Pig in a Poke (СИ)

Экс-президент вздохнул, переводя взгляд от окна, из которого просматривался небольшой кусок улицы, на журнальный столик, где лежала колода карт и стояла початая бутылка ирландского вискаря. Глянул на этикетку, подумал, и снова отвернулся к окну. Станешь пить в одиночку – больше не остановишься...

Через видимый участок улицы, как говорит начальник охраны Филин, «вероятный сектор обстрела», проскочил знакомый черный силуэт тяжелой машины. «Ренджровер», который он самолично, не вписавшись в поворот, влупил в телеграфный столб, ему, профессиональному автомобилисту и страстному «гонщику», невозможно было спутать с другим.

Ну, слава богу, Юрьич приехал!

*

- Ну что, генерал, - тихо сказал Шульга, нажимая на тормоз. - Веди себя, как обещал, и жить будешь. Все понял ?

- Понял! - выдавил Гудимов, ощущая на затылке ствол в руках у этой ужасной девки. Дома, пока переодевался, чуть со страху не помер – думал, и точно ногу прострелит …

- Еврей?

- Готов, командир!

- Глушилку врубай!

- Сделано!

- Шаман?

- Порядок!

- Ласка?

- Готова!

- Ворота! Оружие к бою! Как заедем, начинать без команды.

5. Удар

Пятница 28 июля 19:31, резиденция экс-президента

Коттедж опального мытника, он же “Участок номер 17 дачного поселка Шармалык”, он же “Объект 126” по списку охраняемых объектов федерального значения, ставший временно-постоянным убежищем для беглого украинского президента, был в свое время построен в строгом соответствии с древнеримским принципом Domus sua cuique est tutissimum refugium. В весьма приблизительном переводе с латыни это значит «мой дом - моя крепость», что и стало основным фактором для выбора конфискованного недвижимого имущества в качестве резиденции для охраняемого лица в неопределенном статусе и личного гостя правителей государства российского.

Окна на втором этаже, согласно требованиям, которые выдвинули архитектору в свое время консультанты по безопасности, были устроены так, чтобы не позволять в них заглядывать с улицы. Все внешние двери зданий — бронированы. Ворота стальные, отодвигались на хорошо сбалансированных направляющих.

Небольшая, по меркам здешних обитателей, площадь в какие-то несчастные сорок соток была по всему периметру огорожена двух-с-половиной-метровым глухим кирпичным забором с коваными стальными пиками, меж которых плотоядно поблескивала спираль Бруно. Внутри периметра находились небольшой садик с летним павильоном и крытым бассейном, гараж на четыре машины с прилегающей мастерской, одноэтажный дом для прислуги и главное здание в два с половиной яруса с кухонной пристройкой. В подвале дома располагались стандартные для постсоветского бомонда вип-сауна и бильярд.

Отделка же производилась по канонам бразильских сериалов, еще не вышедших из моды в то время, когда бывший хозяин сколачивал первоначальный капитал на ниве взяток и откатов в таможне. Первый этаж полностью занимала гостиная с обеденным столом, мягкими креслами по углам, огромным телевизором на стене и многочисленными кадками, из которых торчали разных размеров пальмы. На втором этаже, куда вела длинная и пологая, галереей опоясывающая стены лестница, располагались две спальни и кабинет.

Из двух караульных дежурной смены один нес службу у ворот, второй - внутри дома для персонала, перед экранами камер, часть из которых была заведена и на внешний омоновский пульт. Двое отдыхающей смены были предоставлены сами себе. Запрещалось им лишь употреблять алкоголь, раздеваться, снимать оружие и покидать пределы периметра. Два личных водителя-телохранителя работали от подъема и до отбоя, в дневное время находясь в хозяйском доме в «бразильском зале», смотря телевизор либо развлекаясь в роскоши вип-подвала. Двое сменившихся после суточного дежурства имели право покидать территорию, что, собственно, они и сделали в этот день.

Помимо охраны, в доме была приходящая немногочисленная обслуга — горничная, кухарка и садовник-механик. Столь малый штат был обусловлен не финансовыми возможностями охраняемого лица — деньги экс-президент имел даже по кремлевским меркам немалые, - а все теми же правилами безопасности, которые, благодаря закрытой статистике, говорили о том, что семьдесят процентов проникновений с целью покушения во всем мире происходят именно через гражданский персонал.

Все данные по «Объекту 126» после перехода его в госсобственность были тщательно засекречены ФСБ. Однако никто не знал, что бывший хозяин, «умерший в следственном изоляторе от инфаркта», не только живет и здравствует в штате Южная Каролина, пользуясь всеми преимуществами программы защиты свидетелей, но и активно сотрудничает со спецслужбами, которым он предоставил подробные планы участка, в свое время сохраненные на дискете...

Схему участка и распорядок охраны на протяжении нескольких месяцев анализировали и уточняли со спутников и посредством крайне осторожного наружного наблюдения, так что Шульга, трое подчиненных ему людей и еще десяток тех, кто непосредственно был задействован в операции, хорошо представляли себе предстоящее поле боя.

*

«Рейнджровер», приблизившись к воротам, не стал сигналить — его увидели на экранах и опознали. Машина, как и сидевший в ней генерал, были в очень коротком списке тех, кого разрешалось допускать на объект в любое время суток и без доклада. Тяжелая стальная плита поползла в сторону, освобождая проезд.

В строгом соответствии с заведенным порядком, черный внедорожник медленно вкатился во двор и остановился у входа в дом, чтобы высадить сановного пассажира.

Дежурный у ворот подтянулся. Из дома для персонала вышел охранник отдыхающей смены, чтобы открыть гараж — по инструкции автомобили запрещено парковать во дворе. Генерал, хмуро глядящий из-за лобового стекла, приехал хоть и на личной, а не служебной машине, но с военным водителем. Будь Филин на месте, он бы отметил эту особенность…

Благодаря странной прихоти и упрямству охраняемого лица, службу на объекте несли офицеры ГРУ, которые относились к правилам безопасности без ФСОшного религиозного фанатизма. Иная школа сформировала иное мировоззрение. Будучи людьми, безусловно, дисциплинированными и ответственными, они, по возможности, скрупулезно соблюдали инструкции, однако в некоторых вопросах руководствовались собственным опытом. Например, им было совершенно непонятно, зачем, и так находясь при оружии, сковывать себя на протяжении двадцати четырех часов бронежилетами и тяжелыми касками.

Потому, когда в замершем посредине двора «Рейнджровере» открылась не пассажирская дверь, а три остальных плюс багажное отделение, и оттуда посыпались наружу незамеченные за тонировкой вооруженные люди в балаклавах, шансы не то что выполнить поставленную задачу, но и просто уцелеть у этих, в общем хорошо подготовленных грушников были равны нулю. Нападавшие оказались одетыми в «родной» полевой камуфляж. Рефлекс визуального реагирования на «своих» вызвал секундное замешательство, ценой которому стала жизнь.

Все четыре «Хеклер-и-Коха» заработали в унисон, выпуская тяжелые тупоносые пули со стальными сердечниками. Благодаря глушителям, сработанным из звукоупорной стали, которая используется для защитных кожухов движков американских подлодок, шума массовая стрельба произвела не больше, чем небольшой летний град, так что первые жертвы не успели даже понять, что с ними произошло.

Нападавшие стреляли расчетливо, короткими очередями, и все пули попали в цель. Дежурного у ворот отбросило к стене, и он сполз на землю с развороченной грудной клеткой. Охранника отдыхающей смены нападение застало на полпути к гаражам. Он шел спиной к машине и получил шесть пуль — три в бедро, две под правую лопатку, одну в затылок.

Дежурный на пульте этого не увидел. На двух экранах, показывающих двор, изображение забили помехи. Такое в последнюю неделю время от времени случалось. Он оставил пост и пошел к двери, чтобы попросить товарища подергать внешнюю проводку. Последнее, что он увидел перед тем, как мир взорвался болью и погас, был девичий силуэт, неожиданно возникший в проеме.