Казино «Бон Шанс»

В прихожей длинно и настойчиво затрезвонил дверной звонок. У Сереги стало как-то пусто в животе, и он проклял себя за то, что выпил водки, лег отдохнуть, а потом снял телефонную трубку: надо было сразу рвать когти на вокзал, покидав все в сумку, а нажраться водяры мог и в поезде! Что теперь? Неужели попался и пришли по его душу?

— Погоди, потом поговорим! — он брякнул трубку на рычаги.

Прокравшись к двери, поглядел в глазок, но его чем-то залепили. Спросить, кто там? Но чего спрашивать, когда подослали девку позвонить, и он, дурак, откликнулся, а теперь стоят у дверей. И не все ли равно кто: люди Корейца или Молибоги? А он тут, как в мышеловке: девятый этаж; прыгать вниз — верная смерть. Пожарной лестницы рядом нет, балкона тоже — с этой стороны дом вообще без балконов и лоджий, просто стена с дырками окон.

Звать соседей, кричать, что пожар? Могут полоснуть очередью из автомата через дверь — и подыхай тут потом, а ни одна сука и носа не высунет. Что же делать?

Позвонили еще раз, потом в замке тонко заскрежетала отмычка, и Клариков онемел от страха, но быстро сумел взять себя в руки. Свет они не отключат, поскольку знают, что он не выскочит на площадку, как дурной. Темнота им не помеха, а подспорье. Звонить в милицию? Глупость — они тут же отдадут тебя Молибоге, и все вернется на круги своя. И тут ему в голову пришла спасительная мысль — вызвать пожарных. Он кинулся к телефону, но тот онемел: видно, перерезали провод на лестнице.

Клариков готов был завыть от отчаяния и с разбегу удариться головой об стену, чтобы им, проклятым, досталось лишь его бездыханное тело — все равно не отбиться от пули! Метнувшись обратно в комнату, он посмотрел на окно: разбить и начать выбрасывать горящие вещи, чтобы привлечь внимание? Но пока разобьешь, — а звон стекла только подстегнет тех, кто стоит за дверью, — пока подожжешь и начнешь кидать, тебя уже несколько раз удавят! Замок на двери и цепочка — не великая преграда для тех, кто пришел за ним.

Взгляд Сереги упал на стоявшую на полу собранную сумку. Он хотел зло пнуть ее ногой, но вместо этого, воровато оглянувшись на дверь, где все еще скрежетала отмычка, поднял сумку, надел дубленку, шапку, набросил на шею шарф и, ступая на цыпочках, прошел в санузел, не зажигая свет, неплотно прикрыл за собой дверь, поставил сумку на унитаз, затаился и стал ждать.

Ждать пришлось недолго: стандартный замок, который, если верить рекламе, якобы имел множество способов защиты от подбора ключей, не устоял перед обычной отмычкой. Теперь дверь держала только цепочка. Но вот раздался легкий скрежет металла, что-то хрустнуло и затем последовал щелчок — цепочку перекусили. Клариков нервно облизнул губы и напрягся — сейчас решится все! Сколько их войдет? Зажгут ли они свет? У него есть преимущество, его глаза давно привыкли к сумраку квартиры, а нападавшим придется вглядываться даже после тусклой лампочки на лестнице. Главное, лишь бы они сразу не сунулись в санузел.

План Сереги был прост и надежен — лишь только нападавшие проходят в квартиру, он сам атакует их сзади: для него уложить двоих или троих — секундное дело. И нет никакой разницы, вооружены они или нет, поскольку стволами или ножами они все равно не успеют воспользоваться, не ожидая атаки с тыла. Потом резкий разворот — и в дверь! Сбить того, кто остался караулить на лестничной площадке, — а человека обязательно там оставили, — потом вниз, ловить первую попавшуюся тачку — и на вокзал. Внизу, в подъезде, вряд ли кто-то караулит: Серега считал себя не такой великой птицей, чтобы за ним послали больше трех или четырех бойцов.

Входная дверь открылась тихо, почти без скрипа, и Клариков различил два неясных силуэта, скользнувших в почти темный коридор. Дверь за ними так же тихо прикрылась, но свет они не зажгли, а двинулись вперед, освещая путь и шаря впереди себя тонкими лучами фонариков с синими стеклами. Что же, тем лучше!

Клариков взял в левую руку сумку и тихо открыл дверь санузла. Один из бойцов был от него на расстоянии вытянутой руки, а другой чуть дальше и успел уже подойти к двери комнаты. Зря время терять не стоило, и Серега рубанул ребром ладони по шее того, кто стоял ближе. Отпихнул в сторону его обмякшее, медленно оседающее на пол тело и рванулся ко второму, растянувшись в прыжке, чтобы ударить ногой в грудь. Тот успел обернуться и поставить блок, но это ему мало помогло. Клариков пробил его защиту и уложил на пороге комнаты. Все! Теперь на площадку. И внезапно!

Тихо подбежав к входной двери, Серега рывком распахнул ее — и тут в лицо ему вдруг ударил очень яркий свет сильного фонаря, а вслед за ним шипящая, как разъяренная змея, струя нервно-паралитического газа…

В себя Клариков пришел уже в кабинете Пака. Открыв глаза, охранник обнаружил, что он прикован наручниками к креслу, а под носом у него водит ваткой с нашатырем пожилой лысый еврей в белом халате, похожий на доктора.

— Он в порядке, — доктор отступил в сторону, и перед Серегой появился сам Пак. Остальных он не видел, но, кажется, слышался басок Мартынова, руководившего боевиками и охраной. Естественно, тут был и Сан Саныч — он выглядывал из-за плеча Пака. Разве без гэбэшной крысы обойдется хоть что-нибудь!

— Смотри туда, — приказал Пак, и Сергей повернул голову. На столе стоял обычный монитор. Снегирев подключил к нему видеомагнитофон, вставил кассету, немного перемотал пленку и включил.

Клариков онемел от изумления и ужаса — как ни тупо соображала его голова после порции газа, он сразу понял, что запираться бесполезно: на экране, без звука, будто призраки, двигались четкие изображения. Вот сам Серега подходит к дверям запасного выхода и ставит над сигнализацией черную коробочку. Потом отодвигает засов, поворачивает ключ в замке и открывает дверь. Туз раскатывает толстый поролоновый коврик, и камера хватает его пухлую рожу чуть ли не крупным планом. Вот Аркадий разувается и идет вместе с Серегой по коридору к дежурке, а остальные ждут.

— Кто это? — показывая на экран, быстро спросил Снегирев, но Клариков предпочел отвернуться, больше не смотреть и не отвечать ни на какие вопросы: иначе пуля в затылок! Пока не гарантируют жизнь и свободу — ничего! Надо поторговаться, но торг начать только после упорного молчания. Тогда легче удастся взять то, что хочешь. Боли он не боялся и готов был потерпеть, если от этого зависит сама жизнь.

Однако Серега не учитывал многого, и присутствие здесь маленького лысого человечка с грустными еврейскими глазами, одетого в белоснежный, туго накрахмаленный профессорский халат, ему ни о чем не говорило. Иначе он не строил бы подобных планов.

— У тебя есть шанс, — потеснив Корейца, выдвинулся на первый план Сан Саныч. — Остальные, дежурившие с тобой в одну смену, уже допрошены с пристрастием, и у них даже взяли кровь на анализ. Догадываешься, зачем? Если ты будешь молчать, мы заставим тебя развязать язык, но после этого не рассчитывай ни на какое снисхождение.

Серега презрительно улыбнулся и отвернулся к стене. Как ловко они его накрыли, как глупого, заснувшего посреди комнаты мышонка стеклянной банкой! Но, может быть, еще не все потеряно?

— Я думаю, он ваш, Израиль Львович, — обернулся Снегирев к доктору.

— Да, — важно кивнул тот, — сразу видно: тип довольно примитивный по уровню интеллектуального развития, но здоровье крепкое. Можно приступать?

— Да, пожалуйста, — кивнул Снегирев, — сегодня обойдемся без лишних церемоний… Последний раз я спрашиваю тебя, животное, ты будешь говорить?!

Он схватил Кларикова за подбородок и повернул лицом к себе. Серега даже удивился, какие, оказывается, сильные, просто стальные пальцы у Сан Саныча, которого он всегда считал гнилым интеллигентом и вообще пенсионером. Кроме того, Молибога постоянно хвастался, что все милицейские умнее, да и подтверждение этому не раз находилось.

— Я дарю тебе последнюю секунду! — медленно чеканил слова Снегирев. — Говори! Тогда дам жить!

«Пугай, пугай, — усмехнулся Серега. — Ничего, я потерплю!»