Обратись к Бешеному

Именно для этого случая Бешеный и заставил Жиганова написать для него копию покаяния, а для пущей уверенности записал все его признания еще и на диктофон.

Сразу после расставания с майором Савелий поехал к Богомолову, на службу. Когда он рассказал генералу о продажном полковнике и его команде, Богомолов встал из-за стола и принялся нервно ходить по кабинету.

– Не понимаю! – раздраженно выдохнул генерал и повторил еще громче: – Не понимаю! Куда только смотрит Всевышний? Столько смертей! Сколько безвинно загубленных душ! И как только их земля носит после всего этого?

Мне кажется, Константин Иванович, у Всевышнего и без этого забот хватает, а может, он, таким жестоким способом, дает понять людям, насколько они ничтожны в своих пагубных устремлениях. Предоставляет самим людям ужаснуться и попытаться самим исправить эти пороки, это зло. А если бы земля реагировала на каждого из подобных нелюдей, она бы попросту разорвалась на кусочки, – Савелий говорил тихо, медленно, взвешивая каждое высказанное слово, пропитанное горечью и собственными переживаниями.

Генерал внимательно посмотрел на своего крестника и, увидев его усталые, наполненные печалью глаза, спросил:

– Ты звонил Сковаленко?

– Нет, время еще есть.

– Время для чего? – не понял Богомолов.

– Во-первых, я решил сделать копию признания Жиганова, во-вторых, записать его признание на пленку и все это передать вам, товарищ генерал, – ответил Савелий.

– Ты что, и Сковаленко не веришь? – удивился Богомолов.

– Я не до конца уверен в его окружении!

– Понятно, – кивнул генерал. – Что еще?

– Догадались или почувствовали, что есть еще что-то? – переспросил Савелий.

– Ты всегда самое интересное оставляешь на десерт.

– Приму к сведению: нужно менять тактику, – усмехнулся Говорков, взглянул на часы и тут же объявил: – Пора! Разрешите? – спросил он, кивнув на служебный телефон генерала.

– Звони, – генерал с удивлением пожал плечами.

Савелий набрал номер и нажал кнопку громкой связи:

– Остап Никитович, вам звонит Сергей Мануйлов, – по-деловому сказал он.

– Слушаю вас, Сергей, – в голосе Сковаленко слышался явный интерес.

– Во-первых, как и обещал, сообщаю, что вы можете перейти к активным действиям в отношении наших «академиков»! – торжествующе объявил Савелий.

– Вот спасибо, а то мои ребятишки совсем приуныли, – порадовался генерал хорошей новости. – Мне показалось, или вы действительно произнесли «во-первых»?

– Да, есть и во-вторых! – Савелий с трудом скрыл усмешку. – Посылайте надежную и опытную криминалистическую группу в кабинет полковника Лымарева.

– А что там произошло? – напрягся генерал.

– Думаю, убийство, Остап Никитович.

– Убийство в самом Министерстве внутренних дел? – взволновался генерал. – Только этого нам не хватало! Кто хоть убитый-то?

– Настоящий подонок, – коротко ответил Бешеный.

– Ну слава Богу, – успокоился Сковаленко и тут же вспомнил ранее сказанное: – Сергей, вы только что назвали убитого подонком…

– И что?

– А ранее, на мой вопрос, что произошло в кабинете Лымарева, ответили предположительно: «думаю, что убийство…». Как это понимать?

Глубокий анализ, уважаемый Остап Никитович, – пояснил Савелий и добавил: – Глубокий анализ! Так что позвоните, когда вам доложат подробности о происшествии.

– Судя по номеру, вы у Константина Ивановича?

– Так точно!

– Привет ему!

– Обязательно передам!

– Я сразу же перезвоню…

Когда Говорков положил трубку, генерал сказал:

– А ведь Сковаленко прав! Откуда ты знаешь, что в кабинете Лымарева произойдет убийство?

– Константин Иванович, – Савелий укоризненно посмотрел на него, – такой вопрос мог задать Сковаленко, но только не вы.

– Не хочешь, не говори, – недовольно пробурчал Богомолов.

– Вы отлично знаете, что речь идет не о том, что я НЕ ХОЧУ, а о том, что я НЕ МОГУ!

– Не можешь даже мне?

– Никому! Дело в том, что «не могу» не совсем точное определение в данном случае: было бы точнее сказать – я НЕ В СИЛАХ объяснить, почему мне известно. Просто я знаю, и все. Вот, к примеру, вы ссылаетесь на интуицию, а как вы объясните суть вашей ссылки? – спросил Бешеный.

– Никак, – растерянно согласился генерал. – Так что же ты сразу не сказал, что тебе подсказывает интуиция?

– И вы бы поверили моей интуиции?

– А черт его знает! – в сердцах воскликнул Богомолов.

– Видите! А Сковаленко просто поднял бы на смех…

– А если твоя интуиция на этот раз подвела и никакого убийства не произойдет?

– Если не произойдет, то тогда вы не должны меня ставить во главе ТОЙ группы! – со всей серьезностью произнес Говорков. – Командир ТАКОЙ группы просто не имеет права ошибаться!

– Не ошибается только тот, кто ничего не делает, – попытался возразить генерал.

– Это справедливо может быть только в том случае, когда от твоей ошибки не погибает невинный человек!

– Что ж, возможно, ты и прав, крестник, – неохотно согласился Богомолов. – Лишний раз убеждаюсь в том, что именно ты и должен возглавить эту спецгруппу! Помнишь песню, которую исполняет наша эстрадная звезда: «Ну, все в твоих руках, ну, все в твоих руках!» – пропел он красивым баритоном.

– Вот именно… – вздохнул Савелий.

Генерал помолчал немного, потом спросил:

– Помнишь, я как-то тебя знакомил с Игорем Валентиновичем?

Доктором юридических наук, написавшим «Энциклопедию противодействия организованной преступности», у него еще фамилия царская, – тут же перечислил Савелий.

– Точно, Годунов. Всегда удивляюсь твоей памяти, – в который раз отметил Богомолов. – Так вот, позавчера Игоря Валентиновича назначили начальником Управления юстиции Москвы.

– То есть «Чайкой над Москвой»? – улыбнулся Говорков.

– Чайкой? – не сразу понял генерал и тут же рассмеялся: – Ты имеешь в виду Юрия Чайку – министра юстиции России? Коль скоро ты шутишь, то значит, не все потеряно.

– И что вы хотели сказать о Годунове?

– Честный и порядочный парень: мы с ним пару раз пересекались в делах, причем достаточно сложных, и он ни разу не подводил. Раньше он руководил российским спортом, а после того много лет занимался противодействием организованной преступности. Он же «ученый в законе»!

– Хорошая аналогия! – усмехнулся Савелий.

– А кроме того, он оказывал юридическую поддержку нуждающимся. Так что, если понадобится, обращайся, всегда поможет…

– Спасибо, если понадобится, непременно обращусь! – кивнул Савелий. – Константин Иванович, как наш Майкл, уехал в свою Америку? – поинтересовался он.

– Накупив подарков, улетел не только довольный, но и удовлетворенный!

– А как же, есть чем отчитаться перед Президентом, – обронил Бешеный.

– Просил передать привет, в котором главной мыслью были слова, что он очень счастлив в жизни оттого, что имеет таких друзей, как мы с тобой, дорогой мой крестник. А также сказал, что он мечтает о том, что придет такой день, когда ему посчастливится увидеть нас с тобой в его доме и он сможет быть таким же гостеприимным, как мы во время его приезда в Москву…

– Что его так растрогало, неужели опять водка виновата? – пошутил Савелий.

– Тебе не кажется, дорогой мой крестник, что ты стал всерьез оправдывать свое прозвище? – с неожиданной грустью проговорил Богомолов.

– Извините, Константин Иванович, это я так неудачно пошутил. Майкл – хороший, порядочный и очень честный друг, чего, как мне кажется, среди американцев наблюдается все меньше и меньше. Все больше американцы становятся прагматиками, все больше они считают себя непогрешимой нацией, которая имеет право навязывать свою волю другим странам. Последние пару лет доказывают совсем обратное: Америкой сделано столько трагических ошибок, что американцы еще долго будут их расхлебывать…

– Ты имеешь в виду одиннадцатое сентября?

– Господи, если бы та страшная трагедия хотя бы чему-то научила американцев! – с горечью воскликнул Савелий. – Погоревали-погоревали да и забыли потихоньку… Пришел сентябрь две тысячи пятого года, и что? Где оказалась хваленая Америка перед разгулом стихии?.. В глубокой ж… яме! Ураган «Катрина» развеял миф о сильной Америке, о торжестве демократии! Оказывается, что в Америке то же самое разгильдяйство, что и в нашей стране! За более чем десяток лет до этой катастрофы Сенат отклонил проект по спасению Нового Орлеана от возможного в будущем урагана! И нужно-то было каких-то полтора-два десятка миллиардов долларов…