У каждого свой путь(СИ).Тетралогия

Сел возле радиста Бабенко и рядового Гайдарова, выполнявшего у него обязанности переводчика и одновременно посыльного. Женщина услышала его громкий шепот:

— Гайдаров, накорми чем-нибудь. Голодный, аж в животе урчит…

Раздался шорох расстегиваемого вещмешка, а затем, через несколько секунд, скрежет. Солдат вскрывал банку консервов штык-ножом. До Марины донесся запах тушенки. Она представила, как холодная мясная каша вязнет во рту капитана и передернула плечами: слишком часто приходилось питаться подобной дрянью, чтобы теперь соблазниться ею. Жуков вернулся. Ни слова не говоря прилег рядом, глядя на звезды. Степанова увидела, как его глаза начали медленно прикрываться, но тормошить не стала, подумав: “Пусть поспит, я и сама могу последить за всем”.

Где-то трещала цикада. Затем резко вскрикнула какая-то ночная птица. Что-то прошуршало совсем рядом и женщина боязливо поджала ноги. В Афганистане полно змей. Прошло около трех часов. Вдалеке послышался неясный шум. Она сразу определила рев моторов. Потрясла офицера за плечо:

— Товарищ капитан, едут!

Он подскочил и прошипел:

— Я кажется заснул! Что ж вы меня не разбудили?

— Зачем? Чтобы вдвоем в черноту до одурения глядеть? Поспали и хорошо…

Жуков легонько дотронулся до ее руки и слегка пожал в благодарность. Схватился за прибор…

В долине, там где горы плавно перетекали в пустыню, двигались желтые огни машин. Фары то пропадали, когда машины ныряли в складки местности, то ярко вспыхивали вновь, взбираясь на очередной холм. Капитан вскочил и скомандовал:

— Приготовиться!

Сон с десантников мгновенно слетел. Теперь на земле лежали предельно собранные люди, готовые к любым неожиданностям. Они тревожно вглядывались в ночь и терпеливо ждали. Караван находился в добрых семи километрах. Гул моторов звучал монотонно. Душманы вели машины потихоньку, стараясь не газовать даже на подъемах. Степанова слышала, как Жуков давал указания замкомвзвода Ковалеву, чтобы он внес некоторые коррективы в план боя. Затем офицер снова опустился рядом с Мариной и впился глазами в НСПУ.

Она давно уже безо всякого прибора разглядела, что машин всего шесть. Но впереди двигалось что-то странное, с одной фарой и она никак не могла разобрать, что это такое. Женщина решила, что это мотоцикл. Капитан повернулся к ней, отрываясь от прибора:

— Вы не разобрали, что за хренотень впереди тащится?

— По-моему, мотоцикл…

Он вздохнул и скомандовал своим:

— Пропустить дозор. Откроем огонь по первой машине.

Зачем-то посмотрел на часы, низко склонившись над рукой. Марина мельком тоже взглянула на светящийся циферблат и отметила в памяти время: два ночи. Рука уверенно легла на автомат, слегка сжав цевье. Пальцем нащупала спусковой крючок и автоматически сняла с предохранителя. Жуков обернулся на чуть слышный щелчок:

— Я должен первым открыть огонь, раньше стрелять никто не должен.

Степанова предупредила:

— Постарайтесь машины не жечь. Бейте по колесам.

Он кивнул и передал новый приказ по цепочке. Прошло около пяти минут. Только когда “мотоциклист” подъехал ближе, капитан и женщина поняли, что это никакой не мотоцикл, а автомобиль. Он оказался “одноглазым” и шел, освещая путь одной фарой. Размышлять, что делать с ним теперь, не было времени. Отпускать тоже не хотелось. Наскоро прицелившись, Маринка собралась стрелять, но капитан опередил, дав очередь из автомата по лобовому стеклу. В небо тут же взвились осветительные ракеты и стало светло, как днем.

“Одноглазым” автомобилем оказался японский “Семург”, похожий внешне на нашу “Волгу”, только с кузовом. На этот раз кузов был крытым. Машина еще катилась по дороге, но уже не управляемая, не подчиненная воле шофера, медленно заворачивая вправо. В свете фар мелькали камни и клочки кустарников, разбитая лента дороги. “Семург” мягко врезался в огромный валун и остановился. Мотор продолжал работать, а свет от единственной фары веером взмывал вверх, отражаясь от поверхности камня.

Душманы дремали в кузове. Дальняя дорога, тишина и теплая ночь расслабили их. Очереди со склонов и, горевшие точно гигантские светильники, ракеты застали врасплох. Началась паника. Растерянные бандиты прыгали через борта, пытаясь спрятаться, но укрыться было негде — со всех сторон в них летели пули и каждая неровность была освещена. В небе повисла еще парочка осветительных ракет.

Марина поймала в прицел бандита, который прихрамывая, пытался выйти из-под обстрела. Он бежал к “Семургу”, надеясь за его кузовом найти укрытие. В руках душмана она заметила гранатомет и это обстоятельство заставило ее дать очередь, хотя стрелять по людям сегодня Степанова не собиралась. Женщина видела, как бородач упал, затем попытался подняться, опираясь на ствол гранатомета. Очередь кого-то из десантников пригвоздила его к земле. Афганец ткнулся лицом в землю и затих.

Из центра цепи десантников застрочил очередями АГС-17. Гранаты, звучно хлопая, начали рваться среди разбегавшихся духов. Кое-кто из них пытался отстреливаться и даже организовать подобие обороны, но все это было бесполезно. Бандиты не видели солдат в кромешной темноте, а сами были перед ними, как на ладони. Бой вскоре стал затихать. Слева послышался громкий голос Жукова:

— Прекратить огонь! Дать залп из осветительных!..

Ночь еще раз отступила в сторону перед человеческим изобретением. Марина окинула взглядом дорогу. В долине осталось пять машин, вокруг которых в разных позах лежали убитые и раненые душманы. До ее ушей доносились их голоса, стоны и крики. Шестая машина удалялась от засады на большой скорости и была уже на недосягаемом для обычного оружия расстоянии. Женщина выхватила заранее собранную снайперскую винтовку из-за спины. Сверху был закреплен ночной прицел. На прицеливание ушло не более трех секунд. Плавно нажала на курок. Яркая вспышка разорвала ночь, за ней следом донесся звук взрыва. Во все стороны полетели красные горящие клочья. Степанова поморщилась и выругалась:

— А, черт! Кто же знал, что именно в ней взрывчатка была!

Голос Жукова сказал над ухом:

— Лихо! Вот это выстрел, я понимаю! Растояньице-то больше семисот, да в темноте… Хромов, связь!..

Капитан доложил полковнику Щербине результаты боя и отошел, уступив связь Марине. Она немедленно связалась с Москвой:

— Ясон вызывает Альфу!

Пока она докладывала Горчакову о приключившейся неудаче, Жуков собрал сержантов и поставил задачи:

— Вести наблюдение, пускать ракеты. Оружие и трофеи соберете утром.

Степанова тронула его за рукав:

— Капитан, у меня особый приказ. Мне надо осмотреть груз до ваших ребят.

— Мне с вами можно? Отделение ребят прихвачу для охраны…

Женщина пожала плечами:

— Если хотите… Кстати, как вас звать?

— Вадим Сергеевич. Можете звать просто Вадим. А вас?

— Ясон.

Он хмыкнул, обернулся к сержанту рядом:

— Ковалев, останетесь за меня. Распорядись, чтобы каждый взял на мушку духов, что лежат возле первой машины. По мере продвижения и вы автоматы передвигайте. Понял?

— Понял, товарищ капитан.

— Сенькин, Гайдаров, Курбаналиев, Густеров, Сарж, Вилимавичюс со мной. Пойдем вслепую, без света. Задача: охранять и наблюдать. При любом подозрении на опасность открывать огонь.

Десантники, судя по переглядыванию, все это знали и без командира.

По не большому и не глубокому оврагу вышли к дороге. “Семург” стоял метрах в десяти впереди. Его черный силуэт выделялся на дороге благодаря горящей фаре. Здесь группа остановилась. Замерли, прислушиваясь к звукам. Стояла тишина, лишь стонали где-то неподалеку раненые душманы.

— Береженого Бог бережет! — неожиданно сказал капитан. Маринка не успела опомниться, а Вадим, от бедра, дал длинную очередь по силуэту автомобиля. Слышно было, как пули с треском входили в деревянные борта.

Степанова заметила, как в кузове вспыхнуло яркое пламя и выругалась: