Последняя жертва

Вершинина отрицательно покачала головой.

— Тогда — служба знакомств.

— У вас осталась всего одна попытка, — Валандра поднесла фужер с вином к губам и сделала несколько глотков.

— Но я чувствую, что близок к разгадке.

Его темные глаза блестели, и Вершинина видела, что Виталию по-настоящему хочется отгадать ее профессию. Он надолго задумался, закурил и, наконец, обрадованно произнес, выпуская дым через тонкие ноздри:

— Знаю, вы — руководите нотариальной конторой.

— Я вас предупреждала… — усмехнулась Вершинина, — отодвигая пустую тарелку.

Виталий огорченно потянулся к пиву.

— Валентина Андреевна, — перед их столиком внезапно появился Толкушкин, держа в руках несколько фотографий, — здравствуйте, — кивнул он Виталию, и посмотрел на Валандру, — я решил пройти по проспекту, возле дома Трауберг почти нет кафе.

— Хорошо, Валера, — она кивнула, — вечером поговорим.

— Ну, я тогда продолжу.

Толкушкин нацепил на лицо дежурную улыбку и направился к Елене, стоявшей за стойкой.

— Кто же вы, если не секрет? — Виталий посмотрел Вершининой в глаза.

— Я работаю в фирме «Кайзер», слышали про такую?

— Конечно, — разочарованно произнес Виталий. Возможно, таким образом он хотел привлечь к себе внимание, — но что вы там делаете, если это не секрет, конечно?

— Руковожу службой безопасности.

— Вот это да! — он даже приоткрыл рот, — кто бы мог предположить: такая красивая дама и вдруг — служба безопасности. А это ваш сотрудник? — он показал глазами на Толкушкина, оживленно беседующего с официанткой.

— На этот раз вы правы, — Вершинина допила вино, и закурила.

— Тем не менее ужин за мной, — произнес Виталий.

— Это была беспроигрышная лотерея, — Вершинина откинулась на спинку стула, — так что вы мне ничего не должны.

— Должен, не должен, какое это имеет значение? Я просто приглашаю вас. Вы что, против? Примите к сведению, что своим отказом вы убьете меня.

— Вы действительно артист, — она улыбнулась и, заметив, что Елена и Толкушкин закончили беседу, сделала знак официантке.

— Двести сорок восемь рублей, — отчеканила та с улыбкой, подойдя к столику.

Получив сдачу, Вершинина встала из-за стола.

— Когда вы освобождаетесь сегодня? — Виталий легко поднялся со стула, — я вас встречу.

— Думаю, в семь тридцать.

— Я обязательно приду.

— Как хотите.

Глава четвертая

В шесть вечера Маркелов и Толкушкин сидели в кабинете Вершининой.

— Ну что, Вадик, — Вершинина отложила в сторону договор, — начнем с тебя. Что удалось узнать?

— На работе, — сосредоточенно начал Маркелов, — Маргарита Львовна поддерживала с коллегами довольно ровные отношения, но была очень замкнутой. За все время работы на совместные вечеринки оставалась всего пару раз, да и то уходила первой.

Единственным человеком, с которым у нее были более-менее близкие отношения, была Людмила Филатова — преподаватель математики. Я с ней говорил, наверное, с полчаса, но единственное, что мне удалось у нее узнать, это то, что Маргарита фактически не имела друзей.

— А как же Людмила? — поинтересовалась Вершинина.

— Они вместе ходили на концерты. Филатова говорит, ей казалось, что Маргарита брала ее с собой просто для компании, то есть, чтобы показать возможным ухажерам, что она не одна.

— Но ведь Филатова — женщина!

— Ну и что, она использовала ее, как выразилась Людмила, в качестве громоотвода. Если кто-то из мужчин оказывался слишком назойливым, Маргарита просто оставляла его с Людмилой и потихоньку сваливала.

— Она как-то объясняла потом свое поведение?

— Сама — нет, а Людмила не спрашивала.

— Интересно, почему?

— Как почему, — Маркелов начал горячиться, — Маргарита ведь оплачивала их совместные походы в театры и на концерты, знаете ведь, какая у учителей зарплата. Вот она и боялась, что Маргарита больше не будет ее приглашать.

— Понятно.

— Ну, по работе все. Теперь — соседи. Я опросил практически всех, кто оказался дома. Никто ничего не заметил. Я зайду еще вечером, опрошу тех, кто работает.

— А вообще, с мужчинами ее кто-нибудь видел в последнее время?

— Кроме отца и брата к ней никто не заходил.

— Брата? — переспросила Вершинина.

— Да, а что? — удивился Маркелов.

— Ничего, просто Лев Земович сказал, что она практически не поддерживала с ним отношений.

— Не знаю, — Маркелов пожал плечами, — я понял, что Марк заходил к ней два-три раза в месяц.

Вершинина сплела пальцы рук и задумалась. В кабинете воцарилось молчание. Наконец, как бы что-то решив, она спросила:

— У тебя все?

— Все.

— Теперь ты, Валера. Кстати, дай-ка мне фотографии, — Вершинина протянула руку.

Толкушкин достал из кармана клетчатой рубашки несколько фотокарточек, и Вершинина стала их рассматривать. У Маргариты Трауберг было простое веснушчатое лицо с пухлыми губами и крупноватым носом. Кудрявые светло-рыжие волосы были уложены в прическу, открывающую лоб и уши. Положив фотографии на стол, Валандра посмотрела на Толкушкина.

— Что же ты молчишь?

— У меня пока ничего, — пожал плечами Валера, — надо будет еще завтра поработать, обслуживающий персонал почти во всех кафе работает в две смены.

— Хорошо, с утра и начинай, — она повернулась к Маркелову, — а у тебя еще и на сегодня есть работа.

— Есть, — согласился Маркелов.

— Ладно, все свободны.

Вершинина попрощалась с ребятами и достала из ящика стола тетрадь.

И что же мы имеем? Похоже, что Маргарита жила своим замкнутым мирком, никого туда не допуская. Ни мужчин, ни женщин. Филатова не в счет, ее она использовала в качестве прикрытия для своих вылазок на культурные, так сказать, мероприятия.

Марк Трауберг. Интересно, кем он был для Маргариты? Нет, то что у них общий отец, это понятно. Но он один из немногих мужчин, которые могли к ней приходить, вернее даже сказать, один из двух, если принимать во внимание Льва Земовича.

Надо будет с ним встретиться.

Сняв телефонную трубку, я набрала номер Льва Земовича.

— Трауберг у аппарата, — услышала я его картавый голос.

— Добрый вечер, это Вершинина.

— А-а, Валентина Андреевна, — Трауберг, как бы даже обрадовался, узнав меня, — чем могу служить?

— Лев Земович, мне необходимо поговорить с вашим сыном.

— Да? Не понимаю, каким образом?… А впрочем, вам виднее.

— Хорошо бы, если бы он смог зайти завтра до обеда.

— Да-да, конечно. Вам еще ничего не удалось?… Хотя, я понимаю.

— Лев Земович, — успокоила я его, — как только мы что-нибудь узнаем, я сразу же вам сообщу. Так вы пришлете сына?

— Склероза у меня еще нет. Я обязательно ему сообщу о вашей просьбе.

Вершинина закрыла тетрадь и положила ее в сумочку. Прежде чем выйти из кабинета, она посмотрела на себя в зеркало и поправила прическу.

Болдырев ждал ее в дежурке, беззлобно отвечая на подколы Ганке, которому предстояло провести ночь за пультом вместе с Колей Антоновым.

— Между прочим, — говорил Болдырев, — в армии я был механиком-водителем танка. Я машину знал, как свои пять пальцев: на спор гусеницей закрывал спичечный коробок.

— Ну ты и сказочник, — Ганке усмехнулся в усы, — я вот однажды на спор сейф открыл вязальной спицей.

Вершинина вошла в дежурку и кивнула Сергею:

— Поехали, нужно Алискера проведать.

Тут она увидела Антонова, сидевшего на диване с бокалом чая в руках.

— А ты сегодня дежуришь?

— Да. А что?

— Тебе нужно будет завтра к часу зайти в прокуратуру. Там на твое имя будет пакет. Заберешь его и принесешь мне. К сожалению, я не знала, что ты сегодня работаешь в ночь.

— Ничего страшного, — произнес Николай, — мы привычные.

Вершинина вслед за Болдыревым вышла на улицу, захлопнув за собой дверь. Она села на переднее сиденье «Волги» и опустила стекло.