Степень вины

– Скажите мне, – мягко проговорил Стайнгардт, – было еще что-нибудь?

– Тот другой перевернул меня на живот. – Пауза была долгой. – У него снова был твердый.

– Перевернул вас?

– Да. – В голосе Лауры едва заметно сквозило раздражение. – Они хотели иметь меня по-всякому.

– Вы, наверное, страдали от этого.

– Нет. Мой папаша не раз это проделывал. – Ее голос снова стал равнодушным. – Когда это происходило, я подняла взгляд. Джейми потягивал мартини, наблюдал.

Вздохнув, Кэролайн Мастерс открыла глаза.

– К сожалению, – произнес Стайнгардт, – наше время истекло.

Судья медленно покачала головой. Из магнитофона актриса ответила будничным голосом:

– На следующей неделе я не могу прийти.

– Ничего, Лаура. Позвоните моему секретарю, и мы назначим вам другое время. Нам, конечно же, надо еще поговорить.

Послышался звук легкого движения – это Лаура поднялась с кушетки.

– Знаете, что самое забавное? Я больше никогда не приду. Разве только с ней.

Ее голос прервался. Рыдание, потом конвульсивное всхлипывание, потом все смолкло. Магнитофон щелкнул.

Долгое время никто не проронил ни слова. Кэролайн Мастер провела пальцами по векам.

– И что, – сказала она, ни к кому не обращаясь, – прикажете мне с этим делать?

– Позвольте нам, – тихо проговорила Терри, – проиграть эту запись на открытом заседании.

Мгновение судья Мастерс размышляла. Потом медленно поднялась со своего кресла и вызвала стенографистку. Как обычно, та скромно уселась в углу.

– Хорошо. – Судья взглянула на Шарп. – Что скажет обвинение?

– Кассета должна быть изъята. – В голосе Шарп послышалось омерзение. – Все это, конечно, ужасно, но не имеет никакого отношения к делу.

Кэролайн Мастерс смотрела на кассету.

– Кое к чему имеет, – заметила она. – К тому, из-за чего убила себя Лаура Чейз. К тому, кем был на самом деле Джеймс Кольт. Как он относился к женщинам. Будь я историком, я страстно доказывала бы всем, что необходимо пересмотреть взгляд на Кольта. Но я всего лишь муниципальный судья. – Она помолчала. – А в данный момент я и судьей не хотела бы быть.

– Это так, если смотреть с точки зрения личной философии, – возразила Шарп. – Но, повторяю, к рассматриваемому случаю никакого отношения не имеет. Ведь речь идет об убийстве Марка Ренсома. – Шарп взглянула на Терри. – Защита пытается устроить скандал, чтобы отвлечь внимание от мисс Карелли. И окружной прокурор дорого заплатит за это – против него будет восстановлено семейство, еще не потерявшее своего влияния, семейство, в котором сын выставил свою кандидатуру на пост губернатора, и все те, кто верит, что авиационная катастрофа оборвала лучший период в истории страны.

– Кассета помогает понять, кем был Марк Ренсом, – парировала Терри. – Мы исходим из того, что он был носителем сексуальной патологии, при которой испытывал потребность в физическом и духовном господстве над женщиной, как воплощением той, кем он был одержим, – Лауры Чейз. Что касается политического урона, который могут понести окружной прокурор Брукс или мисс Шарп, то он может появиться лишь как побочный продукт их попытки сфабриковать дело. Я не понимаю, почему кассета, которую Марк Ренсом проигрывал в присутствии мисс Карелли и которая сексуально возбуждала его непосредственно перед тем, как он напал на нее, не имеет отношения к делу.

– Иными словами, – обратилась Шарп к судье, – старайся представить жертву в как можно более отвратительном виде, и тогда убийство не покажется чем-то предосудительным. Самая известная стратегия защиты, Ваша Честь, в данном случае облаченная в феминистские одежды.

– Суть нашей стратегии, Ваша Честь, – возразила Терри, – показать, что это вообще не убийство. Мы просим вас не делать выводов о кассете, не выслушав наших свидетелей. В том числе и трех свидетельниц, которых, по желанию мисс Шарп, можно было бы заслушать на закрытом заседании.

Кэролайн Мастерс взглянула на нее:

– Но единственная цель, которую я могу преследовать при этом, – принятие решения о допустимости дачи этими свидетелями показаний на открытом процессе, где суд и будет делать вывод о наличии преступного деяния.

– Вот поэтому я и прошу вас воздержаться пока от поспешных шагов. Мы думаем, вам необходимо выслушать и свидетелей и сопоставить их показания с записью исповеди Лауры Чейз.

– Кто они?

– Во-первых, Мелисса Раппапорт, бывшая жена Марка Ренсома. Потом Марси Линтон, писательница.

Судья кивнула:

– Я читала ее рассказы. А третья?

Терри ответила после паузы:

– Линдси Колдуэлл.

Кэролайн Мастерс подняла брови.

– Что нам может предложить мисс Раппапорт?

– Она расскажет об одержимости мистера Ренсома Лаурой Чейз и стремлением насиловать. Среди прочего.

– А что у мисс Линтон?

– Марк Ренсом изнасиловал ее, – тихо сказала Терри. – В Аспене, четыре года назад. Он пришел к ней под предлогом беседы на литературные темы и изнасиловал.

– И она согласна рассказать об этом?

– Да.

Судья задумалась:

– А Линдси Колдуэлл?

Терри пыталась прочитать по выражению лица ее мысли.

– Линдси Колдуэлл, – спокойно ответила она, – та, кого упоминала Лаура. На кассете, которую вы только что прослушали.

Краем глаза Терри видела, как повернулась к ней Шарп. Глаза Кэролайн Мастерс блеснули. Но вопрос она задала так же спокойно:

– А вы можете объяснить, какое это имеет отношение к делу?

– Да. Ренсом сказал мисс Колдуэлл, что у него есть другая кассета, в которой подробнее говорится об ее отношениях с Лаурой Чейз. Под этим предлогом он и договаривался о "встрече". – Терри помолчала. – Она была намечена на другой день после того, как он увидится с мисс Карелли.

На лице Шарп впервые отразилось неподдельное изумление. Терри видела, что она пытается оценить значение только что услышанного. Боковым зрением Терри заметила одобрительную улыбку Кристофера Пэйджита.

– Значит, мисс Колдуэлл согласилась дать показания? – спросила судья Мастерс.

– Да. Если вы сочтете необходимым ее выступление в суде, она согласна. Вместе с тем мы просим вас сделать все возможное, чтобы выступления на закрытом заседании не предавались огласке. Судья угрюмо кивнула:

– Конечно.

– Я восхищаюсь Линдси Колдуэлл, – вмешалась Шарп. – Но шантаж все же не изнасилование. Если еще учесть, что шантаж только лишь предположение мисс Перальты.

– Попытка шантажа, – уточнила Терри. – Потом попытка изнасилования.

Взгляд судьи Мастерс вновь был устремлен на кассету. Терри непривычно было видеть ее столь подавленной.

– Объясните вашу версию, Тереза. Последовательно.

Терри кивнула, стараясь собраться с мыслями. Это было нетрудно, они все уже обсудили с Пэйджитом; она подумала, что самая лучшая манера поведения в этой ситуации – быть откровенной.

– Если кратко, – начала она, – Ренсом позвонил мисс Карелли, чтобы шантажом заставить ее согласиться на встречу с ним наедине. Кассета Лауры Чейз действовала на него возбуждающе, а кассету мисс Карелли он собирался использовать, чтобы принудить ее к сексу.

Помолчав, Терри заговорила медленней:

– Она отказалась, но Ренсом уже был возбужден кассетой Лауры Чейз и попытался изнасиловать мисс Карелли. Защищаясь, она застрелила его.

Кэролайн Мастерс перевела взгляд с Терри на Пэйджита:

– Как вы пришли к мысли о шантаже с целью принудить к половой связи, не зная ни о существовании кассеты, ни о ее содержании?

– Были кое-какие идеи, – ответил Пэйджит. – Но я предпочел бы не распространяться о них в присутствии мисс Шарп.

– Я думаю, мы имеем право знать, – вмешалась та, – если, конечно, мистер Пэйджит не собирается до бесконечности вести разговоры об этой кассете вокруг да около.

– Что вам положено знать, – возразил Пэйджит, – вы узнаете из показаний Марии Карелли. Как решила судья Мастерс.

Та кивнула:

– Я здесь, мисс Шарп, не для того, чтобы выкручивать руки мистеру Пэйджиту. Мы с вами узнаем все, что она захочет сказать. А потом я решу, можете ли вы использовать кассету мисс Карелли.