Операция «Испаньола»

Дорога до Мурманска неблизкая. Потому выехали ранним утром.

За руль «ЗИЛа» посадили Женю Яровенко. С ним в кабине разместился майор Громов — на случай возможных эксцессов по дороге. Остальные «ходоки» — Лукашевич и Стуколин — забрались в кузов.

Быстро проехали Средний полуостров, связующий Рыбачий с материком.

— Ну вот мы и в Нижнем мире, — со смехом заметил Лукашевич.

По аналогии с принятой у шаманов Заполярья космологией, разделяющей вселенную на три мира: Верхний, Средний и Нижний — офицеры называли свой полуостров Верхним миром (ведь часть 461-13 «бис» находится гораздо севернее любых других подразделений Кольского полуострова), Средний полуостров, как и полагается, — Средним, ну а материк соответственно — Нижним.

А вообще здесь были места, осененные боевой славой. С Рыбачьего и Среднего контролировался вход в Кольский, Мотовской и Печенгский заливы. В июле 42-го года на полуостровах был отстроен Северный укрепрайон под командованием генерал-лейтенанта Кабанова. В 44-м, в ходе Петсамо-Киркенесской операции, отсюда был нанесен вспомогательный удар на Печенгу (которая в те годы называлась Петсамо). Отсюда на прорыв обороны, которую держал немецкий 19-й горнострелковый корпус, уходила морская пехота. Теперь о боевом прошлом полуострова напоминали бетонные полуразрушенные доты, треснувшие плиты, воронки, в которых летом стояла вода, а зимой — лед.

Всю дальнейшую дорогу ехали молча. Брезентовый тент не спасал от утреннего холода, и оба лейтенанта сидели на лавках, нахохлившись и спрятав руки под мышками. Время от времени их ощутимо потряхивало — далеко не на всех участках шоссе отличалось ухоженностью.

В Мурманск прибыли к двум часам дня. Яровенко подогнал грязный с дороги грузовик к зданию городской администрации и без какого-либо смущения втиснул его между белоснежным лимузином и «шестисотым» «мерседесом» популярного в этом сезоне цвета «мокрый асфальт». Громов вылез из кабины и заглянул в кузов:

— Ну что, мужики, живы?

— Да как тебе сказать? — откликнулся Стуколин, потягиваясь до хруста в суставах. Майор усмехнулся:

— Так и скажи.

— А что ты понимаешь под словом «жизнь»? Громов погрозил Алексею пальцем:

— Не коси. Эзотерические теории — мое хобби. Это было правдой. Командир части 461-13 «бис» был известен не только своими подвигами на поприще военно-воздушных сил, благодаря чему сделал быструю карьеру, но и совершенно ребяческим увлечением, основанном на интересе к разного рода тайным учениям. Он на полном серьезе изучал труды Кастанеды и Гурджиева, Штайнера и Блаватской [8] , собрал большую библиотеку, в которой можно было найти книги по истории тайных оккультных обществ, по буддизму, по суфийской традиции, по мифологиям древнего Востока и средневекового Запада. Кроме массивных фолиантов коллекционировал майор Громов и вырезки из сомнительных газет и журналов. Сообщениями о доморощенных колдунах и пророках он брезговал, но, например, информация об аномальных зонах и древних капищах всегда вызывала у него живейшее любопытство. Дело дошло до того, что однажды майор в положенный летний отпуск отправился не как все нормальные люди на юг, а, наоборот, пошел с экспедицией на Ловозеро, что на Кольском полуострове, рассчитывая найти там развалины легендарной страны Гипербореи. Вернулся он через две недели — немало разочарованный, но увлечению своему не изменивший.

Во всем остальном Константин Громов, командир части 461-13 «бис», был вполне здравомыслящим и где-то даже циничным человеком. А эта причуда… У кого их не бывает? Старые приятели относились к увлечению майора снисходительно и лишь иногда подтрунивали над ним. Громов как мог отшучивался.

— Если живы, вылазьте, — сказал майор. — Это конечная остановка.

В этот момент к ним подкатился местный охранник, одетый в цивильное, но вполне быкообразный. От охранника сильно пахло мужским одеколоном неизвестной Громову марки.

— Значит так, парни, — начал он без предисловий, — свою рухлядь отсюда убрать, понятно?.. И если вы в администрацию, то сегодня уже поздно, понятно?..

«Ну-ну, — подумал Лукашевич, спрыгивая на асфальт, — гостеприимен Мурманск, нечего сказать».

Громов повернулся к охраннику. У того на груди имелся бедж — маленькая пластиковая карточка, посмотрев на которую любой желающий мог узнать, что перед ним никто иной, как Джимов Петр Николаевич, служащий охраны.

— Вот что, Петя, — сказал Громов, — мы приехали по делу. По очень серьезному делу. И не к тебе, а к губернатору. Так что расслабься и дай пройти.

Охранник явно не привык к подобному обращению. Он даже сразу не нашелся, что ответить. А когда ответил, голос его приобрел отчетливо угрожающие интонации.

— Права качаем? — осведомился Петр Николаевич. — Не много ли на себя берешь, майор?

— Беру, сколько могу, — сказал Громов просто. Стуколин выглядел невозмутимым, но потирал кулак. И Громов, и Лукашевич помнили, что, когда Алексей Стуколин вот так с безразличным видом потирает кулак, — быть драке. А подраться Стуколин любил.

Охранник этого не знал, но численный перевес произвел на него впечатление. Он отступил назад, вытащил из кармана телефон мобильной связи и скороговоркой забормотал в микрофон:

— Вторая стоянка. Три офицера и водитель. Возможно, вооружены.

— Чего ты мелешь? — Стуколину активность охранника не понравилась, и он начал потирать кулак заметно интенсивнее. — Нет у нас никакого оружия. Мы поговорить приехали.

Однако дело было сделано, и через четверть минуты у грузовика стало тесно. К уже присутствующим добавились двое в гражданском, но с укороченными автоматами АКС-74У, один милиционер при «Макарове» в кобуре и в довершение — военный патруль, состоящий по мурманской традиции из мичмана и двух рядовых матросов, эти были вооружены штык-ножами.

Увидев, что дело пахнет жареным, сверхсрочник Женя Яровенко не стал отсиживаться за рулем, а полез из кабины, не забыв прихватить монтировку. Все-таки он был отчаянный парень. И в результате стал единственным реально пострадавшим в этой истории. Охранники в гражданском, расценив появление бойца с монтировкой как акт агрессии, направленный против них, сработали быстро и вполне профессионально. Офицеры части 461-13 «бис» не успели глазом моргнуть, как Яровенко уже лежал носом в землю, руки его были заломлены, а монтировка, звеня, отлетела под грузовик.