Бросок Аркана

– Вас по "секретке" разыскивает полковник Игнатенко, начальник штаба...

– Знаю, какого штаба он начальник, – оборвал Тихонравов, сердце которого при упоминании этой фамилии вздрогнуло и забилось быстрее. – Чего он сказал? Что он хотел от меня?

"Неужели у него что-то новое? Что именно?

Нашел наркотики? Нашел нового клиента? Или ему кто-нибудь сел на хвост, и Игнатенко хочет предупредить меня об опасности? Ведь просто так, доложить, что обстановка не изменилась, он бы меня не разыскивал!"

– Он не стал объяснять, Борис Степанович.

Просто очень просил вас связаться с ним, как только удастся вас найти.

– Хорошо. Игнатенко я сейчас позвоню. А ты, Саша, можешь уже идти домой, вряд ли ты мне сегодня понадобишься. И закрой за собой приемную, хорошо? Хочу поработать, и чтобы меня никто не тревожил.

– Конечно, Борис Степанович.

Тихонравов прошел в свой кабинет, не закрывая за собой двери, чтобы увидеть, когда адъютант уйдет, и уселся за стол, бесцельно перебирая какие-то бумаги и прислушиваясь к каждому звуку из приемной. Прошло несколько томительных минут ожидания, прежде чем наконец адъютант заглянул в открытую дверь кабинета и, попрощавшись с шефом, вышел в коридор, закрыв двери приемной за собой на ключ.

Тихонравов тут же бросился к телефону секретной связи, набирая номер Игнатенко.

– Полковник Игнатенко, – металлический звук "секретки" не мог передать человеческих оттенков голоса откликнувшегося – бодрый он или измученный, грустный или радостный. Борис Степанович нетерпеливо крикнул в трубку, понимая, что и его нетерпение вряд ли поймет далекий абонент, который услышит лишь голос "робота":

– Тихонравов говорит! Не томи, что у тебя?

– Праздник на нашей улице, Борис Степанович! Все у нас прекрасно. Все вопросы решены.

– То есть?

– То, что мы искали, уже у нас в руках, – даже по "секретке" они не рисковали говорить слишком откровенно – в случае заинтересованности определенных органов их разговор мог быть раскодирован и понят.

– У тебя?

– Да.

– Ox! – генерал почувствовал настоящее, почти физическое облегчение. Не зря все же говорят – "будто гора с плеч". – Ну наконец-то!

– Ой, и не говорите! Столько переживаний, столько хлопот, и наконец все позади.

– Когда ждать здесь, в Москве? – теперь Борисом Степановичем владело только одно чувство – жуткое, нечеловеческое нетерпение. Ему хотелось, чтобы порошок оказался в его руках прямо сейчас, сию же секунду, и ждать хоть несколько часов было, казалось, невозможно.

– Завтра в одиннадцать утра по вашему времени, – доложил Игнатенко. – Мы уже все подготовили и рассчитали. Так что встречайте, Борис Степанович.

– Отлично!

– С посылкой будет провожатый...

– Кто такой? Что еще за провожатый? – Тихонравов сразу же насторожился. Он не любил, когда в их дело ввязывались посторонние люди: светиться лишний раз перед кем бы то ни было он не видел никакой необходимости.

– Свой парень. Он будет помогать нам во всем. Он, в общем-то, и добыл то, что мы искали.

– Из местных?

– Нет, спецназовец. Дембель. Ему все равно в Москву, он родом из столицы.

– А ты в нем уверен?

– На все сто. Он все сделает, только сами понимаете, что он тоже кое-чего ждет.

– Ну, с этим вопросов не будет.

Тихонравов не лукавил – за такое великое дело, как найденный порошок, парень и впрямь заслуживал любого поощрения. А в придачу он брался еще и доставить наркотики.

– Сколько ты пообещал?

– Ну, не знаю...

– И все же? Чтобы я не обидел человека.

– Пятьдесят.

Это, конечно, было многовато за транспортировку, но ведь они могли остаться вообще без товара... Получалось, что пятьдесят – совсем Не так уж много.

– А сколько в посылке?

– Пятнадцать. Как положено. Ничего не пропало, все на месте, – радостно сообщил Игнатенко, и Тихонравову показалось, будто он услышал эту радость полковника даже в металлическом голосе "секретки"...

– Хорошо. Скажи своему парню, что никаких проблем не будет. Пусть прилетает.

– Конечно.

– Ну все. Завтра в одиннадцать встречаю. И чтоб вам повезло с погодой.

– До свидания, Борис Степанович. Буду ждать от вас привета.

– Пока.

Тихонравов недовольно поморщился – ишь ты, не успел еще передать груз, а уже намекает на оплату. Скорые все такие стали, деловые – сил нет.

А сам небось еще и долю Терентьева хапнуть собрался. И все ждут, что Тихонравов всем заплатит, все уладит, со всеми будет хорошим.

Теперь, когда главная проблема была вроде бы решена, Борис Степанович мог позволить себе поворчать, посетовать на судьбу.

А как же – он такой удачливый, такой ловкий в бизнесе, а оценить это никто почему-то не хочет.

– Мать! – с порога крикнул Борис Степанович, входя в квартиру. – Ужин на стол, и живо!

– Чего ты кричишь? – набросилась на мужа Галина Игнатьевна. – Иришка только-только спать легла. Бедняжка! Как ей досталось сегодня!

– Что, рассказала тебе уже?

– А ты думал, что дочь матери не скажет? Я вообще удивляюсь, почему это она с тобой в первую очередь поделилась, – жена ревниво посмотрела на Бориса Степановича – теперь они все чаще ревновали друг друга к Иринке, а особенно к внукам. Каждому из них хотелось быть самым любимым.

– Почему-почему... Потому что. Ты, мать, сама подумай – чем бы ты ей помогла?

– А ты?

– А у меня связи. Я этих козлов из-под земли достану и руки-ноги им переломаю.

– Каких козлов? – подозрительно посмотрела на генерала жена, и Борис Степанович поспешил прикусить язык – он совсем забыл, что по их уговору с дочерью изнасиловать Ирину пытался только один подонок.

– Ну, я имею в виду этого урода... А ты, Галя, мне зубы не заговаривай – давай быстро на стол собирай все самое лучшее. Сегодня гулять будем!

– Ты что, старый, выпил где-то?

– Обижаешь, мать!

– Так чего несешь ерунду? Что за праздник-то? Ты вон пойди на Иришку посмотри – ни одного живого места. Вся в синяках. А тебе лишь бы попраздновать.

– Не ворчи, у нас сегодня действительно самый настоящий праздник. И Иринку давай поднимай – у меня для нее хорошие новости.

– Что еще?

– Больше к ней тог подонок и близко не подойдет.