Удар молнии

— Ты Дед Мороз?

— Нет. Ведь сейчас лето, и Дед Мороз живет у себя в Лапландии. Знаешь, где это?

— Где?

— Сейчас расскажу. Подвинься немножко… Вот умница! Я расскажу тебе про Лапландию. И про оленей. Еще подвинься… И про секретную службу МИ-б. Про Голобпада и Ярослава Пивцова. Про тетю Алину и про собаку Бакса…

Девочка слушала, как завороженная. Голос, словно пуховое одеяло, уютно укрывал ее, убаюкивал. Она уже погрузилась в легкую дрему. Ей даже приснился зайчик, который смешно задрал вверх губу и крикнул: «Пивцов! Я же предупреждал. Вот и довоевался!» Но зайчик быстро пропал, и на смену ему пришла страшная бездонная яма. Девочка стояла на самом ее краю. Она не видела ничего в окружающей ее темноте, но откуда-то знала про то, что яма здесь) совсем рядом, и ни в коем случае нельзя в нее провалиться. Надо отойти от нее подальше. Девочка попыталась сделать шаг в сторону, но ноги словно увязли в грязи, как недавно на даче, когда она решила перебраться через глубокую лужу и застряла на самой ее середине. Тогда она громко расплакалась, и на выручку прибежал папа. А сейчас?

Девочка скривила ротик и громко втянула в себя воздух. Из глаз выкатились две крупные слезинки. И в этот момент край ямы обрушился, и она полетела вниз. Перехватило дыхание, замерло от стремительного полета сердце. Перекувырнувшись в воздухе, девочка сжала руками голову. И закричала! Захлебнулась в отчаянном вопле!

А внизу уже показался свет…

…и тетенька в белом халате. Она выскочила из-за стола и стремительно подбежала ко мне.

— Спокойно, спокойно, малышка, — проворковала она. — Ой, ты очнулась? Какая умница! Какой молодец! Расскажи-ка, как тебя зовут, милая?

— Маша Самохина, — пропищал я.

— Правильно! Маша-Машутка. — Тетенька надавила пальчиком на мой носик, зачем-то по правила мое одеяло и, сказав: — Погоди, сейчас я приду, — поспешила к выходу из палаты.

Я остался в компании многочисленных устрашающего вида приборов и капельницы, от которой к моей руке протянулась прозрачная трубочка. На соседней кровати лежал неестественно желтый мальчишка. Он повернулся ко мне и попытался что-то сказать, но смог издать только протяжный хрип. На зеленых губах выдулся большой прозрачный пузырь.

— Как там наша Дюймовочка? — В палате появилась еще одна тетенька. Точнее, бабушка в белом колпаке и старомодных очках в толстенной оправе. — Проснулась? Отлично! Вот обрадуются мама и папа.

Я в этом не сомневался. И мне очень хотелось поскорее увидеться с ними. Я успел… успела по ним соскучиться!

— Скажите, а когда меня переведут из реанимации? — спросил… спросила я, и у бабушки в колпаке от удивления запотели очки.

— Ишь, ты какая! Реанимация… — Она удивленно уставилась на меня. — Ишь, пигалица! Реанимация… Хи! Ну, детки в клетке… Реанимация…

Бабушка проверила капельницу, потрепала меня по головке и, бросив на ходу:

— Пойду успокою мамашу. Реанимация… — вышла из палаты. Медсестра вернулась за стол и уткнулась в книжку. А я вздохнула, прикрыла глаза и постаралась заснуть. Как ни странно, это удалось почти сразу.

И приснился мне зайчик. Он долго смотрел на меня, шевеля ушами и подергивая верхней губой. Потом расплылся в ехидной улыбке и заявил:

— Короче, отпад! Помолодел ты, Пивцов. И пол сменил, как я погляжу. Пра-а-авильно! Молодчина! Лет через десять, когда тебя начнут хватать за сиськи мальчишки, ты получишь незабываемый сексуальный опыт…

— Да пошел ты! — прикрикнула я на зайчика. — Расскажи лучше сказку.

— Ха! Типа, я знаю их… Жди!.. Нет, Пивцов. Мне с тобой больше не по пути. Ты играй в Барби и учи алфавит. А я, извини, пойду лучше трахну зайчиху. Она, несчастная, у меня на голодном пайке.

— Ну и проваливай!

— Ну и прощай! — Зайчик махнул мне пушистой лапкой, но, прежде, чем убраться под куст, едко заметил. — И смотри, блюди себя до замужества… Эх, Слава, Слава. Лучше б ты умер.

Я осталась одна. Но ненадолго. Мне снова начал сниться красочный сон. Только теперь не этот противный заяц, а бабушка и воспитательница Тамара Ивановна. Они ругались, а бабушка даже грозила мне крючковатым пальцем:

— Ты зачем съела мои таблетки, негодница? Теперь я умру.

Потом рядом со мной оказался Юрка Стрелков из нашей парадной — он в сентябре пойдет в старшую группу. И мой рыжий котенок Ред. Мы все начали водить хоровод вокруг елки, а дядя Слава, который сегодня рассказывал мне про Лондон, залез на ее вершину и громко кричал:

— Я Дед Мороз! А ну-ка, детишки, подвиньтесь. Можно я посижу рядом с вами?

В наш хоровод включались все новые и новые люди: Алина в яркой цыганской косынке и лиловых босоножках-колодках; задавака Танька Романцева из квартиры напротив; Джон с двумя автоматами «Ингрем» в руках; толстый Леха, который умеет двигать ушами… Неожиданно наш хоровод распался, и из-под елки выбрался пьяный в дымину зайчик.

— А ну пошли на хрен! — заорал он и оскалил желтые зубы. — У меня зайчиха на голодном лайке, а они, знай себе веселятся! Нет бы, помочь…

Но зайчика тут же скрыл густой желтый туман. А я увидела рядом с собой дядю Славу. Он взял меня за руку:

— Пошли со мной, Маша…

— А куда?

— О, только вперед! Мы уйдем с тобой далеко-далеко. Побываем в сказке. Окунемся в молочную реку с кисельными берегами. Увидим столько всего интересного, что нам и не снилось. И все это время мы будем вместе. Согласна?

— Да.

— Просто здорово! Тогда пошли.

— Я оглянулась назад, поискала глазами маму. Но там был только туман. И все… Зато впереди…

— Пошли, — ответила я. И крепко сжала дяди Славину руку.

— Позовите Ларису, пожалуйста.

— Нету ее. Она больше здесь не живет, — ответила старая дева М. Моисеева.

— А… что случилось? — Маленькая четырехлетняя девочка с папиным сотовым телефоном затаилась за кустами смородины. Она очень боялась, что сейчас ее хватятся. И она не успеет сделать звонки.

— Они втроем — Лора, Поля и мама — уехали в Англию. И, кажется, уже не вернутся.

— А-а-а… Спасибо. — Девочка облегченно вздохнула и отключилась. Набрала второй номер — квартиры на Ветеранов. Долго вслушивалась в длинные гудки. Потом еще один — Алинин сотовый. «Телефон вызываемого абонента отключен…» Теперь домашний номер Алины.

— Алло, — ответил незнакомый мужчина.

— Позовите, пожалуйста, тетю Алину.

— Она уехала, крошка. Теперь здесь живуя. Давай знакомиться. Меня зовут дядя Кирилл.

— А меня Маша. Скажите, а где сейчас тетя Алина?

— Ты опоздала немного, Машутка. Она только вчера улетела в Гибралтар. Это в Испании.

— Я знаю.

— Правда?..

Девочка не стала продолжать разговор. Она отключилась, даже не попрощавшись, и выбралась из-за кустов.

— Маша! Мария! Ты где? — На крыльце дачи стоял заспанный папа. — Почему опять взяла мой телефон?! Сколько раз говорить, что это тебе не игрушка?! Или мне тебя выпороть?!

Девочка, сделав умильное виноватое личико, подошла на цыпочках к папе и протянула ему нагретую в руке трубку.

— Все, папочка. Я больше не буду.

— Хотелось бы верить. — Папа сладко зевнул и шутя шлепнул дочку по попке. — Но все-таки, мадемуазель, я вас накажу. Сегодня, вечером вы без телевизора. И без мороженого. Понятно?

Девочка обиженно пожала плечами и принялась колупать ногой щель в залитой бетоном дорожке.

— И не дуйся, пожалуйста. Я ведь прав. Нашла игрушку. Сотовый телефон… — Папа еще раз зевнул и, скрипя половицами, пошел в дом. — Маша! — прокричал он уже из комнаты. — Я посплю, пока не приехала мама. А ты не вздумай выходить на дорогу. Договорились?

— Да, — недовольно буркнула себе под нос его дочка.

— Иди пока поиграй в песочек с мальчишками. Договорились?

— Да, — еще раз буркнула девочка. Выковырнула из щелки маленький кусочек бетона и лихо запустила его через забор на соседний участок. Потом повернулась к окну, за которым уже храпел ее папа, и со злорадной ухмылкой выставила перед собой сразу два безымянных пальца.