Опасные заложники

Добронравов ушел выполнять полученное задание. Ученые, оставшись одни, не согласились с мнением Кажакина, что он должен лететь завтра к гарибалли. Особенно возражали Карл Энгельгардт и Джек Корван. Им не нравилось, что во всех операциях, особенно в заключительной стадии, всегда главная роль отводилась Кажакину. Теперь они требовали, чтобы каждый кандидат доказал друг им, что именно он, а не кто-то другой, достоин быть членом экипажа предстоящей опасной экспедиции, Такого сопротивления своей кандидатуре Кажакин не ожидал, но был готов постоять за себя:

— Друзья, товарищи, мне приятно, что нм все рветесь в бой, но кроме энтузиазма нужно и умение. Вы вчера убедились, что космический корабль послушен моей воле. Если вы все сможете переместить свое тело в космический корабль, вывести его из пещеры, я сразу же снимаю свою кандидатуру на участие в предстоящей экспедиции. Я, как и вы, не привык свои обязанности перекладывать на плечи других, но кое-кто из вас должен понять, что свой единственный шанс из-за личных амбиций мы не должны упускать, тем более портить друг другу настроение перед такой операцией.

Кажакин впервые так резко выступил в отношении провинившихся и сурово отчитал их. Энгельгардт и Корнам были вынуждены извиниться за свою бестактность, и инцидент был исчерпан.

Улыбнувшись им прежней доброй улыбкой, Кажакин продолжил:

— Если коллеги не будут возражать, то вторым членом экипажа я бы предложил Иноко Матаситиро.

Иноко Матаситиро, услышав предложение Кажакина, не сдержал радостной улыбки и, приподнявшись со стула, благодарно прижал правую руку к сердцу.

Энгельгардт и Корван вновь принялись возражать, каждый из них предлагал себя вторым членом экипажа. Прерывая затянувшийся, в общем-то благородный спор, возбужденная Франсуаза своим выступлением примирила всех, никому не дав шанса на возражение и оспаривание ее доводов.

— Вы знаете, что мы все, присутствующие здесь, обреченные смертники. Срок нашей жизни сокращен этими проклятыми гарибалли. Никто из нас не должен и не имеет права лететь с Иваном Филипповичем, и только я, его жена, имею право разделить с ним все те тяготы, которые выпадут на нашу долю.

На ее выступление претенденты ответили молчанием, что было равносильно капитуляции перед ее предложением.

Однако нашелся человек, который выступил с возражением против ее кандидатуры. Эго был сам Кажакин.

— Нс женское дело ввязываться в мужскую работу, придется разрушать, убивать, короче, пейзаж не для слабого пола.

— Все эти гарибалли и очагоны меня до того довели, что я готова забросать их даже нечистотами, — не сдавалась она, отстаивая свое предложение.

— Ну что будем с ней делать? — обращаясь за помощью и поддержкой к собравшимся, спросил Кажакин.

— С ней, как и с вами, спорить бесполезно, — сердито заметил Джек Корван, выражая общее мнение.

После совещания Кажакин и Крессе пошли обследовать космический корабль. В рубке пилота они нашли штурманскую карту, на которой был указан путь движения корабля от планеты гарибалли до Земли. В этой ситуации Кажакину не составляло особого труда проложить в космосе обратный путь. По его просьбе ученые вновь привели к нему очагона, который показал ему предназначение каждого механизма и как им пользоваться. К тем знаниям, которые Кажакин почерпнул от гарибалли (лжешамана), прибавились практически всего лишь несколько дополнений, но теперь Кажакин себя подстраховал и убедился, что очагон его ни в чем не обманывает. Он решил вновь выяснить его отношение к предстоящему мероприятию:

— Я своего намерения и решения менять не буду, хотя ваши помыслы мне понятны и на нашем месте, возможно, я бы поступил так же.

— Если вы поможете мне, то я в знак благодарности позволю вам остаться на своею планете, — решил "купить" его таким предложением Кажакин.

— Даже ради итого я не могу предавать своих соотечественников, и не надо меня уговаривать, я вам в этой авантюре не помощник.

Задумавшись, Кажакин озабоченно произнес:

— Мотивы нашего отказа мне тоже понятны. Если бы ваши соотечественники жили на Земле, то, я думаю, мы бы нашли общий язык и таким нецивилизованным образом не выясняли бы своих отношений.

Отправив очагона назад в саркофаг, Кажакин распорядился, чтобы тело и душа ото находились в разных саркофагах. Попросив всех удалиться из космического корабля, в том числе и Франсуазу, он, опустившись в кресло пилота, надолго задумался. Наконец, после нескольких часов раздумий, он покинул корабль. Когда вечером он встретился в столовой с коллегами, они увидели у него на голове повязанную ленту. Теперь ее предназначение все знали, а поэтому догадались, что их учитель что-то решил от них утаить. На молчаливые любопытные вопросы своих учеников Кажакин пока воздерживался отвечать, но он был бодр и настроен оптимистически. Его настроение передалось коллегам, и ужин прошел в непринужденной обстановке. После ужина Кажакин сказал Джеку Корнапу, своему постоянному заместителю, чтобы он проконтролировал работу военных по снаряжению космического корабля соответствующим вооружением

— Я знаю, что вы уже решили, как лучше осуществить операцию. Скажите всем нам о своем плане, чтобы мы не думали и не беспокоились, — попросил его Кор-ван.

— Вот как раз поэтому я и не хочу говорить о своем решении. Я прошу вас всех подумать, может быть, вы подскажете более приемлемый вариант решения задачи. Завтра утром вы мне его скажете, а я вам сообщу о своем плане.

Это было резонно. Как говорится, ум хорошо, а два лучше. Поэтому коллегам Кажакина пришлось до утра поломать свои головы, решая предложенный учителем ребус.

Глава ТРИНАДЦАТАЯ

Укладываясь спать, Кажакин потребовал от Франсуазы:.

— Ты тоже не прохлаждайся, а ложись. Перед предстоящим полетом мы должны хорошенько выспаться.

— Как же мы полетим, если очагон отказывается нам помочь, а на планете гарибалли такая строгая проверка прибывающих? — озабоченно вздохнула Франсуаза, ложась в постель.

Хитро посмотрев ей в глаза, он сообщил ей свой секрет:

— Если мы не смогли повлиять на души гарибалли и очагона, то уж телами их никто не помешает нам воспользоваться.

— То есть как это? — стремительно вскочив и присев на кровати, пугаясь своей догадки, спросила она.

— Если гарибалли для достижения своей цели пользовался моим телом, то почему мы с тобой не можем воспользоваться телами пришельцев из космоса?

— И какую же роль ты мне уготовил в своем экипаже?

— Больше всего по комплекции тебе подходит очагон, поэтому ты у меня будешь пилотом, а я твоим пассажиром в теле гарибалли.

— Я не согласна влезать в это омерзительное тело, — передернув плечами, брезгливо сказала девушка.

— Франсуаза, я нахожусь в таком же положении, как и ты, и мое отношение к этому маскараду однозначно твоему, но ты должна понять, что если мы к нему не прибегнем, задуманную операцию нам не осуществить.

— Чего ты меня уговариваешь? Я понимаю важность нашей операции, а поэтому согласилась участвовать в ней, пойдя на определенную жертву. Но я женщина и думаю о том, что будет, когда мой муж увидит меня в обличье этой твари.

— Я ведь тоже буду выглядеть не лучше тебя, — привел он ей очень убедительный аргумент. — Я клянусь, что это перевоплощение не изменит моих чувств к тебе после нашего возвращения на Землю.

— Если нам еще удастся вернуться назад, — пробурчала подавленно Франсуаза, сломленная его доводами. — Позволь хотя бы до половины пути побыть моей душе в своем теле, — умоляюще произнесла она.

— Франсуаза, радость моя, мы не имеем права позволить себе даже такую слабинку. Мы за время пути к гарибалли должны свыкнуться со своим новым обликом. На космическом корабле столько разных приборов, что когда мы достигнем планеты гарибалли, не исключено просматривание ими нашего корабля, который им будет виден со своим содержимым как на ладони. Пойми, мы отправляемся в неведомое, и лишние тайны и неприятности нам не нужны.