Комбат в западне

Женщины дали бродяге два яйца.

Он схватил их, сунул в карманы пиджака и принялся танцевать, вращаясь на месте.

– Во дает, – сказала женщина, – как настоящий артист!

– На артиста вообще-то он мало похож, – сказала ее подруга, – он больше похож на сумасшедшего.

А бродяга старался изо всех сил.

– Гам! Гам! Спасибо! – выкрикивал он. – Гам, гам!

Спасибо! – повторяя эти нехитрые слова, он хлопал в ладоши, бил себя по животу и притопывал ногами в порванных башмаках, когда-то дорогих и элегантных.

– Ладно, иди, иди отсюда! – махнула на него женщина рукой – так, как отмахиваются от назойливых насекомых. – Я кому сказала пошел отсюда! Не мешай людям завтракать. Получил свое и иди.

– Спасибо, спасибо, начальники, – затараторил быстро-быстро бродяга, низко, в пояс кланяясь.

– Во дает! – еще раз повторила женщина. – Я кому сказала, пошел отсюда!

Бродяга попятился, а затем смешно семеня ногами, направился в другой зал ожидания.

– Слышишь, Мария, – разбивая яйцо о яйцо, сказала полная женщина, – а этот бомж очень похож на священника, которого лишили сана.

– Тоже мне придумаешь, Валентина! Какой он священник?

– А ты видела, как он кланялся? Я еще подумала вот-вот креститься начнет и молитву читать будет.

– Не выдумывай, лучше ешь. Скоро поезд подадут и уедем.

– Ну да ладно, бог с ним, – проговорила Мария, ища глазами и не находя исчезнувшего бродягу, так похожего на священника.

А тот, испуганно озираясь, выбрался на перрон, где стояли вагоны, где сновали проводники.

Три проводника поезда Калининград-Москва покуривали прямо у вагонов, ожидая, когда подадут локомотив. Бродяга посмотрел на стеклянный, закопченный потолок, повертел головой.

– И куда это милиция смотрит? – обратился один из проводников к своим напарникам. – Шляются здесь всякие… Залезет такой в вагон, наволочки, полотенца украдет, стаканы…

– Да уж, точно.

И тут откуда не возьмись, словно бы выросли из-под земли, появились двое дюжих милиционеров. Бродяга, увидев их, стремглав бросился наутек, но не рассчитал, зацепился за телегу с чемоданами, упал на асфальт, покатился. Милиционеры бросились вдогонку и оказались половчее бродяги. Они завернули ему руки за спину.

– Кто такой? Почему убегаешь? – грозно сказал сержант, глядя в мигающие глаза.

– Я… Я человек! – визгливым голосом крикнул он и принялся кланяться.

– Э, это ты чего? Брось! Откуда ты здесь взялся?

Милиционеры знали всех бомжей в округе. Этот был для них абсолютно незнаком.

– Я из Москвы.

– Откуда? Откуда?

– Я из Москвы.

– Ах, ты, бомж, еще басни рассказываешь! – закричал сержант, помахивая дубинкой.

Бродяга и так панически боялся людей в форме, а тут еще, увидев резиновую палку, рухнул на колени, закрыл голову руками.

– Не бейте, не бейте, я все скажу! Я все отдам, все подпишу, только не бейте! Только не лупите по пяткам, я все скажу!

– Да никто тебя пока не бьет, придурок! Чего орешь? – милиционеры и сами испугались такого истошного и неожиданного вопля.

– Я все скажу, все подпишу! Мой номер факса"

– Какой факс? Что он бормочет?

– Да черт его знает! – сказал милиционер помоложе. – Про какие-то факсы басни рассказывает, а от самого смердит, как из канализации. Ты откуда взялся?

– Оттуда, оттуда, – неопределенно замахал руками вначале показывая на выход из вокзала, затем на поезда.

– Ну-ка, пошли в участок. Там посадим в камеру и поговорим.

– Не хочу в камеру! Не надо в камеру! Клетка, железа боюсь… Гам! Гам! – бродяга вытащил из кармана вареное яйцо и как будто это было что-то бесценное, как будто это было яйцо, сделанное самим Фаберже из чистого золота, украшенное бриллиантами, протянул на дрожащей ладони милиционерам. – Вот, возьмите™ Гам! Гам! Только не бейте! Я все скажу.

– Скажешь, скажешь, – бормотал пожилой милиционер, он был явно озадачен таким поведением бомжа. – Ладно, бить тебя не будем. Только веди себя смирно и не бегай. Пойдем в участок, там все расскажешь.

– Не пойду! Не хочу! Господи, помилуй, – закричал бродяга. – Комбат! Комбат! Он вам покажет!

– Какой комбат? Что ты городишь?

– Комбат! Комбат, наш друг. Он большой, большой мужик, Комбат. Вот такой! – и бродяга развел грязные ладони в стороны, а затем поднял вверх и даже привстал на цыпочки. – Вот такой большой и очень сильный, Комбат. Никого не боится! – а затем захохотал, как безумный. – Комбат в клетке, Комбат в клетке. Гетман в клетке и Попович в клетке. Господа начальники, господа хорошие, Комбат в клетке, в железной клетке…

– Послушай, да он сумасшедший! – сказал милиционер помоложе и встряхнул бродягу за плечи. – Что ты мелешь, сумасшедший? Про какого комбата ты городишь?

– Комбат большой, Комбат хороший. Он нас спасет, спасет…

– Ладно, давай его выведем отсюда и пускай валит куда хочет.

– Да нет, надо завести его в участок, разобраться, выяснить. Документ есть у тебя? – уже почти ласковым голосом спросил сержант.

– Документ? Нет документов, нет. Без бумажки я букашка, а с бумажкой – человек.

– Он что, точно псих?

– Может и псих. Там разберемся.

Таким образом один из заключенных – тот, которого звали Попович, чудом спасшийся из подземного концлагеря, был задержан на железнодорожном вокзале города Калининграда сержантом Ивановым и младшим сержантом Сидорчуком. Эти два милиционера и доставили бродягу в отделение, которое размещалось на том же вокзале.

Там же Поповича, сидящего в углу камеры на корточках, прижавшись спиной к шершавому бетону, и нашел Андрей Подберезский с полковником Бахрушиным и капитаном Альтовым. Именно от Поповича они и услышали о большом-большом Комбате, сидящем в железной клетке. Но где находится клетка и где Комбат обезумевший Попович толком объяснить не мог. Единственное, чего от него смогли добиться, так это то, что клетка находится где-то глубоко под землей.

– Да, в общем-то этого и следовало ожидать, – сказал Бахрушин фразу, смысла которой Подберезский понять не мог.

За те дни, что полковник ГРУ Бахрушин и капитан Альтов находились в Калининграде, они объехали все окрестности вместе с сотрудниками ФСБ и ГРУ, а также с сотрудниками МВД в поисках того пансионата, куда были привезены Комбат и Андрей Подберезский. Но хотя Калининградская область на карте выглядит маленькой, объехать и осмотреть ее за такой короткий срок чрезвычайно сложно. Поэтому поиски не увенчались успехом.

– Ничего, Комбат, ничего, Борис Иванович, держись! Я тебя найду, я тебя не брошу, – как пономарь, повторял про себя одну и ту же фразу Андрей Подберезский.

Но полковник Бахрушин был угрюм, сосредоточен, постоянно морщил лоб и нещадно курил одну сигарету за другой. Капитан Альтов то исчезал на пару часов, то вдруг неожиданно появлялся и принимался высказывать своему шефу всевозможные версии. Бахрушин внимательно слушал, стряхивал пепел с сигареты, недовольно морщил лоб, кривил тонкие губы и нервно протирал стекла очков.

– Не то, не то это все! Чувствую, не то! Ни одной толковой зацепки, ни одной! Где же они все могут быть?

Где же?

Бахрушин вдруг срывал трубку телефона, принимался набирать номер и, связавшись, кричал:

– Москва! Москва! Полковник Соловьев, ты? Бахрушин говорит.

– …

– Откуда говорю? Откуда надо, оттуда и говорю.

Вот что ты должен сделать: немедленно возьми несколько людей и задержи хотя бы дня на три Станислава Борисовича Шеришевского. Адрес и все остальное я тебе сейчас скажу, записывай, – и Бахрушин произносил адрес. – Когда задержите, доложишь мне.

– …

– Да, я в Калининграде. Звони, буду ждать. Заранее благодарю.

– …

– Понял? Вот и молодец, что понял.

– …

– Что сказать генералу? Скажи, что это приказание Бахрушина. Потом все объясню.

Хоть в Калининграде и Калининградской области жизнь и без того напряженная, но с приездом полковника Бахрушина на ноги было поставлено не только ГРУ и ФСБ, но также и Министерство внутренних дел, вернее, все сотрудники этого министерства. Все были заняты поисками, всех полковник Бахрушин смог озадачить.