Двойной удар Слепого

Серебристый «ниссан» выбрался за кольцевую.

Замелькали белые скатерти полей, перелески с зелеными мазками проступающей из-под снега хвои, мосты над затянутыми льдом речушками. Марина улыбалась.

Она была счастлива наконец-то увидеть эти зимние пейзажи, по которым так соскучилась в чужой, давно опостылевшей жаркой стране.

Марина была счастлива, но почему-то ее вдруг охватили тревога и грусть. Ей показалось, что все это она видит последний раз, что больше ей не суждено вернуться сюда, в страну своего детства.

Меньше чем за час подмосковный пейзаж изменился так, что совершенно не чувствовалась близость огромного города. Тишина, безлюдие, полная оторванность от цивилизации. Марина увидела, как по обочине дороги бредет лошадка, волоча за собой сани с ворохом золотистой соломы.

«Боже мой, – подумала Марина, – жизнь здесь остановилась сто лет назад!»

Михаила же совершенно не занимали виды за окнами машины. Он сосредоточенно смотрел вперед и лишь изредка поглядывал по сторонам, когда нужно было свернуть.

У одного из указателей он притормозил.

– Сворачиваем?

– Как сам знаешь.

– А что ты собираешься делать?

– Приедем – узнаешь.

Серебристый «ниссан» съехал с трассы, на несколько секунд забуксовал в рытвинах, засыпанных снегом.

Затем выбрался на гравийку и побежал веселее.

Они подъехали к берегу реки. Что это за река, Марина не знала и спросила:

– Это Москва-река?

– Нет, это Истра. Мы проезжали рядом с правительственным дачным поселком.

– Вот оно что… – с какой-то затаенной злобой обронила женщина и подумала, что хорошо бы было все устроить именно здесь, среди снегов. Но это, как она понимала, невозможно.

Машина еще немного проехала, затем Марина махнула рукой:

– Стой, вот здесь выходим.

Они вылезли наружу. Мороз был градусов двадцать, и Марина ощутила этот русский холод.

– Возьми оружие, – сказала она.

Михаил достал из багажника плоский и длинный картонный ящик, внутри что-то звякнуло. От этого звука Марина недовольно поморщилась. Оружие, как она была убеждена, не должно звенеть, даже если оно разобрано. Значит, упаковано небрежно.

– Пойдем, пойдем, – махнула она своему помощнику, и они, утопая в глубоком снегу, двинулись к обрывистому берегу замерзшей реки.

Марина увидела сбоку тропинку, узкую, день или два назад протоптанную в снегу, и пошла туда. Михаил последовал за ней, держа под мышкой коричневую коробку. По этой тропинке к реке спускались рыбаки, кое-где были видны места рыбацких стоянок, на льду проглядывали старые, замерзшие лунки. Марина огляделась. Место было подходящим.

– Ну что ж, Михаил, давай сюда наш багаж.

– Держи.

Марина поставила коробку на снег, присела на корточки, развязала веревку и стала вынимать части разобранной винтовки. Марина собрала оружие в считанные минуты – она смогла бы это сделать даже с закрытыми глазами. Проверила, нет ли в патроннике патрона.

– Так, хорошо. А теперь возьми коробку и отойди метров на сто.

– Как, по льду?

– Ну да, по льду. Не бойся, он толстый и тебя выдержит.

Михаил пожал плечами. Пререкаться о чем бы то ни было, видя оружие в руках спутницы, он не посмел и, проваливаясь глубоко в снег, стал пробираться к речке.

Марина зарядила винтовку, передернула затвор, досылая патрон в патронник.

– Ну, иди же, иди!

Она припала щекой к прикладу, ощутив тяжесть оружия и холод металла. Затем посмотрела в окуляр прицела. Михаил, который был шагах в ста от нее, мгновенно приблизился. Она даже видела пряжку на ремне его куртки и могла при желании прочесть надпись на коробке: «SONY».

Она махнула рукой, указывая, чтобы Михаил отошел в сторону.

«Так, теперь глушитель…»

Она навернула на ствол длинный глушитель. Марина любила работать с такими. Этот глушитель гасил не только звук, но и пламя. Все тщательно проверив, она поставила ноги на ширину плеч и изготовилась для выстрела.

Она выстрелила трижды. Звук действительно был не громкий, но достаточно звонкий – будто лопнул воздушный шарик. Марина догадалась, это все из-за зимнего морозного воздуха: ведь в нем звук разлетается во все стороны резко, как осколки сорвавшейся с карниза на асфальт сосульки.

Марина вновь махнула рукой Михаилу, подобрала гильзы со снега и сунула их в карман куртки. Через полторы минуты Михаил вернулся. Марина с удовлетворением посмотрела на три аккуратных отверстия в середине буквы "О", ощупала их указательным пальцем.

– Ну, что скажешь? – спросил Михаил.

– Ты о чем?

– О винтовке, конечно.

– Нормальная винтовка.

Марина быстро ее разобрала, завернула в голубую фланель, сложила в коробку.

– Где ты научилась так стрелять?

– Было время… Я этим делом усиленно занималась.

– Ясно… – вдаваться в подробности Михаил не стал. – Ну а теперь куда?

– А теперь поехали к тебе.

– Ко мне? – чуть удивленно переспросил Михаил.

– Ты же вчера хотел, чтобы я осталась?

– Хотел!

– Вот и поехали. Продолжим наши вчерашние занятия.

Михаил подхватил коробку и отправился к машине.

Марина брела сзади. Настроение у нее было хуже некуда. Ее уже не радовал ни белый искрящийся снег, ни огромные ели, ни морозная свежесть воздуха. Ее вообще ничего не радовало.

И мужчина это почувствовал.

– Что-то случилось? Ты себя неважно чувствуешь? – спросил он, когда они выезжали с проселка на трассу.

– Да нет, чувствую я себя как раз хорошо.

– Тогда что такое? Может, я тебя чем-нибудь обидел?

– Да нет, что ты, Миша.

Марина прикоснулась ладонью к его гладко выбритой щеке, а он, повернув голову, поцеловал Маринины пальцы.

От этого Марине стало еще хуже, но она нашла в себе силы собраться и улыбнуться в ответ. Улыбка получилась вполне искренней и открытой.

– Миш, а ты не боишься, что нас могут остановить и обыскать машину?

– Нет. Кому это придет в голову? Мы что, кавказцы или какие-то бандиты? Мы нормальные люди, возвращаемся из-за города, может, с дачи, едем чинно-благородно, без нарушений… В общем, кому мы нужны?

– Ну, смотри.

Все произошло так, как говорил Михаил. Они проехали четыре или пять постов ГАИ, не нарушая правил дорожного движения, не превышая скорость, и их ни разу не остановили.

Уже в городе Марина сказала:

– Высадишь меня за квартал, а сам поедешь к дому и во дворе поставишь машину. Я приду к тебе через полчаса.

– О'кей, – Михаил внял совету не задавать много вопросов и не стал интересоваться, к чему такие сложности.

Да и не до того ему было: он весь находился в предвкушении, как сейчас займется любовью с этой красивой, страстной, удивительной женщиной.

Когда Михаил открыл Марине дверь квартиры, на нем уже был махровый халат.

– Быстро ты, однако.

– А чего тянуть?

Он привлек женщину к себе, стал расстегивать ее куртку.

– Погоди, погоди, я ужасно озябла, давай выпьем.

– Всегда пожалуйста. Что будешь пить – виски, коньяк?

– Лучше виски.

– О'кей, у меня как раз есть бурбон.

Михаил принес с кухни лед, бросил в бокалы, разлил бурбон и поставил бокалы на журнальный столик.

Марина попросила:

– И принеси мне, пожалуйста, воды.

– Ты собираешься запивать водой? – удивился Михаил.

– Нет, просто пить хочется.

– О'кей.

Михаил вновь ушел на кухню, а Марина вытащила из кармана маленькую таблетку и бросила ее в один из бокалов с виски – туда, где медленно таяли в янтарной сорокапятиградусной жидкости крупные кубики прозрачного льда. Взяв второй бокал, она пригубила виски и с бокалом в руке уселась в угол дивана.

Михаил принес стакан с водой.

– Вот тебе вода.

– Спасибо, – Марина сделала два глотка и поставила стакан на столик. – А ты чего не пьешь? – подавшись вперед, она тронула своим бокалом бокал Михаила.

– Что-то мне не хочется. Потом придется садиться за руль.

– Ничего, выпей. Ты от этого станешь лишь темпераментнее.