Бомба для монополии

— Центристы — это как? — спросил Гудалл.

— Не правые и не левые. И она оставила довольно многих партизан-сандинистов без дела, и вот с полусотней таковых вам предстоит управиться.

Наступило долгое молчание. Беннет, закашлявшись, погасил сигарету и плеснул себе еще бренди, прежде чем заговорить.

— Нам нужно два отряда. Или больше.

Не обязательно пройти через Сэндхерст, чтобы знать, что соотношение нападающих и обороняющих укрепленную позицию, при прочих равных условиях, составляет примерно пять к одному на любой войне — если нападающие собираются победить, конечно.

— Согласен — по причинам, в которые я не стану сейчас углубляться, и поверьте мне, дело не в деньгах — их более чем достаточно, речь идет о паре отделений. Двадцать человек или, в херефордском стиле, пять патрулей.

— Я пошел, — сказал Гудалл, который вертел в руках бильярдный шар, но теперь положил его в сетку, и целенаправленно двинулся к двери. Однако остановился, повернулся и ухмыльнулся. — Теперь давай хорошие новости.

— Ладно, здесь есть кое-что выгодное для нас. — Паркер откинул черную прядь со лба, и уголки его губ поднялись. — Эти сандинисты привыкли воевать в джунглях, и мне нет необходимости говорить вам об этом. Но в такой войне основное — наступление. Ударить и удрать, взять небольшой дозор, почту, разгромить заправочную станцию и тому подобное, потом перестрелять тех, кто рискнет преследовать их, когда они возвращаются в свое укрытие в джунглях. Сражения такого рода нравятся и нам — простор для личной инициативы, много движения. В основном эти партизаны — охотники. И точно так же, как из вас — не отпирайтесь, — из них выходят плохие защитники. Они не любят месяцами сидеть и протирать штаны и не приемлют скучной гарнизонной дисциплины.

Он потянулся за бутылкой бренди, которая стояла на столе перед ним.

— Второе. Они больше не являются частью регулярной армии, и единственное их вооружение — то, которое они смогли сохранить с прежних времен. В целом, мы уверены, что у них есть «Калашниковы» и, возможно, по пять сотен патронов плюс еще какая-нибудь мелочь, может быть, миномет или два, что-то в этом роде. Третье. Они расквартированы в двух километрах от места, в деревне, и одновременно на месте находятся от пятнадцати до двадцати человек...

— О, теперь это начинает выглядеть приемлемо.

— Я думаю, вы взглянули на это с моей точки зрения. Хорошо. Начнем с подготовки. Клиент хочет, чтобы все было сделано в течение ближайших двух месяцев. Вот что я предполагаю сделать. Я возьму с собой Тима, и мы вместе разузнаем все из первых рук. Тем временем Гордон займется вербовкой и наберет двадцать подходящих парней, что приводит меня ко второй порции хороших новостей и ответу на вопрос, который вы весьма вежливо не задали. Хотя я уверен, что он вертится у вас на кончике языка.

— В самую точку, приятель. Сколько? — спросил Гудалл.

— Пятнадцать тысяч каждому из вас. Пять вперед, десять потом, причем в худшем случае их выплатят родне. По пять тысяч рядовым, две — вперед, три — потом.

Реакция людей была предсказуемой, но они поспешили прикрыть ее быстрыми улыбками.

— Я ведь говорил вам, что вокруг этого дела крутятся большие деньги. Мы планируем отправить наших парней отсюда в Тиколанд — это в Коста-Рике — к пятнадцатому октября вместе со снаряжением. Двухнедельная интенсивная тренировка и инструктаж, и мы выступаем пятого ноября, фейерверк устраивается ночью.

— Мистер Паркер...

Тайнсайдец внезапно помрачнел, даже встревожился — взгляд стал каким-то затравленным, он поскреб щеку.

— Да, Тим?

— Это без вопросов, что я вернусь еще между разведкой и тренировкой, да? Мне надо будет отлучиться, когда мы будем там, пока все не кончится, хорошо?

— Разумеется, — Паркер на мгновение задумался об этом, но рассудил, что будет лучше не спрашивать, что кроется за словами Гудалла, — по крайней мере пока. — Платят хорошо, но мотание через Атлантику туда-сюда без необходимости не оплачивается.

Он вернулся к столу и сгреб карты и фотографии снова в кучу.

— Теперь мы должны составить оптимальную смету и вторую — минимальную. И да будет мне позволено прояснить с самого начала — мы идем по земле, так что никаких «вертушек», прыжков с парашютом, и все несем на себе.

— Как далеко?

— Десять километров по тропинкам в джунглях по безопасной территории, потом пять через поля, которые могут стать опасными, если там прознают о нашем походе. Там есть река, так что нам понадобятся надувные плоты «джемини» или «риги райдерс». Как я говорил, деньги есть, и если возможно, я хотел бы, чтобы вы имели полный боевой комплект. Пусть это будет не новейшее снаряжение, но сравнимое с тем, которое вы, парни, хотели бы получить пять лет назад.

— Вы можете достать все это?

— Надеюсь, да. За деньги можно достать все, что вы захотите. Вот почему я хочу составить две сметы — одну оптимальную, другую базовую — без чего мы не сможем.

Беннет вынул из верхнего кармана рубашки маленькую записную книжку и карандаш, помусолил его.

— Два GPMG, с тысячей снарядов каждый.

— Два 81-миллиметровых гранатомета.

— Два?

— На случай, если один накроется на тренировках.

— Фосфорные бомбы?

— Зачем?

— Пожечь эти посевы как следует.

— Я полагаю, мы можем рассчитывать на переносной огнемет М202.

— В таком случае, если так много возни с этим, запрашиваем и то, и другое и можем использовать то, что работает лучше...

Рано вечером, когда, как он знал, Гудалл принимает душ, Паркер направился на кухню, где Беннет готовил при неохотной помощи Дункана. У Паркера было к Беннету особое дело.

После того как они поели, Беннет предложил Гудаллу подбросить его в своем «кавалере» в Рингвуд выпить пинту-другую. Гудалл с радостью согласился. Они припарковались у Фарлонг Инн, заглянули в паб и решили, что в нем слишком людно и шумно, — там было полно «яппи» с подружками, вырвавшихся на уик-энд.

Аллея вывела их на Маркет-сквер, где они обнаружили весьма приятное местечко позади Стар — маленький бар с удобными креслами и настоящим огнем.

— Тебе темного? — спросил Беннет.

— Шутишь. Они варят его специально для юга Уэтфорд Гэп, и в нем слишком много сахара. Черт подери этот ячменный сахар! Я возьму местного пойла.

Некоторое время они сидели и пили, разговаривая о том и о сем. Беннет знал, что у Гудалла есть семья, двое сыновей, так почему бы и не спросить о них?

— Что там такое с этими твоими возвращениями?

— Я считаю, ты, черт возьми, знаешь.

— Я полагаю, что да. Но мистер Паркер — нет.

— И он послал тебя разузнать. Он что, газет не читает?

— Наверное, читает, да не те. Однако я не знаю подробностей.

— Я освобожден под залог и должен отмечаться по понедельникам и четвергам, а если не приду, они посадят меня до суда — это сразу после Нового года.

— Почему ты сделал это?

Тим рассказал ему все полностью и закончил так:

— Если молодой Паркер не знает об этом, я не вижу, почему бы он должен это узнать, не так ли? Мое почтение, — он отхлебнул из своей кружки и спросил: — Как называется это пиво?

— "Старый барабанщик".

— Дурацкое название, но пиво неплохое. Пять или шесть кружек вполне хватит.

Он поставил кружку на стол.

— Эти аэрофотографии, они сделаны со спутника ЦРУ? Я засек коды на обороте.

— Возможно.

— И эти сандинисты. Я ничего об этом не знаю, но в книжках они классные парни.

Гудалл поймал на миг холодный взгляд Беннета, но тот отвел глаза. В камине прогорело полено и взвился рой искр.

— Может быть. Но рассуждать не наше дело.

— Точно. Хотя бы ради пятнадцати тысяч.