Приговор воров

– Прекратить…

Щукин вдруг почувствовал, что его оставили в покое.

Сознание медленно возвращалось к нему. Он с трудом приподнял голову и, когда мир перестал кружиться у него перед глазами, сел на корточки, но, не удержавшись, повалился на колени.

– Что вы тут устроили? – Сейчас Щукин услышал голос гораздо явственнее, чем в прошлый раз. – А ну пошли отсюда!

Подняв глаза, Щукин увидел высокого мужчину, чье лицо показалось ему до странности знакомым. Мужчина этот стоял в нескольких шагах от Николая, налетевший ветер развевал полы его дорогого кремового пиджака, и казалось, что мягкая ткань вот-вот коснется лица Щукина.

– А ты чего встреваешь? – мрачно осведомился парень в разорванной на груди спортивной куртке. – Не твое дело, братан…

– Ты с кем базаришь! – заверещал мужчина в пиджаке. – А ну пошел отсюда, а то…

– Тихо, тихо! – встрял парень с перебинтованной головой. – Вы чего, пацаны! Это же Лом! Извини, Лом! – парень обращался уже к мужчине в пиджаке. – Пацаны зеленые еще, паханов не знают.

– А это что за труп? – осведомился тот, кого называли Ломом.

– Да так, – ухмыльнулся перебинтованный, – фраер какой-то. Мы к нему по-хорошему, а он быковать начал.

– Фраер, – проговорил Лом и наклонился к Щукину.

Николай с трудом разлепил окровавленные веки, и тут же перед его глазами возник образ бравого гаишника Шелгунова.

– Оп-па! – удивился Лом, выпрямляясь. – Какую птичку поймали. Привет, гастролер! А ты, Муха, чего – не узнал этого урода, что ли?

– Этого?

Муха – тот самый перебинтованный – тоже наклонился над Щукиным и ахнул.

– Узнал! – воскликнул он. – Теперь вот узнал! Ух, сука! Поймали мы его! Я из-за этого козла чуть не откинулся! Сейчас я его…

– Цыть! – остановил Муху Лом. – Не сейчас. Надо его к паханам отвезти. К Пете Злому. Может быть, он еще где засветился. Надо же, – снова изумился Лом. – Нашли! Я думал, эти гастролеры давно свалили из города.

«Все, – пронеслось у Щукина в одуревшей от побоев голове, прежде чем он потерял сознание. – Конец. Так я и знал – везло мне, везло, но тут судьба обернулась ко мне жопой».

Он закрыл глаза.

– В машину его! – приказал Лом. – В багажник. Муха, беги в кабак, зови Толстого. А вас, пацаны, я угощаю. Сегодня у меня праздник. Очень крупный улов.

Щукин на мгновение приоткрыл глаза, но закружившиеся вокруг разноцветные пятна ослепили его. Завыло и опрокинулось гудящее неподалеку море, а по небу полетели длинные железнодорожные составы – из окон вагонов высовывались гогочущие гусиные головы.

Впрочем, это уже был бред.

Григорий – но не окровавленный и с лицом, не покрытым копотью, а в белой рубашке и улыбающийся – склонился над Николаем и покачал головой.

– Ну, ты даешь, – проговорил Григорий, – сколько можно валяться-то? Все давно встали и ушли…

– А ты, – морщась от головной боли, которая ощущалась даже в бессознательном состоянии, сказал Щукин, – почему остался, если все ушли?

– А я не остался, – засмеялся Григорий. – Я вместе со всеми. Это тебе повезло. Хотя, как сказать…

– Это точно. – И Щукин помрачнел, вспомнив, какие слова проводили его в небытие. – И что же мне теперь делать? – спросил он у Григория.

Но никакого Григория уже не было.

Серый туман клубился перед открытыми глазами Щукина, какие-то непонятные силуэты маячили в тумане, и Николай слышал доносящиеся до него голоса.

– Ты его не слишком сильно по голове саданул, Лом?

– Это не я. Это Муха с пацанами какими-то стоял, а пацаны пьяные – подраться им захотелось, и они пристали к этому фраеру. Случайно все вышло. Потом я выхожу, смотрю – месиловка. Поближе подошел, в морду этому козлу заглянул и ахнул. Это же тот самый гастролер, который Муху покалечил и Толстого чуть на тот свет не отправил. Хотел прямо на месте его кончить, а потом в море спустить, но подумал – вдруг он где-нибудь еще успел в нашем городе отметиться. И привез его к вам.

– Да-а… – этот голос был Щукину явно знаком. – Очень хорошо сделали, что сюда привезли. Ты хоть знаешь, кто это такой?

Щукин снова закрыл глаза. В голове его гудели протянутые от виска к виску провода. Он уже узнал отзвучавший последним голос. Когда Николай опять открыл глаза, то ощутил себя лежащим на полу в какой-то большой полутемной комнате, заваленной старой сломанной мебелью. Щелкнул выключатель, и комнату залил яркий свет. Очевидно, голая электрическая лампочка располагалась прямо над лежащим на полу Щукиным – невыносимо желтый свет резко ударил Николаю по глазам и заставил его приподняться.

Опершись на локоть, Щукин огляделся. Прямо перед ним стояли Лом и Петя Злой. Лом, казалось, был несколько обескуражен, а Петя – напротив – потирал руки и выглядел очень счастливым. От созерцания Петиного лица Щукина замутило. Он прикинул шансы освободиться и только усмехнулся – за спиной Пети и Лома громоздилось не меньше десятка крутоплечих боевиков. Щукин устало опустил голову.

– Смотри-ка, – проговорил Петя, – очнулся, голубчик. Эй ты! А ну вставай!

Приказ свой Петя подкрепил основательным ударом ногой по ребрам Николая. Щукин только дернулся от удара – но подняться он был пока не в силах.

– Вставай! – снова крикнул Петя. – Кому говорят! Эй!

– Не встанет, – убежденно проговорил Лом. – Муха с пацанами его изрядно потрепали. После такого дня два отлеживаться надо, и то только для того, чтобы суметь доползти до унитаза – поссать кровью. Ха-ха…

– Как ты думаешь, – отвлекшись от Щукина, Петя повернулся к Лому. – Кто это перед тобой валяется?

Лом пожал плечами.

– Труп, – сказал он, усмехнувшись.

Петя даже заржал от удовольствия.

– Точно говоришь! – выкрикнул он. – Труп! Только пока не настоящий, как я думал, а как бы это…

– Потенциальный, – подсказал Лом.

– Точно!.. Ну что? – Петя наклонился к Щукину. – Попался, сукин сын? До сих пор не понимаю, как тебе удалось ускользнуть от этого Рустама. И чья рука мне пришла в бандероли… Ну да ладно, теперь-то ты точно мой. Я ведь тебя и не сразу узнал, когда Лом тебя привез. Морду тебе разбили основательно… Ну, теперь тебе жить осталось совсем недолго…

Петя достал из-за пояса пистолет и приставил дуло к голове Щукина.

– Чик, – дурачась, сказал он. – И нету. Может, прямо сейчас? А? Чего тянуть? Я и так слишком долго канителился. Кончать тебя надо было еще тогда – два года назад в Питере. И не было бы теперь никаких проблем.

– Погоди-ка! – остановил его Лом. – Не надо его сейчас чикать. Пусть покажет нам, где его друган. А, падла?! – заорал Лом, пнув Щукина в живот. – Где этот мудозвон?

– Какой друган? – удивился Петя. – Ты что, Щукин, в паре начал работать? Ты же всегда одиночкой был.

– Нет, он точно вместе с уродом каким-то был! – вмешался опять Лом. – Я морду того запомнил еще лучше – потому что с ним базарил. Сразу мне эти ослы не понравились… Ну, теперь все. Теперь они мне за все заплатят.

– Не-ет, Лом, – мотнул головой Петя. – Этот парень – мой. Я его столько уже вытаптываю. И мечтать не мог, что он попадет живым в мои руки. А тебе спасибо. Ну, и без грошей я тебя, конечно, не оставлю.

– Ладно, – согласился Лом, – тогда так – тебе вот этого, а мне его другана. Идет?

– Идет, – пожал плечами Петя. – Забирай. Меня друган его не интересует. Меня сам Щукин интересует. Эй ты! – снова пинок Щукину по ребрам. – Где твой кореш?

– Там же, где Петрович, – хрипло ответил Щукин.

В комнате мгновенно повисла потрескивающая тишина.

– Не понял, – тихо проговорил Петя. – Так что же – Петровича тоже ты завалил, а?

– Не я, – откашлявшись, сообщил Щукин. – Студент его грохнул. Или дед Паганини – я уж не помню. Я там случайно был. Мне одну вещицу надо было забрать.

– Какую? – округлил глаза Петя.

– Ты знаешь, какую, – нашел в себе силы усмехнуться Щукин. – Записку. Небольшую такую. С формулами.

Петино круглое лицо вытянулось. Он задумчиво почесал затылок рукояткой пистолета.