Солнце любви

- Может, и собутыльник долбанул, — согласился Петр отстраненно, подумав: «Все-таки я слышал другой голос! — окинув взглядом просторную, по-старинному, лестничную клетку. —

Нет, спрятаться негде, сбежать невозможно.» — и двинулся к своей двери.

- Почему вы хромаете?

Еще один наблюдательный! Петр Романович — не в первый и, должно быть, не в последний раз — объяснил.

- Валерий Витальевич, вы подтвердили алиби Варвары?

- Я. — Ангелевич достал из кармана пиджака «паркер» и принялся вертеть, перебирать блестящую штучку длинными пальцами. — А что? Вы подозреваете девочку в убийстве Подземельного?

Оба собеседника коротко рассмеялись.

- Вы встретили Варю у отца?

- У какого отца?

- У ее, у какого.

- Это вам кто сказал?

- Варя, вечером: что едет к отцу, вашему приятелю.

- Так оно и было. — Ангелевич с угрюмой пытливостью вгляделся в лицо соседа. — У вас с ней такие короткие отношения?

- Пока нет, — отрезал Петр с невольным вызовом в тоне: такие вот отношения, с нервическим подтекстом, установились у соседей с незапамятных времен. По замысловатой ассоциации вдруг вспомнилось: — Между прочим, за день до смерти покойник интересовался судьбой вашей жены.

- И что вы ответили?

- Что я ничего о ней не знаю.

В дверях уже бывшей квартиры бедняги Подземельного (чей труп почивал в морге) возник дядя и разлучил собеседников.

- Что мне с ним делать? — простонал адвокат, по-свойски располагаясь на кухне, и отхлебнул из кружки холодного вчерашнего чаю.

- С Полем? — угадал Петр.

- Ведь он на редкость умный парень, а?

- Вундеркиндер.

- Не иронизируй. Ведь умный? Но вечно ляпается в истории.

Племянник перебил:

- У него нюх на зло, он, как ищейка, его выявляет.

- Ну, будь благодарен: на этот раз вовремя подоспел, хоть тебя выручит. Сидим, по обыкновению, за шахматами. знаешь, иногда он меня обыгрывает.

- Знаю я тебя: поддаешься.

- Уже нет. Вдруг — ни с того, ни с сего — «пойду пройдусь».

- Во сколько? Во сколько Поль ушел?

- Около двенадцати. Что вызывает законное недоумение у следователя. А я как раз очень прочно задумался над ходом. Через час, наверное, звонит: убийство и тра-та-та…

- Не будет у него никаких неприятностей, дядя Жень, он действительно прискакал после меня.

- Не сомневаюсь. Меня тревожит сама тенденция, линия его жизни. Долгие годы он был болен…

- Эпилепсия — «священная болезнь», может, Поль — гений.

- Избави Бог. Я боюсь не криминального расследования, а возвращения болезни. Что это за девица такая роковая, что из-за нее он в полночь.

- Господи, да нормально парень влюбился.

- Как ты посоветуешь: ее оставить, не вмешиваться в «нормальный процесс», так сказать, или выселить?

После паузы Петр Романович сказал:

- Оставить.

- Ну смотри, на тебя полагаюсь.

- И я, как преданная старая нянька, буду пестовать их любовь и тебя информировать.

- Петруш, ты-то чего дергаешься? Какое вы с братом имеете отношение к этому ужасу?

- С братом? — переспросил Петр, словно чего-то испугавшись.

- С Полем.

Они помолчали.

- Меня подозревают в убийстве Подземельного.

- Антон Антонович кажется неглупым, объективным и добросовестным.

- Ты про кого?

- Про следователя.

- Ты его знаешь?

- Только что познакомились, но у меня глаз наметан. Недоверие к тебе, конечно, есть.

- А, заметил?

- Ну, что связывало покойного Романа с медиком, засек? Мотив ищет.

- Я рассказал ему, что Иван Ильич приходил накануне помянуть отца.

- Вот что: впредь будешь с ним общаться в моем присутствии, я устрою.

- У меня нет денег на адвоката.

- Петька, не до шуток! Доказать они ничего не смогут, потому что доказывать нечего, а нервы потреплют.

— Дядя похлопал по карманам в поисках портсигара, пожал плечами — забыл, мол — достал зажигалку и машинально высек остроугольное пламя, прошептал:

- Одного погубили, тебя я не отдам.

- Тот кошмар я давно выкинул из памяти.

- Ты философ, а я не могу. — Адвокат напоминал влюбленному в старую Россию племяннику со вкусом одетого, дородного, породистого помещика, на глазах которого внезапно выступили слезы. — Что по правде было нужно Подземельному?

- Это осталось для меня загадкой.

- Раньше он не ходил к тебе спирт распивать.

- И вообще не ходил. Говорили о случившемся в Словесном переулке, как автомобилист врезался.

- В курсе, в курсе, мои мне уши прожужжали.

- Ну, о новой соседке. Что ее пристроил сюда Ангелевич.

- Очередная авантюра твоей тетки. Однако не думаю, что девушка заслана сюда Ивана Ильича угробить. О чем еще?

- Да так, пьяный бред, вспоминать неохота. Понимаешь, мы с ней наблюдали катастрофу и познакомились. Тут как раз Поль встрял. И сразу после их ухода явился Подземельный.

- Не вижу связи.

- Я тоже, но, по-моему, разговоры наши на галерейке он подслушивал.

- О каких таких секретах медик мог узнать?

- У нее папа богатый, а я бедный, я преподаю, а она в институт собирается — вот и все секреты. Потом Поль уговаривал ее сходить в ночной клуб «Павлин».

- Паршивец!

- Вот, пожалуй, и все… (Дядя был явно разочарован.) Да, Подземельного почему-то очень интересовало, кто рассказал папе про убийство.

- Роману кто-то рассказал?

- Я. Да, я. Он позвонил по телефону из больницы, я нечаянно. ну, был возмущен, взволнован. По Ивану Ильичу получается, что я своим известием убил отца.

- Несусветные инсинуации! Роман был при смерти, не надо было его забирать домой. Так вот почему он настоял!

- А напоследок (это уже из области пьяного бреда) Подземельный сунул нос в маленькую комнату: коврик под качалкой напомнил ему лужу крови.

- Тьфу ты! Видать, за длинный свой злой язык он и поплатился, — проворчал дядя.

- Я не убивал его.

- Мне ты мог бы этого и не говорить. Но они пока что настроены не так, как надо. «Показания вашего племянника только путают картину».

- В подъезде я услышал крик и будто бы еще чей-то голос.

- Но Поль сказал, там бы мимо вас муха не пролетела.

- Вот именно! Убийца не имел возможности за это время спрятаться или сбежать. Очевидно, я от волнения ошибся в интерпретации случившегося. В предсмертии человек может и орать, и бормотать, и Бог знает что. душа с телом расстается.

- То есть на самом деле ты слышал один голос — Подземельного?

- Получается, так.

Евгений Алексеевич подумал.

- Тогда стой на этом до конца. Ведь неизвестно, найдут ли они преступника.

- Но ты мне веришь?

- В твою невиновность — безусловно. А для суда — если б, не дай Бог, дошло дело — очень важны показания Поля, который видел, как ты входил в подъезд. Плюс отсутствие мотива.

- Да, мотив! — воскликнул Петр Романович. — Не понимаю, за что.

- По пьяному делу? — предложил адвокат. — Погоди, труп исследуют.

- Да, но никаких следов пьянки в квартире нет.

- Если пили в подъезде?

- Рядом с собственной дверью? Нелепость, медик не бомж. Кстати, фляжка его, полная, обнаружена на кухне. В общем, картина примерно такая. У Подземельного кто-то был. Первый удар (или два) нанесен в прихожей, там беспорядок. Но хозяин сумел вырваться на площадку, где его и добили.

- Вот и славно, — одобрил адвокат. — Ты уж никак ни при чем. А как с отпечатками пальцев?

- Никаких посторонних, только самого хозяина.

- Да, это не «пьяный» эпизод.

Прозвенел звонок, явился Ипполит.

- А, наш главный свидетель защиты, — пробурчал отец. — В кое-то веки оказался вовремя на месте.

- На месте преступления? — уточнил Поль безмятежно. — Я всегда вовремя, — и добавил страшным шепотом: — Ангелевич убил Подземельного.

- Что ты плетешь?

- Символично звучит, а? Перекличка фамилий: ангел — существо из-под земли.

- Поль!

- Другой вариант — «Смерть Ивана Ильича».