Святой: гарпун для Акулы

Он вернулся в центр управления огнем. «Ушаков» двигался на северо-запад со скоростью двадцать узлов.

— Товарищ капитан, — сказал по телефону мичман, — у меня есть контакт.

— Придется немного подождать. Держи объект по всем активным системам.

— Мы его быстро нагоняем. Сигнал устойчивый.

Акустик подтвердил, что вышли на «Сокол». Теперь нужно было подняться на поверхность, на глубину перископной антенны, и передать сообщение в Москву, чтобы оттуда подтвердили приказ.

Гой надеялся, что к этому времени цель не уйдет из сектора. До Северной Кореи оставалось всего ничего. Потопить «Сокол» в территориальных водах КНДР означало бы спровоцировать международный скандал.

Наконец Москва дала «добро». Игорь Владимирович выругался про себя. С этой минуты он превратился в винтик большого слаженного механизма.

Когда Новиков спустился в трюм, все было кончено.

Длинная тонкая нить проволоки, которую Колька приспособил под антенну, порванной струной повисла вдоль стены.

Одним своим концом она дотягивалась до края шлюза, вторым — перебитая чьим-то прицельным выстрелом, едва касалась дна. Рядом, широко раскинув руки, с лицом, обращенным вверх, лежал Серегин.

Смерть настигла его врасплох, словно сорвав последний осенний лист с дерева и бросив мертвого к ногам убийц.

Виктор насчитал на его куртке шесть рваных отверстий.

Он почти не знал этого парня. Их знакомство уложилось в две непродолжительные встречи. Чтобы назвать человека другом, двух часов явно недостаточно. Да и могли ли быть друзья у Новикова?

— Легко сдох, скотина! — пнул безжизненное тело носком ботинка матрос. — Прямо на лету. Ну ничего, зато второй жив. Пока!

Это зловещее «пока» заставило бывшего «афганца» вздрогнуть, будто кто-то неосторожно задел обнаженный нерв. Внутри Новикова сдетонировал заряд такой силы, что его хватило бы выжечь весь сухогруз дотла. Внезапная перемена в лице Виктора напугала матроса, наслышанного о зековском прошлом Новикова. Но он расценил это по-своему:

— Я вижу, ты тоже не прочь пострелять? Могу устроить.

Капитану нужны профессионалы вроде тебя.

Виктор молчал, завороженно глядя на рукоятку пистолета, выглядывающего из-за Колькиной куртки. В это мгновение брезент, закрывающий странную, похожую на гигантский зонт конструкцию, со зловещим шорохом пополз вниз, и из-под него во всей своей мрачной красе возник боевой вертолет.

Зрелище привлекло внимание собеседника Новикова.

Тот на секунду отвернулся, поглощенный внезапным превращением брезентового кокона в винтокрылое чудовище.

Этого было вполне достаточно, чтобы Виктор успел вытащить пистолет и спрятать у себя за поясом.

«Извини, Колька, — он мысленно попросил прощения у Серегина, — в который раз ты меня спасаешь. Ну да ладно, скоро сочтемся».

— Страшная зверюга! — Матрос восхищенно облизнул губы. — Что-что, а оружие мы пока делать не разучились. Ну так как? — снова обратился он к Новикову. — Смотри не прогадай. Дело-то стоящее.

Виктор поднялся. Затянув до половины «молнию» на куртке, он стал пристально рассматривать неожиданного доброжелателя. Навязчивое упорство, с которым тот предлагал свои услуги, выдавало шкурный интерес. От взгляда Новикова не ускользнула и татуировка на тыльной стороне ладони, служившая своего рода опознавательным знаком.

— Сидел? — коротко спросил Виктор.

От прежней самоуверенности матроса не осталось и следа.

— Вроде того, — промямлил он, по-совиному выпучив глаза. — Малолеткой загремел в колонию.

— Значит, ты в курсе, что делают на зоне с подсадными утками вроде тебя?

Не давая ему опомниться, Новиков вплотную прижал собеседника к стене локтем правой руки уперся ему в подбородок, а левой ухватился за ремень, так, чтобы он не мог пошевельнуться.

Снующие по трюму были настолько поглощены собственными делами, что не замечали происходящей в дальнем углу сцены. Кто-то успел оттащить в сторону брезент, еще несколько человек отволокли тело задушенного Святым головореза. Только мертвый Колька Серегин оставался сиротливо лежать рядом с лестницей, беспомощный что-либо изменить в своей судьбе.

Мысль о Кольке заставила Новикова сильнее надавить на кадык. Матрос захрипел, запрокинув голову набок и истошно колотя пятками по металлической обшивке трюма.

Виктор слегка ослабил хватку.

— Говори, кто послал тебя пудрить мне мозги?!

С трудом ворочая налившимся свинцовой тяжестью языком, матрос выложил все начистоту:

— Генерал, который плывет на «Соколе».

— Зачем я ему?

— Не знаю, — честно признался незадачливый подручный Банникова. Но, заметив, что Виктор собирается повторить процедуру заново, испуганно завопил:

— Клянусь, что не знаю! Не в курсе я, что он от тебя хочет! Сказал только: приведи знакомого Тютюнника, и все!

Услышав о «мусорном короле», Новиков насторожился:

— При чем здесь Тютюнник?

— Они с капитаном приятели. С чего бы ты так легко попал на корабль?

«Приплыли, — с неожиданным безразличием подумал Новиков. — Выходит, Банников с самого начала знал, что я на борту. Интересное получается кино!»

Он по-настоящему обрадовался взятому у Серегина пистолету. И все-таки Виктор не мог понять, почему Банников позволил ему свободно разгуливать по «Соколу» и только сейчас решил раскрыть карты. Одно с другим явно не вязалось, и, чтобы выяснить все до конца, следовало принять приглашение генерала.

Прежде чем отпустить трясущегося от страха матроса, бывший «афганец» спросил:

— Кстати, куда, ты сказал, отвели второго?

— Честно сказать, ему и досталось. Когда я уходил, мужик отрубился.

— Ты бил?

— Не-ет! Остальные били. Даже генерал, а я — нет.

— Что-то с трудом в это верится, — пробурчал Виктор и, покосившись через плечо на опустевший трюм, добавил:

— Пошли, что ли.

Не успел матрос сделать и нескольких шагов в сторону выхода, как упал словно подкошенный. Новиков бил наверняка, целясь в сонную артерию. Бездыханное тело он отволок за угол и оставил внутри металлического контейнера. Закрыв на крючок дверцу, Виктор извлек из-за пояса пистолет и проверил обойму.

— Для начала сойдет, — изрек он меланхолично и добавил:

— Кажется, пора. Не будем заставлять Петра Михайловича ждать.

Первым, что увидел Святой, когда пришел в себя, было расплывчатое светлое пятно. Оно начало пульсировать, задрожало и превратилось в улыбающегося Петра Михайловича Банникова.

— Ты никак собрался на тот свет, голубчик? — промолвил генерал и опустил собственный увесистый зад на стул.

О том, что генеральские погоны в свое время достались Банникову за усидчивость, не давал забыть разгулявшийся геморрой, который Петр Михайлович собирался подлечить под крылышком удочери в Англии. Помусолив губы в улыбке, генерал с непостижимой быстротой сбросил прежнюю маску, превратившись из добродушного старика в расчетливое, ненасытное чудовище, обделенное чувством любви и сострадания. Банников мог праздновать победу, но с его лица не сходил звериный оскал, выдающий высшую степень раздражения.

— Не скажу, что рад тебя видеть, — после некоторой паузы продолжил Петр Михайлович. — Скорее наоборот…

Я знал, что ты постараешься до меня добраться. Твой дружок Скуридин предупреждал меня, но я почему-то думал, больше того, просто был уверен, что такая мелкая вошь, как ты, не сможет мне ни в чем помешать. Оказывается, я ошибался…

Свет резал глаза. Святой близоруко щурился, пытаясь разглядеть своего врага. Незаметным движением он напряг связанные за спиной руки, чтобы проверить узлы на прочность. Должно быть, человек, который их вязал, отличался большим опытом в подобных делах. И все-таки надежда освободиться оставалась в виде отобранного у Шуры ножа.

Местные головорезы даже не потрудились как следует обыскать Святого. Шурино «перо» было приторочено к лодыжке под штаниной. Чтобы его достать, необходимо было оказаться на полу. И Петр Михайлович очень скоро предоставил ему такую возможность.