Репортаж не для печати

– О, мой Фернандо! Ты – самый лучший мужчина на земле!

С одной стороны, Шломо был страшно расстроен тем, что дама его сердца так легкомысленно увлеклась явно недалеким и напыщенным латиноамериканцем. А с другой – Шломо даже почувствовал некоторое облегчение, убедившись в том, что Фернандо внешне был ненамного красивее его самого. Пережив очередное кораблекрушение своих надежд на знакомство с девушкой, достойной его таланта и ума – и то и другое присутствовало в нем, действительно, сполна – он пообещал мне больше никогда не увлекаться красивыми глупыми куклами.

Излишне говорить, что всего лишь полчаса спустя после своей торжественной клятвы, Шломо уже оказывал знаки внимания миниатюрной шведке с холодным выражением глаз.

Я позвонил своему старому знакомому по «Мировому репортажу» еще из Росслина. Мне нужен был хороший гид по Иерусалиму, который, к тому же, мог бы ответить на несколько вопросов, интересовавших меня. Мы договорились встретиться возле мечети Аль-Акса. Я знал, что точность – вежливость королей, но никак не Шамира. Он всегда опаздывал. Но сегодня Шломо преподнес мне приятный сюрприз: он появился ровно в полдень, как и было согласовано заранее.

– Уф, – сказал он, стараясь отдышаться. – Надо поменьше есть.

– Вне всяких сомнений, – отозвался я.

Когда Шломо привел свое дыхание в порядок, он несколько озабоченно поинтересовался причиной моей поездки в Иерусалим. Я коротко рассказал ему, опуская излишние подробности, о поручении Тэда Тернера выяснить судьбу Ковчега Завета.

Услышав мои объяснения, Шломо удивленно присвистнул:

– Могу сразу сообщить тебе, Стив, что Чарльз Уоррен – лейтенант британской армии – совсем не безрезультатно копал в районе Храмовой горы.

– Что же он нашел? – внутренне напрягся я.

– Ну, разумеется, не сам Ковчег. Он обнаружил убедительные доказательства того, что тамплиеры копали в том же направлении, что и он. Только разница между их раскопками составляла семь с половиной веков. Уоррен обнаружил во время своих археологических работ несколько вещей, которые явно принадлежали тамплиерам.

– А именно?

– Обломок копья, маленький тамплиерский крест и шпору.

– Не много.

Шломо быстро возразил:

– На большее и нельзя было рассчитывать, Маклин. Особенно, если учитывать бюджет, выделенный Уоррену Фондом исследования Палестины. Смешной бюджет – всего пятьсот фунтов.

– А сегодня раскопки ведутся?

– Ответ отрицательный. Храмовая гора – общий символ и для евреев и для арабов. Никто не тревожит тени прошлого. Это может вызвать обострение отношений между двумя народами, живущими на одной земле. Святой земле.

Я задумался.

– Что ж, по крайней мере, можно окончательно не сомневаться в причинах удивительного возвышения рыцарей-храмовников. Они опередили лейтенанта Уоррена и обнаружили свитки с описанием тайников, где хранились сокровища.

Было видно, что Шломо колеблется.

– Признаться, я никогда не слышал о подобной версии. Но, если она верна, то многое проясняет в истории ордена храмовников.

– Похоже, что тамплиеры оказались самыми удачливыми археологами на Святой земле, – согласился я.

– Слишком много войн, Стив, пронеслось по израильской земле.

– Раз уж нам приходится для реконструкции истории довольствоваться чтением Библии, которая не раз переписывалась и содержит неточности, то насколько образ Соломона, описанный в ней, соответствовал реальному царю Израиля? – осведомился я.

– Как бы поточнее объяснить…, – сказал Шломо, вытирая платком пот, градом струившийся по его лицу. – В народной памяти Соломон остался правителем двуликим. С одной стороны, он построил храм, в котором обрел пристанище Ковчег Завета. Соломон, бесспорно, поражал своей мудростью, проницательностью и справедливостью. Но власть безграничная, власть абсолютная и развращает абсолютно и безгранично. Закат царствования Соломона совпал с его неудачами. Во многих областях страны народ восстал против своего правителя.

– Соломон не выдержал испытания властью?

– Он стал слишком злоупотреблять этим наркотиком, самым сильным возбуждающим средством. Для того, чтобы ублажить своих жен, исповедовавших разные религии, Соломон приказал построить в Иерусалиме святилища языческим богам. Но главной причиной недовольства народа были налоги. Для торжественных приемов, роскошных пиров и содержания гарема нужны были колоссальные средства. Чтобы ручеек денег в казну не только не обмелел, но и увеличился, налоги были увеличены Соломоном многократно.

Мы прогуливались возле мече га Аль-Акса, а затем отправились медленным шагом в северо-западную часть Иерусалима. Минуя вооруженных короткоствольными автоматами патрульных, среди которых я увидел нескольких молодых девушек, мы спустились вниз по улице Давида по направлению к шумному и многоязыкому восточному базару.

– Соломон был знаменитым строителем. Но ведь размеры его храма не производят большого впечатления, если руководствоваться библейскими описаниями, – подзадорил я Харазк, полагая, что он начнет опровергать меня.

Как ни странно. Шломо быстро согласился.

– Верно, Стив. Храм строился долго. К его сооружению привлекли массу людей – хотя меньше конечно, чем при строительстве египетских пирамид. Но сегодня он не произвел бы на современников должного эффекта.

Миновав торговые ряды, мы, шествуя по правой стороне Христианской улицы, оказались на узенькой и тихой улице Святой Елены. Затем мы спустились до скромной калитки, увитой плющом, и вошли во двор, где находился храм Гроба Господня. Согласно преданиям, именно на этом месте и был распят, погребен и чудесным образом воскрес Иисус.

Время не пощадило храм Гроба Господня – святая святых всего христианского мира. Несмотря на всю свою кажущуюся древность, храм даже отдаленно не напоминал первоначальную постройку, основательно разрушенную еще в седьмом веке, во время нашествия безжалостных персов. Только в середине двенадцатого века, когда Иерусалим вновь стал столицей христианского государства крестоносцев, храм вновь отстроили. Правда, еще позднее ему пришлось перенести сильное землетрясение, во время которого храм также сильно пострадал.

Мы остановились возле храма, и Шломо, выбросив вперед руку, указал на вход в него.

– Слева от лестницы, ведущей в главный зал, находится небольшая часовня В ней – каменные надгробия над могилами христианских королей Иерусалима: Год-фруа и Болдуина.

– Того самого Болдуина, который оказал покровительство рыцарям-тамплиерам, – эхом отозвался я.

– Король Болдуин очень много сделал для Израиля, – почтительно заметил Шломо – Его заслуги перед страной не уступают славе Соломона.

– Но, благодаря именно царице Македе, религия Соломона проникла даже в Эфиопию, – напомнил я.

– И в Африке сформировалась целая «соломонова династия», – подхватил Шломо. – Начало которой положил сын Македы и Соломона – Менелик.

– Что интересно, даже когда в конце одиннадцатого века на трон царя Эфиопии заявила свои права сильная власть династии Загве из горной области Ласта, то израильские мотивы даже усилились в жизни страны. С именем самого известного из династии Загве – принцем Лалибелой – связывают строительство целой серии храмов. Принц намеревался создать на эфиопском высокогорье второй Иерусалим. Даже местную речку он переименовал в Иордан. Я думаю, что первый отряд древних евреев мог начать миграцию из Израиля в Эфиопию еще до Соломона. Этот процесс длился достаточно долго и мог продолжаться несколько веков. После того, как они оседали в новой для себя стране, то постепенно теряли свое этническое отличие, женясь на африканских девушках и забывая родной язык. Мне неясно пока одно: каким маршрутом шли они из Израиля в Эфиопию?

– Ты думаешь, что этим же маршрутом Менелик вез похищенный Ковчег?

Я кивнул.

– Возможно, драгоценный сундук переправили через Египет и Судан. Следуя вдоль древних и хорошо изученных торговых путей по рекам Нил и Таказе.