Анаконда

Микрочастицы принадлежали коже рук и лица молодых женщин!

То есть не Авдеева. И не какого-то иного убийцу-насильника царапала из последних сил в минуту смерти Люда Багучева, а некую молодую женщину или даже женщин.

Против науки не попрешь. Загадка такая, что враз не разгадаешь.

С исследованием криминалистов по трупу второй убитой все повторилось один к одному: убита, после чего телу придана характерная поза изнасилованной, во влагалище на максимальную глубину введены частицы спермы Авдеева. Убита также путем нанесения множественных ножевых ран. Убийца-грабитель так редко убивает. А вот убийца-насильник сплошь и рядом. Разная, так сказать, психофизика у этих преступников.

Но если первую женщину убили скорее всего ради двух ценных перстней, то вторую? У второй были, по свидетельству подруг, обычные золотые или, как эксперты пишут, «желтого металла» перстенечки. Их полгорода носит. Накупили, когда еще были дешевы, зарплату давали в срок, а купить что-то особенное в Рудном было трудно.

Ну и зачем убили вторую девушку? А?

Старуха рядом с Мищенко воровато оглянулась, подняла с каменного пола рано потухшую и упавшую свечку, зажгла ее от горевшей, подержала тыльную сторону подольше над огнем, вставила в подсвечник и осторожно перекрестилась.

«Вот ведь, поди, верующая бабулька, — подумал участливо Мищенко, — а туда же, Бога обмануть пытается. Что уж тогда от преступников ждать?»

Кто же хочет обмануть его, прокурора города Рудный Мищенко?

27 МАРТА. КОНЕЦ ДИМЫ ЭФЕССКОГО

С той минуты, как Джейран Магомедова, высокая, красимая, внешне спокойная и уравновешенная молодая женщина, одна из лучших топ-моделей Европы, села в машину и поехала в центр Афин, жизненный цикл знаменитого «убийцы на дом», киллера номер один европейского криминального мира, стал стремительно приближаться к финишу.

На его счету были десятки «клиентов», расстрелянных по лицензии, и еще с десяток людей покруче, «быков» и авторитетов криминального мира, убитых им в ходе бандитских разборок и разделов сфер влияния.

А вот теперь смерть искала и его, моталась старуха с косой но Европе, пару раз чуть было не задела смертоносным кривым лезвием с ржавыми следами чужой крови, раненое плечо Димы.

Увернулся, зализал раны в Страсбурге, подлечил травмированное во время побега из Владимирского централа плечо в Мюнхене, успокоился.

И снова в него стреляли. В Мюнхене киллер-снайпер выпустил по нему три пульки со смещенным центром тяжести с крыши концерна «Фолькспанцер», напротив вокзала. Это надо бы, одна пуля вошла в бетонную колонну под мочкой левого уха, вторая — над правым ухом, а третья — в то место, где могло бы на его макушке лежать пресловутое яблоко, если бы «чердак» у Димы поехал и он решил на благодатной баварской земле изобразить Вильгельма Телля.

И хотя били Диму за его не очень долгую жизнь много, и нередко по голове, с «чердаком» у него было все в порядке.

Если в спорте в армии Дима запомнился хорошими результатами в кроссе, во время службы в милиции города Кондопоги неплохими показателями в стрельбе из «ПМ», то в силовой структуре Хозяйки он как раз имел репутацию «киллера с головой».

Это, к слову, о Димином «чердаке».

А к слову о Хозяйке, надо сказать, что она его породила, она его и убила. Фигурально говоря.

Из милиции его поперли за превышение власти.

Человек, которого он, застав неподалеку от ресторана «Онега» справляющим малую нужду в состоянии сильного опьянения, избил вначале руками, а затем и ногами, на беду Димину, оказался каким-то очень большим начальником, приехавшим в райцентр с ревизией и на время оставленным без присмотра благодарными проверяемыми.

Мало того что поперли, так еще и дело возбудили. А поскольку столичный чиновник отдал Богу душу, то и срок Диме влепили от души.

Дима обиделся.

Из зоны он бежал. Остановился у знакомой девушки в Петрозаводске. Тут скорее всего и закончился бы боевой путь Димы Рябоева по кликухе Эфесский, в славном городе Петрозаводске, поскольку карельские сыскари уже сели ему на хвост, кабы не судьба.

Судьба явилась к Диме в образе сестры его девушки — Милы Зайцевой.

А коли выпала ей роль судьбы, надо и о Миле сказать пару слов. Закончив швейное СПТУ в Петрозаводске, Мила, минуя все промежуточные стадии ученичества, сразу махнула в Москву и в день приезда уже дежурила у Центрального телеграфа. Сыграли роль в ее профориентации многочисленные телепередачи о вредном труде проституток в столице.

О вредности этой профессии говорит хотя бы тот факт, что наутро в Институте Склифосовского Миле наложили двадцать три шва. В основном на лице.

Ночной дежурной медсестрой в отделении, где лежала Мила, работала красивая и веселая девушка по имени Алиса. «Лиса Алиса», как она сама представлялась больным. Дежурила Алиса через двое суток на третьи. А все остальное время самозабвенно за очень большие деньги служила киллером в криминальной структуре, руководимой Хозяйкой.

В Склифе Алиса работала, конечно же, не за зарплату. Для «имиджа» и чтоб не потерять профессиональные навыки, которые часто были полезны в ее основной профессии. Небесполезна была и скромная книжечка, удостоверяющая, что обладательница привлекательной внешности и веселого характера, смотревшая на вас с фото «3 на 4», действительно медсестра отделения реанимации Склифа.

Ей не составило труда, используя небольшое зеркальце и ряд простеньких аргументов, убедить изуродованную девушку в том, что выбор новой профессии у нее достаточно ограничен.

А после жуткого избиения в подземном переходе у телеграфа Миле еще пуще хотелось жить красиво и счастливо. Спасти тонущий корабль ее жизни могло только богатство.

Оказалось, что больше, чем путанам, платят только киллерам. Причем значительно. А работа не противнее, да и не опаснее.

На второй день после выхода из больницы, переночевав у гостеприимной Лисы Алисы, Мила ножницами в туалетной комнате ночного ресторана «Метелица» на Новом Арбате убила одну накрашенную профурсетку. Отследив ее по приметам, данным Алисой, когда та, закрывшись в кабинке, настроилась наконец-то ширнуться, Мила, перегнувшись из своей кабинки по пояс, всадила маникюрные ножницы с прямыми и острыми лезвиями в сонную артерию девицы.

Это была репетиция больших дел. Мелочевка. Сучка, перешедшая дорогу Мадам в мелкооптовой торговле героином в центре Москвы, была бесперспективна с точки зрения перевоспитания (Мадам не терпела среди торговцев мелкими партиями наркоманов). И потому была обречена.

Заплатили за нее немного, по «меню» московских киллеров, по и немало, с точки зрения несостоявшейся путаны: за пару минут — тысяча баксов. Да за это время один минет с трудом успеешь сделать. За минеты же много не давали. Даже знойные южане.

Мила стала профессионалкой. И работала в бригаде Лисы Алисы.

Через полгода она зарабатывала уже по десять тысяч баксов за акцию.

Не потому, что стала убивать искуснее; просто в силу роста профессионализма ей стали доверять более сложные дела. А за крупных «сазанов» и плата выше. Она клеила нужных клиентов, подпаивала их клофелином, травила мышьяком, резала бритвой п, наконец, натренировавшись в частном, принадлежавшем Мадам тире, подстреливала тех, на кого указывала Мадам.

Через год она была уже личным киллером Хозяйки. То есть получила право сама выбирать вид оружия, время и место ликвидации объекта.

Ей стали поручать устранение очень дорогих клиентов, за которых заказчики платят от пятидесяти до двухсот пятидесяти тысяч баксов.

Теперь лицензии передавались ей без посредника — чтобы не засветить, исключить случайность.

Это значило, что ею дорожат. Что даже в случае неудачи не будет отдан приказ чистильщику ликвидировать киллера.

И только разбогатев, имея на счету сто тысяч долларов и в кубышке полмиллиона, она решилась навестить историческую родину.