Кто-то следит за мной

— Здесь водительские права, кредитная карточка, несколько визиток, черный парик и солнцезащитные очки. Давай, Роз, принимай новый облик.

«С этим проблем не будет, я уже не знаю, кто я».

Главный корпус словно перенесли в Америку из Тироля: балюстрады, остроконечные крыши, высокие печные трубы.

Фальконе остановил «навигатор», спрыгнул на землю.

— Подожди здесь, я на минутку. Только ключи возьму на регистрационной стойке.

Роз, открыв дверцу, не спеша вылезла из кабины.

— Не переживай, — бросила она Джону, который, судя по всему, неплохо вжился в роль «еврейской мамаши». Миссис Миллер иной раз даже подтрунивала над ним — уж очень он старался все предусмотреть, везде соломку подстелить. — Хочу поразмяться и оглядеться. — Экипировка была в самый раз: она уже нацепила солнцезащитные очки и надела на голову парик.

Чистейший воздух, красота окрестностей благотворно подействовали на Роз. Ее уже не смущало одиночество грядущих вечеров и ночей. А вот и площадка, где обучают начинающих лыжников. Девушка лет двадцати с небольшим обворожительно улыбалась симпатичному инструктору, который обхватил ее за талию.

— Отлично! — похвалил ее мужчина. — А теперь представьте, что мы скатываемся по склону. Согните колени, не теряйте равновесия. Поехали!

Пока Роз смотрела, девушка несколько раз упала. Инструктор помогал ей подняться, ставил на лыжи, подбадривал. В ярких лыжных костюмах они напоминали Роз двух медвежат, играющих в снегу. Вот девушка снова упала, и ее темно-русые волосы, вырвавшись из заколки, рассыпались по плечам. Наконец ученице удалось-таки проехать несколько десятков метров.

— Как же мне нравится кататься на лыжах! — радостно воскликнула она. — Продолжим урок после обеда?

Перехватив взгляд инструктора, Роз уловила его смущение и быстро отвернулась, пряча улыбку. Она им завидовала!

Вернулся Фальконе с двумя ключами, каждый на своем кольце.

— Один — твой, второй — мой.

Роз вопросительно взглянула на Джона.

— С ключом мне спокойнее. Надеюсь, ты не возражаешь? Я вернусь и проверю, не ищешь ли ты приключений на свою голову.

Роз пожала плечами.

— Как хочешь, дело твое.

Глава 47

Возвращаясь из полицейского участка, Димитрий увидел возле отеля темно-серый лимузин Джозефа Брауна. Лицо Константиноса вмиг посуровело, он как-то разом подобрался. Но выйдя из такси и поравнявшись с лимузином, тотчас успокоился. От сердца отлегло: Джозеф Браун сидел в салоне один, а ведь грязную работу его тесть всегда поручал другим.

— Садись, — бросил Браун.

— Слушай, если ты приехал, чтобы мной командовать, то напрасно. Не стоит зря тратить время. Не путай меня со своими громилами.

Браун угрожающе нахмурился.

— И давно ты стал таким заносчивым? Джуел права, пора тебя ставить на место.

Димитрий шумно выдохнул. Спорить — только время терять. Он сел рядом с Брауном, захлопнул дверцу.

— Будь по-твоему, Джозеф. — Константинос откинулся на спинку сиденья, небрежно смахнул пылинку с лацкана пиджака. — Только не думай, что я испугался. Такого не было никогда, разве что в далекой молодости. Взяв меня под свое крылышко, ты стал для меня идолом, наставником, отцом. И пусть с тех пор между нами случалось всякое, я никогда не забуду, как ты сидел в том баре. Настоящий босс, лидер! За каждым твоим ответом, каждым решением чувствовалась работа мысли, ощущался здравый смысл. А потом тебя как подменили, и причина тому — подонки, с которыми ты связался. У меня словно пелена спала с глаз. Ты слабак, Браун. Такой слабак, что сбить тебя с ног — пара пустяков.

Браун сверлил его взглядом.

— Вчера мне позвонила Джуел. Очень расстроенная. Сказала, что ты ее избил. В чем дело, Димитрий? Мало тебе этой Слокам?

Константинос невесело рассмеялся.

— Я схватил твою дочь за руку, и только. Да и вообще, тебя это не касается. — Шпильку насчет Слокам он ответом не удостоил.

— Не ври — не поможет.

А ведь он считал, что видит своего тестя насквозь! С момента их знакомства седина только чуть-чуть тронула виски Брауна и морщинок в уголках карих глаз практически не прибавилось. Конечно, Браун стал грузнее, но на толстяка не тянул. В общем, возраст не слишком отразился на его внешности. При неярком рассеянном свете Джозеф выглядел точно так же, как когда-то в баре «У Большого Томми», где Димитрий впервые увидел его сидящим за большим столом и пересчитывающим сотенные. Впрочем, Константинос без труда мог заглянуть и в душу Брауна. И он знал, что там все изношено донельзя.

Когда-то Димитрий защищал Джозефа Брауна от крутых парней, тех, кто оспаривал его право на лидерство. В то время они были в одной лодке и понимали друг друга с полуслова. Их породила улица, и им не надо было объяснять, что делать, чтобы выжить. С годами, правда, Димитрий стал понимать, что в Брауне нет стержня и на настоящего лидера он никак не тянет.

— Наши с Джуел дела тебя не касаются, — повторил Константинос.

Браун с силой хлопнул его по плечу и в упор посмотрел на зятя. Тот взгляда не отвел. Раньше Джозефа боялся весь город. Никто не решался выступить против, возразить, оспорить его мнение, но Димитрий никогда не ведал страха. Потому-то Браун и проникся к нему уважением, и, возможно, только благодаря этому уважению они и сейчас сидели рядом — скорее соперники, чем союзники.

— Все, что касается моей дочери, имеет ко мне самое непосредственное отношение, — прорычал Браун.

Константинос кивнул.

— Безусловно. — Думал же он о том, что они оба, отец и дочь, предали его. — Так что сказала тебе Джуел?

Димитрий не удивился, что Джуел наябедничала на него. Бесспорно, у нее хватит ума, чтобы сочинить сказочку, способную разжалобить любящего отца.

— Твоя дочь — лгунья. Она вертит тобой как хочет.

Димитрий едва не проговорился, что ему все известно: интересно было бы посмотреть, какие эмоции отразятся в этот момент на лице тестя. А потом полюбопытствовать, почему они приложили столько усилий, чтобы упечь его в тюрьму, и при этом сообщили о своих планах его адвокату. Зачем? Охотник же не предупреждает оленя, что намерен подстрелить его: в таком случае охота просто теряет всякую прелесть. Впрочем, Брауны, возможно, играли не только в паре, но и каждый за себя. Так почему бы не столкнуть их лбами? Нет, пожалуй, лучше подождать с разоблачениями. Еще не время. Он успеет поквитаться с ними обоими.

Константинос выскользнул из лимузина и, наклонившись, взглянул прямо в глаза Брауну.

— Джозеф, а почему бы тебе не спросить о синяках бедняжки Джуел у ее любовника? Может, они поцапались?

Джозеф ответил изумленным взглядом. Должно быть, папаша знал о дочери далеко не все. Со злостью хлопнув дверцей, Браун опустил стекло на несколько дюймов.

— Держись от нее подальше!

Димитрий пожал плечами.

— Нет проблем. Кстати, я ее предупредил, что подаю на развод.

И прежде чем Браун успел что-либо ответить, Константинос зашагал прочь. Он вычеркнул Браунов из своей жизни — когда счел нужным, не подстраиваясь под их желания.

* * *

Билли листал альбом с многочисленными вырезками: фотографиями Роз Миллер из журналов, ее газетными интервью. Его драгоценная коллекция. Он долго смотрел на фото Роз в красном вязаном свитере на обложке «Редбука». В статье основной упор делался отнюдь не на книги, а на ее семейную жизнь с Ивеном и Алексис. Роз представала перед читателями обычным человеком, а не знаменитостью. «Ложь, —думал Билли. — Сплошная ложь» .Может, Роз никогда и не была той женщиной, какой он ее себе представлял? И мысль эта болью отзывалась в его сердце.

Но боль эта не могла идти ни в какое сравнение с той, которую предстояло испытать ей. Она будет страдать куда больше других, она это заслужила. И он заставит ее притвориться, будто ей нравится пытка, которой он ее подвергнет. Они вместе насладятся ее болью... и будут наслаждаться до самого конца.