Озеро. Вас убивает Таймыр

Теперь уже явно было слышно:

— Давай, Андрей. Жду.

Донцов аккуратно повесил тяжелую трубку на место, усмехнулся и весело скомандовал:

— Гоу, пиплы! Девчонки — форма лица парадная! Самая боевая раскраска!

Сержант, все время разговора поглядывающий на Фариду, засунул руку в карман джинсов, вытащил «Эндуру», повертел ей и, рассмеявшись, шутливо пригрозил:

— Не-а… Самая боевая раскраска — только для меня.

К усадьбе знаменитого физика шли по узкой тропинке, мимо будущей родовой башни Андрея Донцова — именно Донцова, потому что Арина ею занималась только в интересующем ее историческом аспекте. К изумлению друзей, оказалось, что первый этаж этой экзотики уже выложен и даже начат второй. Солидно, силикатный кирпич. Правда дверей и окон на первом этаже не было и в помине. Все взаправду — по старинным горским канонам. Маленькие узенькие бойницы угадывались в незавершенных стенах второго этажа башни.

— Когда это ты успел? — удивился Сержант.

— Андрюша бича одного нанял на лето, вот и строит помаленьку… — небрежно махнула рукой Арина.

— А как же туда забираться? — удивился Игорь.

— По приставной лестнице, — ответила, опередив мужа Арина, напомнив ему и остальным, кто она по специальности и кто вообще-то консультирует строительство.

— Да какая лестница зимой! Я не чокнутый — снизу ход сделаю…

Сержант молча провел рукой по зарождающейся стене башни. Ему нравилась идея Андрея.

Усадьба Самохина действительно находилась рядом. Дверь-калитка, тщательно врезанная в тонкий железобетонный забор открылась автоматически. Зеленые посадки елей и лиственниц, яркие отблески антенн-тарелок. Знаменитая на весь Норильск часовня. Жилище академика-лауреата впечатляло. Современный урбанистический замок!

Навстречу гостям выбежали два огромных веселых пса, лохматых и ни разу не чесаных. Облизали Донцовых. А за ними на крыльцо вышел так же радужно настроенный хозяин, одетый в ту самую, трижды красочно описанную Ариной рокерскую майку-парашют. Объект подражания всех школьников и студентов на Таймыре, решивших свою жизнь посвятить физике.

Похоже, он был искренне рад гостям. Известный парадокс — всемирно знаменитый человек частенько бывает одинок.

Андрей и Арина представили тех, кого не знал хозяин.

Гости расположились в огромном полуовальном зале. Он же, судя по всему, являлся и рабочим кабинетом. Новомодных евроремонтов в цветах стерильных бинтов Самохин не признавал и свою умопомрачительную домину предпочел отделать натуральным деревом. При этом искренне считал, что так дешевле.

Камин с матово-мраморной, толщиной не менее десяти сантиметров, доской над ним. На каминной полке стояли изящные и не очень статуэтки и вазочки. «Награды», — догадалась Фарида.

За огромным фасолеобразным столом стояли и работали одновременно два мощных компьютера последней модели от фирмы «Сименс». На одном из них сглаживала суровый холостяцкий быт хозяина экранная заставка — в виде чередующегося ряда голых женщин.

А на огромном мониторе другого медленно, почти неуловимо для человеческого взгляда мерцало, меняло форму и цвет какое-то аморфное облако-медуза. Внизу медузы стремительно в маленьком прямоугольнике менялись ряды цифр. Там шел какой-то очень важный для науки и никому, кроме хозяина, непонятный процесс.

— Первый раз в жизни вижу, как компьютер занимается каким-то действительно важным делом! А то все игрушки… Ну, «инет» еще! — шепнул Игорь друзьям.

Система домашнего кинотеатра «Вадиа» работала на средней громкости, натурально озвучивая концерт «Криденс». Самохин сразу предложил всем называть его Анатолием, особенно дамам. Дамы, в свою очередь, робко предложили свою помощь в накрытии стола. Самохин тут же отмахнулся — мол, эта вся суета не стоит их красоты.

«Как он будет смешно выглядеть в роли домохозяйки, накрывающей легкий вечерний стол для неожиданных гостей», — подумала Фарида. И ошиблась. Неожиданно на сцене появилась еще одна достопримечательность усадебной жизни академика — молодая симпатичная девушка в цветастом переднике. Яркая блондинка. Она негромко поздоровалась со всеми присутствующими и неспешно принялась расставлять закуску. Мужчины понимающе кивнули и оценивающе переглянулись.

— Домохозяйка! — коротко молвил академик.

— Понимаем… — смиренно согласился Донцов.

Некоторое время понемногу угощались и острили. Потом Донцов перешел непосредственно к делу:

— Толик, слушай, нас интересует торсионное поле. Или как это звучит правильно?.. Ну, в общем просвети дурней, что это такое?

Академик задумчиво помолчал, удивленно оглядел гостей:

— Вот уж никак не ожидал услышать от вас подобный вопрос… Мы что, в Москве или в Дубне?

— Дело касается важного спора, Толик, и нам уж если и проигрывать его, то… хоть как-то зная предмет раздора. Вообще спор изначально касался боевой фантастики, как таковой, ну, затем пошли речи по возможным новым видам оружия… Это Квест — товарищ наш — затеял, а потом уже и Сержант ввязался… — не моргнув глазом наврал Донцов.

— Могли бы вы и попроще предмет найти, — задумчиво пробурчал в бороду хозяин. Внимательно оглядел гостей. — Сей предмет обсуждения таков, что, можно сказать, его и нет в том, материальном виде, из-за которого можно влезать в спор… — помолчал, спросил сочувственно: — Денег-то много вбухали?

Донцов неопределенно повел плечами, дескать, — ни копейки… Тогда Самохин встал, подошел к ряду широких дубовых полок, заполнявших целую стену, достал два тома, протянул Игорю:

— Я буду рассказывать, но, поймите, лектор из меня никакой. Ну, высшее образование, небось, у всех есть… Пояснять я ничего не буду — это глупо, так как займет слишком много времени и чрезмерно перегрузит беседу, как принято говорить, — и повторил, показывая на фолианты: — Если что надо уточнить — берите буквари, поглядывайте. И потом еще почитаете…

Снова немного помолчал, что-то вспоминая, и медленно начал, постепенно разгоняясь:

— Мы в бурной молодости, на факультете, да и позже — все немного переболели этой загадкой. Хотя сам феномен притягателен не чистой физикой, как таковой, а возможным взаимодействием торсионного поля с человеком, точнее — с его мозгом. Хотя… Если учесть, что даже Институт Мозга Человека не знает до сих пор, что это такое… Кстати, я слышал, что подобные попытки проводились не так давно в Красноярске. Не уверен, что вышло что-то доказательное, публикаций не было. Я думаю, именно это вас и интересует. Или этого вашего «фантаста». Но я физик, а не философ, хотя и люблю группу «Генезис»… Ладно, начнем. Но — уговор! Повторяю, разжевывать терминологию я вам не собираюсь. Меня это обижает. Сами потом разберетесь… — безапелляционно заявил физик.

Прожевав бутерброд с осетровым балыком и вытерев руки о чудо-майку, академик наконец начал:

— Чтобы было понятно, о чем вообще будет идти речь, вам следует иметь некоторое общее представление о торсионном поле и его свойствах… В начале века, кажется, году в тринадцатом, малоизвестный ученый Картан, который был математиком… Хотя уже тогда точки соприкосновения этих двух наук были таковы, что порой и различить невозможно было, кто есть кто… — пожевал, подумал. — Нет, не так! Этот Картан сформулировал некую фундаментальную физическую концепцию, и весьма оригинальную — в природе должны существовать такие поля, которые генерируют плотность углового момента вращения.

Фарида слегка поперхнулась, но промолчала.

— В двадцатые годы уже Альберт Эйнштейн тоже подошел к этой концепции, — усмехнулся. — Его-то вы знаете? В результате к семидесятым годам возникла новая подобласть физики — теория Эйнштейна-Картана, назовем ее ТЭК, представляющая часть теории торсионных полей, то есть полей кручения. Начнем с самого начала. Почему решили, что торсионное поле должно существовать? Теория японского ученого Утиямы. В самом упрощенном изложении суть вот в чем. Утияма предположил, что если частицы обладают набором независимых параметров, то каждому должно соответствовать свое поле. Заряду — электромагнитное, массе — гравитационное. Ну а спину, характеризующему вращение частицы вокруг своей оси…