со мной не спорить. Она вскочила и опять уложила все вещи, не оставляя себе ничего: ни кораллового колье бабушки, ни фотографии родителей – и без единого слова сожаления о платьях или драгоценностях отнесла сумки в машину.

– Любая мелочь может загубить все дело. Я смотрела один фильм, там юный взломщик не удержался и припрятал для своей невесты самое красивое кольцо, вместо того чтобы ограничиться стандартным золотым кулоном. На том и погорел. Настоящие мастера своего дела не должны себе такого позволять, – ободряла я свою ученицу.

И на этот раз многоквартирный дом на Нойхаусштрассе выглядел нежилым. Без нас заходил почтальон: из ящиков торчали пухлые газеты. Теперь играть в разведчиков было некогда: мы сразу прошли в квартиру, развесили одежду в шкафу, вернули альбомы на полку, украшения – в комод. Потом я отослала Катрин, уже готовую впасть в истерику, к машине и стала стирать следы нашего пребывания. Отпечатки ее пальцев на мебели Эрика еще вписывались в рамки уголовного права; мои, хоть и не фигурировали в полицейских картотеках, все же были менее уместны. Как бы поступил на моем месте настоящий профи? Пустил преследователей по ложному следу! Что бы такое подкинуть… Я задумчиво рылась в сумке. Есть! Расческа, которой я чесала гриву Энди, хранила следы нашей невинной забавы. Я разбросала несколько волосков по комнате так, как если бы они упали с головы человека, укравшего картины. Даже самый примитивный анализ ДНК покажет, что волосы принадлежат мужчине. В том, что никто и никогда не заподозрит безобидного таксиста из Дармштадта, я не сомневалась.

Когда я спускалась, на лестнице мне встретился мужчина, который мельком взглянул на меня и любезно улыбнулся. Я не узнала его сразу: в жизни он выглядел не так замечательно, как на фото. Он и в самом деле смотрелся подтянутым и сильным, поднимаясь наверх легкой походкой тренированного человека, но маленькая голова на длинной шее, которая по-страусиному раскачивалась при каждом шаге, портила впечатление. Когда до меня дошло, что на меня только что посмотрели стальные глаза Эрика, сердце замерло.

– Ничего, он меня не знает. Может, я приходила к кому-нибудь с верхнего этажа, – успокаивала я себя.

Внизу, в машине, Катрин нервно терла платочком зеркало заднего вида.

– Он тебя видел? – шепотом завопила я.

– Кто? – вытаращила глаза начинающая домушница и, когда я рассказала о встрече на лестнице, испытала неподдельный шок. – Нет, меня он не мог заметить, он всегда ставит машину в подземный гараж и заходит в дом с другой стороны.

– У кого, кроме тебя, есть ключи от дома? – спросила я. Мне вдруг пришло в голову, что грабителю нужно было бы преодолеть две двери: с улицы и в квартиру, – а то, что замки открыты ключами, а не отмычками, выяснится сразу.

– Уборщица… – просипела она.

Когда дотошными расспросами мне удалось заставить ее думать, Катрин вспомнила, что их домработница трудится к тому же в одной из ближайших школ: моет физкультурный зал.

Без промедления мы взяли курс на школу.

– Меня она знает, – зашептала Катрин, – так что идти тебе. Там работает несколько уборщиц, я однажды заходила в школу, нужно было отдать распоряжения Эмине.

Не крадучись, как воровка, а как раз наоборот, деловито и уверенно я вошла через боковую дверь в школьное здание. В первой же комнате рабочие мирно беседовали за бутылочкой пива, тут же я увидела веселую стайку уборщиц. Уже легче. По царственным повадкам я определила завхоза.

– Вы что-то потеряли? – заметил он меня.

– Мой сын забыл в последний день занятий свою спортивную форму, – нагло заявила я.

– Поглядите вон там, – завхоз показал пальцем в сторону кладовки, – там мы держим забытые вещи. Да, уборщицы недавно что-то приносили из спортзала. А вы не слишком ли балуете своего мальца? Сам забыл – сам забирай!

Завхоз остался стоять в коридоре, а я прошла в кладовку и остановилась в растерянности: даже пожелай я отыскать среди всех этих коробок, ведер, веников, средств для чистки какой-нибудь мешок со сменкой, у меня бы не вышло. Зато в углу на стене я заметила вешалку, на которой отдыхали несколько одинаковых фартуков, серый рабочий халат и зеленая куртка-ветровка. Отлично! Я поблагодарила и сделала вид, что ухожу, а сама шмыгнула обратно и спряталась в туалете для девочек. Я ждала… Чего? Точно не знаю, удобного момента… Наконец увидела сквозь полуоткрытую дверь, как завхоз пошел в учительскую, откуда послышался его недовольный голос. Похоже, одна из уборщиц сейчас услышит много приятного в свой адрес. Я снова бросилась в кладовку, стала быстро обыскивать одежду на вешалке в поисках ключей и – выбежала с добычей.

Уносясь прочь, в машине я сравнила связку с ключами Катрин:

– Есть! Получилось! Это надо отметить! Тормозни у какого-нибудь кафе, выпьем по глотку шампанского.

Но Катрин энергично замотала головой:

– Нет-нет! Купи, пожалуйста, свое шампанское и выпьем дома. – Она остановилась перед супермаркетом. – Только быстрее, – жалобно попросила она.

Наша усатая мышка боится и хочет поскорее в норку! – Теперь, когда мы лишили Эрика его сокровищ, у тебя действительно есть причина его бояться. – Несмотря на пережитое, у меня хватало сил над ней глумиться. – Но объясни мне одну вещь: если муж не знает твоего адреса, разве он не может найти тебя на работе?

– Он не знает, где я работаю. Когда мы жили вместе, я по полдня сидела в окошечке Alitalia в аэропорту. После нашей ссоры я ушла среди ночи к одной подруге, она же потом устроила меня в Народный университет.

– Ты с ней общаешься? – спросила я.

– Нет, слишком опасно, Эрик ее знает, а он умеет выведывать секреты. Ширли лучше вовсе не знать, где я.

«Эта Ширли все равно знает слишком много», – подумала я, но, чтобы не пугать Катрин, промолчала.

Я сидела на полу со стаканом шампанского в руке и уже в который раз любовалась сценой в гареме. Неужели в самом деле Матисс?!