Моя"крыша" - Кремль (СИ)

Аркадий Львович, приняв для себя очень важное решение, прошел в комнату своего сына Дениса; здесь, за выдвижной книжной полкой, где вперемешку стоят тома "Британики", "Властелин колец" Толкиена и пять книг о приключениях модного Гарри Поттера на языке оригинала, был оборудован потайной сейф.

Первым делом он достал из тайника пухлый "лопатник" с наличкой — пять тысяч "евро" пятисотками и две тысячи долларов США стольниками — и дюжиной золотых кредитных карт. Потом сунул в карман один из двух имеющихся в его распоряжении загранпаспортов. Папку с заранее подготовленными справками из московской клиники знаменитого Якова Малкина и результатами последнего обследования в аналогичной клинике в Швейцарии, согласно которому у него установлена язва двенадцатиперстной кишки — на самом деле не существующая, он сунул в кожаный портфель, после чего запер потайной сейф и вернул на место выдвижную книжную полку.

"Хорошо, что я заранее предусмотрел "запасной вариант", — удовлетворенно подумал про себя Серебрянский, спешно готовясь покинуть свой особняк. — В офис ехать нельзя… однозначно! Значит, в клинику к Малкину, в Щукино, это почти по дороге… Отметиться там с "острым приступом" и временно залечь на дно, находясь в больничной палате "люкс". Еще до отъезда нужно позвонить адвокату Косте Шацу и произнести одну единственную условную фразу… После чего, если придется вдруг "рвать когти", его, Серебрянского, будет ждать срочно взятый в аренду частный самолет в одном из столичных аэропортов, опять же под видом того, что "клиент" нуждается в срочной операции, которая может быть проведена только в зарубежной клинике…"

Ну а самая важная вещица, которой Серебрянский весьма и весьма дорожит, припрятана не здесь, в Веледникове, а в другом — надежном — месте, на всякий, так сказать, "пожарный случай".

В четверть девятого утра хозяин особняка, одетый уже в дубленку, спустился в холл, где его дожидались разобиженная, с красными глазами Кира Александровна и личный шофер Николай (худощавый мужчина лет тридцати пяти, человек немногословный, точный и исполнительный).

— Держите, Николай. — Серебрянский передал водителю компактную дорожную сумку, оставив у себя портфель. — Поедем в город не на служебном "мерсе", а на моем "Иксе". Обождите меня в машине, я сейчас подойду.

Когда они остались с глазу на глаз с экономкой, Аркадий Львович примирительным тоном сказал:

— Вы на меня не серчайте, Кира, ладно? Сам не знаю, что это на меня сегодня нашло…

Со стола уже было все убрано, за исключением того самого "французского" завтрака, который настоятельно требовал подавать ему по утрам хозяин дома: круассан на фарфоровом блюдце и стакан свежевыжатого апельсинового сока.

— Если вдруг позвонит Лара…

— Да, Аркадий Львович?

— Скажете, что у нас… У меня полный порядок, пусть не беспокоится.

— А если кто другой будет вас спрашивать? — словно предчувствуя, что грядущий день будет далеко не рядовым, спросила экономка.

— Скажешь, уехал на службу… Пусть звонят в офис.

Серебристый "мерс" с правительственными номерами и спецмигалкой остался стоять на площадке возле особняка. Серебрянский уселся на заднее сиденье черного "BMW 5X". Назвал маршрут своему немногословному водителю, с которым не расставался вот уже три года. Попросил временно не пользоваться сотовым телефоном. Сам же, едва уселся в салон, позвонил своему помощнику и предупредил, что подъедет в офис не ранее полудня (благо на сегодня в его ведомстве не намечено сколь нибудь важных мероприятий).

Против обыкновения Коля двинул к Новорижскому шоссе не через поселок, а другой дорогой, чуть в объезд.

— Что, опять решил в объезд махнуть, чтобы в пробке не торчать? — поинтересовался Серебрянский.

— Вы уж мне доверьтесь, Аркадий Львович, — не оборачиваясь, сказал водитель. — Я свое дело туго знаю.

Следуя по "щебенке" вдоль лесополосы, их джип быстро нагнал едва ползущий впереди микроавтобус марки "Форд", который тоже направлялся к переезду (до выезда на шоссе отсюда километр или чуть поболее). Николай посигналил, затем вроде как пошел на обгон темно синего "вэна"… и вдруг ударил по тормозам.

— Что? — чуточку раздраженно произнес Серебрянский. — Вы его задели? Ну только этого мне не хватало! Дайте ему, сколько попросит, и поехали, потому что я тороплюсь!

Николай, усмехнувшись невесть чему, выбрался из джипа. Одновременно с этим пополз в сторону боковой люк микроавтобуса. И тут же из его чрева показались какие то вооруженные люди — их было, кажется, трое, одетых в штатское, но в шлем масках, скрывающих их лица.

Серебрянский не успел и глазом моргнуть, как его выдернули из салона джипа и переместили в микроавтобус, где на него тут же — прямо на голову — надели полотняный мешок, а затем и сковали ему запястья наручниками.

— Да как вы смеете?! — сдавленным голосом произнес Серебрянский, который в равной степени был возмущен и напуган происходящими вокруг него событиями. — Я… я… я — федеральный министр!

Боковой люк встал на место, вновь заурчал автомобильный движок, водитель плавно тронул с места.

— Был, — прозвучал над ухом у Серебрянского чей то зычный голос. — А теперь ты — тюремная вошь.

Глава 4 Государственная машина (1)

Генерал майор госбезопасности Н., занимающий должность спецпредставителя Совета безопасности РФ по Чеченской Республике, едва выслушав из уст Бушмина доклад о случившемся, — о некоторых нюансах данного ЧП Андрей решил пока не распространяться, — попытался сразу же расставить все точки над "i".

— Похищение Голубева — целиком на вашей совести, Михайлов, — просипел спецпредставитель, у которого то ли из за простуды, то ли из за свалившихся на него вдруг неприятностей голос теперь сел окончательно. — Не говоря уже о его убитом телохранителе, мертвом опять же чечене из "Грознефти"… и прочих ваших "фокусах".

— Полагаю, виновных определят в другом месте, — сухо отреагировал на эту плохо закамуфлированную угрозу Бушмин. — Я не из пугливых, генерал. Так что приберегите свой начальственный гнев для другого, более подходящего случая.

— Что за тон, майор? Забыли, с кем разговариваете?

— Почему же, помню. И зрение у меня пока хорошее: я отчетливо вижу генеральские звездочки на ваших погонах… Это во первых. А во вторых, мне нужен — срочно! — канал спецсвязи с Москвой… для соответствующего доклада.

Мясистые, глянцево поблескивающие испариной щеки генерала покрылись пятнами от прихлынувшей к лицу крови.

— Что?! Хватит командовать! Думаете, я не в курсе, как вы — года два назад это было, так? — пытались здесь всех "построить" в связи с какой то вашей очередной акцией? Забудьте о таких вот вещах! Все!! Те времена закончились…

— Кто знает, — глядя ему в переносицу, сказал Бушмин. — Но давайте о деле! Нашу группу следует до времени изолировать в одном из модулей.

— Я и без вас знаю, что нужно делать. Цэу из Москвы мною уже получены! И в отличие от вас, Михайлов, я приучен в точности исполнять полученный мною приказ.

— Распорядитесь, товарищ генерал, насчет связи с центром, — повторил свое требование Бушмин. — Впрочем, я могу воспользоваться собственным спутниковым терминалом.

— Перетопчешься! — просипел гэбист. — Без тебя найдется кому доложить! Я уже распорядился, чтобы у вас изъяли всю "связь"! Ну все, свободен пока! И чтобы никто из ваших без моей команды из гостевого модуля не вздумал даже носа показать.

Надо отдать должное чекисту, поставленному координировать работу спецслужб на чеченской поляне: генерал сделал все возможное, чтобы оградить Михайлова и членов его несколько поредевшей в ходе странного — и довольно таки неожиданного инцидента в Грозном — команды от общения на месте с кем бы то ни было. Исключение здесь было допущено лишь одно, но довольно неприятное — так подсказывала ему интуиция — для Бушмина: спецпредставитель сам захотел пообщаться со своим бывшим коллегой, а ныне заместителем главы СБ компании "Ространснефть", как бы осиротевшим в последние несколько часов. О чем беседовали тет а тет эти двое выходцев из лубянских кабинетов, закрывшихся в ночное время в одном из штабных помещений ханкалинской базы, Андрей мог лишь догадываться.