Удар Молнии

Ситуация стала проясняться, когда он перебрался в Надтеречный район и начал сбор информации в среде оппозиции. Здесь уже шла настоящая война, правда, пока что вдоль дорог и на подходах к большим поселкам, но уже с применением артиллерии, танков и авиации. Восставшие районы вели оборонительные бои, на некоторых участках уже существовала линия фронта, окопы, ходы сообщения в полный профиль, закопанные БТРы, танки, орудия, десятки убитых, сотни раненых… И как в дурном сне, вопреки всякой логике и здравому рассудку, тут же шла бойкая перепродажа оружия, бесконтрольно передаваемого Россией в отряды оппозиции. За танк дудаевцы давали цену, как за подержанный «Мерседес», груженый снарядами КамАЗ вместе с машиной стоил чуть подороже новой «Волги», а на автоматы, из-за огромного их количества, цены упали до двухсот тысяч рублей за штуку…

Один полевой командир стоял насмерть, перерезав какую-нибудь автодорогу, другой тем временем зарабатывал деньги и вооружал режим.

Казалось, Чечня сошла с ума и решила покончить жизнь самоубийством. Но именно в этом сумасшествии угадывалась четко спланированная провокация длительной кровопролитной войны, куда впоследствии будет втянута Россия.

И все равно он не отчаялся. Еще было время если не переломить ситуацию, то хотя бы расстроить сценарий, написанный зловещей рукой. Вначале полевые командиры охотно шли с ним на контакт, и дело уже сводилось к разработке конкретного совместного плана молниеносного удара по Грозному. Генерал представлялся советником президента России по вопросам безопасности и попервости это действовало, как пароль. Но, похоже, командиров кто-то проинструктировал, сделал накачку и отшил от генерала, запретил встречи, какие-либо переговоры и, естественно, поставил крест на совместных действиях. На первый взгляд вольные и независимые, они находились под чьей-то жесткой властью и не имели права делать самостоятельные шаги. Поэтому требовалось вычислить, найти того «серого кардинала», который диктует поведение оппозиции и ставит перед ней задачи.

Районный центр Знаменское напоминал Шанхай двадцатых годов: в переполненном беженцами, вооруженными отрядами селе даже на улицах было тесновато. Отсюда не вылазил Завлаб, испуганный взгляд которого в условиях полуконспиративного пребывания приобрел оловянный оттенок, что создавало вид маленького, пришибленного человечка. Однажды с ним чуть не столкнулись на пороге штаб-квартиры Временного Совета Чечни — органа управления оппозиционными силами, где генерал, изображая журналиста из Москвы, брал интервью у председателя. Хорошо, что телохранители Завлаба огпихнули генерала и прижали автоматом к стене. Для роли «серого кардинала» он не годился в связи с полным отсутствием способностей к аналитическому мышлению. В Знаменское часто наведывался один из «опричников» по прозвищу «Шумим-оглы». Обычно он прилетал на вертолете из Моздока, в течение нескольких дней проводил десятки встреч с самыми разными людьми и так же стремительно улетал, тщательно скрывая свои визиты. Пожалуй, этот бы потянул роль тайного властелина оппозиции по своим деловым и умственным качествам, однако Шумим-оглы существовал при «генсеке» в качестве тампона «тампакс»: им затыкали дыры, и потому за этим «опричником» установилась слава временно исполняющего обязанности. За три года он сменил одиннадцать должностей, летая из правительства в администрацию президента. Скорее всего, Шумим-оглы выступал сейчас как связник либо посол по отдельным поручениям. Но то, что он принимал участие в управлении и заваривал чеченскую кашу, было несомненно. А «опричников» рангом поменьше, депутатов Госдумы и лидеров демократических партий иной раз одновременно набиралось более десятка. И вот как раз среди них-то и мог находиться «серый кардинал» — незаметный, невзрачный с виду политик.

Но был и один, уважаемый многими полевыми командирами, лидер оппозиции, который реально претендовал на власть в Чечне и который мог действительно установить мир и спокойствие в республике. Он принадлежал к известному и высокому по своему положению тейпу, был умным и честным политиком, доктором наук; его знали во всем мире, отмечали как блестящего дипломата и профессионала-экономиста. Однако его ненавидел «генсек». Ненавидел, пожалуй, больше, чем Диктатора, и никогда бы не поменял одного на другого.

Это был Чеченец, спикер расстрелянного парламента, знакомый генералу по октябрьским дням девяносто третьего. В Надтеречном районе он находился нелегально, и все попытки отыскать его штаб-квартиру не увенчались успехом: похоже, безопасность ему обеспечивали профессионалы. Ходила молва, что Диктатор за голову Чеченца назначил сумму в сто тысяч долларов, а по непроверенным данным, «генсек» — только в пятьдесят. Они не сошлись в размерах вознаграждения, однако в своих устремлениях — вполне. По всему району рыскали охотники за драгоценной головой бывшего спикера, и, должно быть, генерала воспринимали как одного из них, и те, кто мог бы хоть косвенно указать приблизительное местонахождение штаб-квартиры, упорно молчали. Встреча с Чеченцем решила бы сразу многие вопросы, в том числе и главный, с «серым кардиналом»: лидер оппозиции несомненно знал его и вел с ним борьбу за влияние среди полевых командиров.

После нескольких недель бесполезных поисков, уже в начале сентября, дед Мазай перетащил в Надтеречный район «тройку» Отрубина, чтобы наладить сбор оперативной информации относительно Чеченца. Конечно, была опасность налететь на выстрел из-за угла — охрана бывшего спикера любую разведку обязательно примет как вражескую, — но иного выхода не было. Работать в перенаселенных селах района, где перемешались десятки национальностей со всей Чечни, было и просто и сложно. Легко скрыться, смешаться, исчезнуть, поэтому генерал ходил и ездил в открытую, для внешней маскировки отпустив бороду и обвешавшись фотоаппаратами, с журналистским удостоверением в кармане то от какой-нибудь российской, то от зарубежной газеты, в зависимости от обстоятельств. Однако трудно было кого-либо отыскать в этом «шанхае»: людей крутило по районам, как в водовороте.

«Тройка» Шутова подготовила в Знаменском неплохую базу. На подставное лицо здесь был куплен каменный двухэтажный дом с усадьбой и хорошими подходами в любое время суток. При хорошем раскладе сюда можно было давно уже перетащить все спецподразделение, чтобы затем постепенно перебрасывать его в Грозный. Однако существовало незыблемое правило — начинать подготовку к операции лишь после того, как четко сформулирована и доведена до личного состава основная задача и есть несколько проработанных до виртуозности вариантов ее решения. «Молния» должна действовать, как молния, соединяя электрическим ударом две выверенные и самые близкие друг к другу точки на земле и в небе. Иначе весь гром — впустую…

Весь август генерал прожил на базе один, постоянно проверяя, нет ли наблюдения за домом, и когда сюда перебралась разведгруппа, эти обязанности он возложил на Отрубина. И тот через неделю засек слежку: кто-то наблюдал за усадьбой с крыши консервного завода, расположенного на соседней улице. Это могли быть и свои, если можно назвать своими разношерстную оппозицию, имеющую нечто вроде службы безопасности. Но возможно, за домом установили круглосуточное наблюдение спецслужбы Диктатора или… «грушники», призванные Мерседесом: в этом дурдоме было возможно все! Отрубин сразу же наладил радиоперехват и хотел забросить на крышу консервного завода пару микрофонов, как наблюдатели внезапно исчезли вместе со своей оптикой.

На следующий же день, возвращаясь домой пешком, дед Мазай вошел во двор и тут же почувствовал присутствие человека. Отрубинские мужики рыскали по району, в доме никого не должно быть… Он отступил к невысокому заборчику, за которым был сад, и потянул из-за пояса пистолет.

— Здорово, Серега! — послышался из-за крыльца громкий шепот. — Здорово, тезка! Ничего себе гостей встречаешь. А с виду — типичный газетчик…

— Кто тут? — спросил генерал, хотя уже догадывался кто…