Охотники на «кидал», или кооператив сыщиков(СИ)

— Эй, с вас сотка за стоянку!

— Пшел нахуй! — радостным дуэтом ответили ему заскучавшие сыщики. Парнишка настолько оторопел, что не нашелся что и сказать, побежал за своими. Через какое-то время появилась вся группировка человек в пять. Один сразу же достал шило и прямиком двинулся к правому переднему колесу «девятки». Ванечка паренька перехватил, поймал за руку и его же рукой воткнул шило ему же в живот. Всего мгновение это и заняло. Ванечке было интересно: больно или не очень уколоть себя шилом в живот. По крайней мере, наверняка не смертельно. Другие пацаны тут же полезли за оружием: на свет появился кастет с шипами — явно для страху.

— Я тебе его в печень вобью! — мрачно пообещал Кот владельцу кастета. А Ванечка тут же, ударив ребром ладони в висок, вырубил злодея. Впрочем, это не слишком подействовало на юных бандитов. С матюгами они кинулись в бой и двое сразу же полегли на месте. Самое большее секунд десять все и заняло. Лидера среди них вычислили легко: самый крупный, простое туповатое, но волевое лицо, которое Ванечка тут же и разбил прямым ударом в торец. Тот сразу не упал, а только отступил на пару шагов, помотал головой, брызгая кровью. Впрочем, Ванечка бил не в полную силу. Тот отступал, мотал головой, но рук поднять не мог и получал прямые удары в лицо. Так Ванечка ударил раз десять. На парня страшно было смотреть.

Мальчишка, получивший шилом в живот, как-то даже не очень-то и кричал, тогда Ванечка еще раз ткнул его же рукой с шилом уже в область печени — там всяко должно быть больно. И действительно, наконец, дошло — парня скрючило, и он потерял сознание. Окружающий народ воспринял эту стычку равнодушно, как что-то обычное, ни одного крика возмущения или одобрения слышно не было. Сыщики тут же и уехали. Выехав с рынка без помех, перевели дух.

— Интересно, а они завтра придут собирать деньги? — спросил Ванечка.

— Если и придут, то точно не все. Я одному из них руку точно сломал. И этот придурок с шилом вряд ли придет. И этот с кастетом как-то сразу упал нехорошо. А на фига ты ему на руку прыгнул? Это чтобы пальцы в кастете распухли? Не снять же будет в больнице, придется распиливать.

— Пусть пилят.

— А прикольное было бы посмотреть на них завтра: кто с финалом, а кто со сломанной рукой в гипсе.

— Ладно, давай к дому! Спать охота!

Конец Федотова

Стали думать, как разрулить дело с участком. В администрацию и, тем более, в милицию идти было, понятное дело, бесполезно. Начали с того, кто приходил — с Федотова, которого легко было найти хотя бы по его красному пиджаку. Примерно было известно, где он живет. Поехали туда на «девятке», но уже помытой, с другими номерами и без багажника. На месте уточнили конкретный дом, который находился на настолько разбитой улице, что даже заезжать туда было страшно. Дом тоже был весь перекошенный. Калитка распахнута. Сыщики зашли в захламленный двор, постучали в дверь. Ждали долго. Наконец раздалось шарканье. Открыла старуха, с виду пьющая и курящая. Старуха была совсем высохшая, скулы ее выпятились, и она напоминала тысячелетнюю египетскую мумию. Впрочем, мумия выглядела, пожалуй, чуть пободрее.

Не сказав ни слова, старуха уставилась на Ванечку и Кота, ожидая, что будет дальше. Тут же у ее ног появилась пушистая рыжая кошечка. Из полумрака квартиры пахнуло какой-то тухлятиной, как из гроба.

— Федот дома? — улыбаясь во весь рот и делая самую дебильную физиономию, спросил Кот, стараясь не дышать.

— Нету!

— А где он?

— А черт его знает! Болтается где-то. Он мне не говорит. Может, на рынке, — голос у старухи был хриплый, как звук спускаемого унитаза.

Поехали на местный рынок. Рынок состоял из крытого помещения и нескольких уличных рядов, почти пустых в это время. И здесь тоже буквально во всем ощущалась разруха. На одном из прилавков разложились торговцы всяким старым хламом: лежали какие-то ржавые железки, проводки, шурупы, шестеренки, книги. Кот туда всунулся, вспомнив, что как раз на подобном рынке однажды купил буквально за копейки отличный набор немецких гаечных ключей. Тут в дальнем углу территории мелькнул и красный пиджачок. Отправились туда. Тут находился кирпичный домик со стенами, покрытыми облупленной штукатуркой. Кирпичной кладке, которая проглядывала в дыры, было лет сто. На домике висела покосившаяся надпись: «Администрация рынка». Кот с Ванечкой вошли туда. Было жутковато. Оба чувствовали себя действующими лицами в декорациях фильма или компьютерной игры про постапокалиптическое будущее. Это ощущение дополнил древний засиженный мухами плакат на стене по разделке свиной туши.

В комнате, уставленной какими-то большими шкафами и полками с папками, за столом с выключенным компьютером сидели Федотов и еще какой-то тип такого же уголовного вида. Судя по бутылке водки перед ними, мутным захватанным стаканам и тарелке с огурцами, они явно собирались выпить и закусить.

— Чего надо? — рявкнул Федотов, грозно взглянув на вошедших.

— Эй, брателла! — начал, кривляясь, Кот таким гадким голоском, что Ванечку, услышавшего это, передернуло от омерзения. — Кто тут у вас главный? Бригадир, короче? Надо перетереть один базар.

Федотов никакой опасности не почуял: пацаны как пацаны.

— О чем базар? — уставился он на Кота.

— Участок земли.

— Какой?

— У речки. Катаевых.

Федотов какое-то время думал, потом спросил:

— И чего?

— Она наша.

— А вы кто?

— Питерские.

— Вашего тут ничего нет и быть не может! — Федотов даже обрадовался такой наглости приезжих. — Поговорите-ка с Климом, — ухмыльнулся он, представив этот разговор. У Клима с крышей, которая мозги, последнее время был явный непорядок. И с каждым месяцем становилось еще хуже. Наверно, от частого потребления дури. — Пошли!

— Тогда уж лучше поехали! — предложил Кот. Было бы здорово: завести Федота за город и там выбить из него всю информацию.

Увидев за окном у ворот ржавую «девятку», Федотов презрительно выпятил губу:

— Я в эту лохматку» не сяду!

— Ну, знаете ли, мерседесов у нас нету, — равнодушно прошелестел Кот. Он сам был тоже словно под кайфом, хотя вроде как и не пил. Хлопал глазами, пытался сосредоточиться. Наконец уставился на Федотова, пробовал сфокусировать взгляд.

Федотов имел больной вид, нездоровую желтоватую кожу, постоянно почесывался, но в целом выглядел страшновато. Бритая голова его была вся в шрамах и шрамиках. Кот рассматривал его с неподдельным интересом, как однажды рассматривал в Эрмитаже кости, найденные в древней могиле.

— Позвони ему тогда!

Федотов какое-то время думал, потом сказал своему собутыльнику:

— Гиля, смотайся, позови Клима. Скажи, питерские пацаны приехали! Имеют серьезный базар.

Гиля, не говоря ни слова, сунул в рот огурец и так с торчащим огурцом вышел.

Федотова вдруг охватило возбуждение. Ожидалась потеха. Федотов пучил глаза, угрожал, говорил шипящим голосом, видимо, считая, что так будет страшнее:

— Питерским здесь ничего не обломится. Так что влипли вы, пацанчики, по самое по некуда! Будем теперь вас убивать, резать! И никто вас, хуесосов, не защитит…

Между тем Кот достал откуда-то нож, осмотрел лезвие, указательным пальцем попробовал кончик на остроту, остался этой пробой доволен и внезапно с глухим стуком воткнул его бедному Федотову под левую ключицу по самую рукоятку и так оставил торчать. Тут же и предупредил изумленного уголовника, который поначалу не осознал ситуации:

— Только не вздумай его вынимать — сразу же истечешь кровью… А так еще минут двадцать поживешь … Двадцать минут — это очень много! Можно успеть доехать до больницы.

Федотов, наконец, осознал случившееся и с недоумением и ужасом уставился на Кота. Кожа на его лысой бритой голове постоянно шевелилась, то морщилась, то расправлялась в разных направлениях. Шрамы извивались, как червяки. К тому же еще и щерился огромными желтыми зубами, щелкал ими. Он напоминал древнего протоядного ящера, застигнутого врасплох еще более страшными хищниками. Потом вдруг закашлялся, выплюнул себе на подбородок кровь. Нижние редкие прокуренные зубы у него из желтых стали ярко красными.