Филин – ночной хищник

Да и после…

20 ноября 1988 г. Кандагар.

Тяжело шёл караван. Не спокойно. За перевалом, как только вошли в «зелёнку», на фугасе подорвался головной БТР. Немедленно выслав дозоры во все стороны, командир колонны, пехотный капитан, вместе с офицерами охранения, бросился к горевшей машине. Да куда там. Поздно было, очень поздно. Метрах в 3–4 от машины лежали тела четверых солдат. И всё. Весь остальной экипаж БТРа сгорел, вместе с машиной. Видимо нарвались на камулятивную мину…

В Кандагар колонна входила ночью.

Город, казалось, был одним большим факелом. Город горел. Да и не мудрено. Сам по себе, Кандагар, был перекрестком 3 дорог: на запад тянулась нитка на Герат; на восток, через горы на Кабул; на юг, та, что была нужна группе Филина, на Чаман и дальше в Пакистан. Завладеть Кандагаром, для разномастных полевых командиров, означало контроль над всеми караванами с юга. Вывод наших войск близился к концу, ещё месяц-два и всё, но ведь мест без хозяев не бывает, поэтому и лезли в Кандагар с разных сторон «духи». Здесь накопилось немалое количество оружия, техники, боеприпасов и т. д. и т. п.

Для отдельной бригады спецназа ВДВ, которая оставалась в городе, эти месяцы стали самыми кровавыми.

Вот и колонна, в которой шла группа Андрея, на подходах влетела в грамотно организованную засаду. Бой был недолгим, и, слава Богу, обошлось без особых потерь, так, несколько раненных, да сожженная БМП и пара «Уралов».

Командир бригады, полковник, лихой вояка, выслушав Филина, пожал плечами:

— Не знаю я, что вы там себе нафантазировали, но скажу точно — если твой Задира тебя не дождётся, ну, там, задержишься ты или ещё чего, то в Кандагар не ходи! Разбираться с вами никто не будет — полтора десятка вооруженных афганцев, хорошо вооруженных заметь! Да мои хлопцы имеют приказ, мочить такие группы на дальних подступах. Мой приказ! Вот так! Ясно?! Некогда нам здесь разбираться, сам видишь, что твориться кругом.

Помолчали, думая о своём.

— Завтра ночью, тебя, лейтенант, и группу твою, выведут потихоньку из города. И, не взыщи, коли, что не так. Задачи у нас с тобой разные, хоть и служим в одной армии. Давай, сынок, действуй.

26 ноября 1988 г. Регистан.

Филин каждым сантиметром кожи чувствовал, что группа опаздывает. Ещё там, в Кандагаре, он принял решение идти через пески. Переться по дороге или вдоль неё, группе вооруженных «афганцев», в которой только двое, Бай и Мулла, знают местный язык, да ещё двое-трое немного понимают — это было бы, непростительной, смертельно опасной, авантюрой. Поэтому, выпросив у полковника четырёх, довольно крепких мулов, запаслись водой и, в ночь, ушли в неизвестность… Пустыня — это подарок не для хлюпиков. И хоть, ноябрь не июль, но жара стояла приличная, градусов за 30 по Цельсию. Решено было уйти в пески километров на 20–25, а потом по азимуту выходить на Чаман. Миленькое дельце…

Даже Мулла — их следопыт, змеелов, инструктор и т. д., выразил, как сумел, своё по-восточному мягкое несогласие с предложенным планом:

— Ты, Филин, конечно командир, но, здесь не «учебка» в Зарафшане. Если что случиться, выживать придётся по-настоящему. Пустыня, гордых не любит — пустыня гордых убивает. Нам по ней без ориентиров, километров 70 идти. Мулла — тоже не всесильный Аллах. Всё сделаю — если прикажешь, но лучше, ещё думай, командир… Пески — не горы. Они засасывают…

— Нет у нас другого выбора, ребята. Я, уж, и так и эдак крутил. «Духи» сейчас на Кандагар нацелены со всех сторон, кроме песков. Значит мы — пойдём туда. Сами знаете, что в нашем деле главное «тишина».

— Тогда бери у «спецов» два старых парашюта.

— Ты что, Мулла, с барханов решил десантироваться? — Улыбнулся Филин.

Но лицо Муллы было абсолютно серьёзным.

— Не пригодится — бросим, пригодится — сам увидишь!

— Ну, хорошо. Что ещё?

— Думать буду, потом скажу…

Вот так и ушла группа, взяв с собой, по настоянию Муллы, запас воды, четырёх мулов и два парашюта. А сейчас Филин чувствовал, что Мулла был прав. Пройти около сотни километров по пескам за 5 дней?!. И группа опаздывала, катастрофически. Хотя и пройдена была уже большая часть маршрута.

Ребята обросли бородами, и это вызывало улыбку Андрея. Ещё в Кабуле, в целях маскировки, он приказал никому не бриться. Борода — отличительный признак афганского мужчины-моджахеда. Но, разве мог он предположить, что вырастут рыжие бороды… Бай и Мулла, про них всё понятно, ну ещё Брат и Кабарда — те тоже смуглые да черноволосые. Если притянуть за уши то и Бандера — брюнет с бешенными, цыганскими глазами, и Индеец — ну, может быть, киргиз. А все остальные, включая самого Филина? Да от них за версту веяло «рязанщиной». Но, самым афганским афганцем был Ганс! Он, оказался, пепельным блондином. Шутки, по поводу соответствия возраста Маргуса, и его аксакальей бородой, придавали силы. А Ганс, как настоящий викинг(!), сносил их с мужественной стойкостью, лишь иногда, поглаживая цевье своей СВД, бросал:

— Вот я из неё вас всех побрею…

27 ноября 1988 г. Буря.

Уже были съедены все консервы, и ребята жевали кусковой армейский сахар. Но никто не унывал. Группа шла… За эти дни, мало-помалу начали находить общий язык и Медведь с Филином — Игорь с Андреем. Оказалось, что Медведь тоже одессит, третий в группе, включая Слона, что он не так уж и суров и тоже любит, и анекдоты потравить, и про баб байки порассказывать, а особенно о своих над ними победах. Но, что самое удивительное, жили-то они в Одессе через два дома. Вот это сблизило их окончательно: общие знакомые, общие места — Родина, одним словом. Вот такие дела…

Ребята начинали подумывать о той живности, которая не в изобилии, но существовала в песках, на предмет дичи. Хотя, какая в пустыне дичь, змеи да ящерицы. Пока ещё не голодали, но желудки ребят уже подавали мысли о «подножном» корме… Группа медленно, тяжело, но уверенно приближалась к основной цели операции — городу Чаман.

Группа шла, полностью доверяясь инстинкту Муллы. За эти дни Андрей понял, что же такое проводник-профессионал. Мулла был неутомим. Толи родная стихия гнала его вперед, толи ответственность за полтора десятка жизней, но Мулла тянул за собой группу как настоящий «корабль пустыни». А ребята, в шутку, поговаривали о том, чтобы сменить ему кличку на другую — «Верблюд»…