Приговор воров

– А тебя что сюда привело? – спросила Маша, разливая пиво по стаканам.

– Да так, – уклончиво ответил Григорий и ногой потрогал лежащую под столом сумку. – Шли мимо с одним знакомым – ему зачем-то надо было сюда зайти, ну и я зашел.

– А что за знакомый-то? – неожиданно насторожилась Маша.

– Случайный, – махнул Григорий рукой, – сегодня только познакомились…

– А-а… – Маша, кажется, была его ответом удовлетворена. – Ну что – поехали?

– В смысле – выпить? – уточнил Григорий. – Тогда поехали. Я, надо сказать, давно уже в пути.

Маша громко рассмеялась.

– Ты остроумный, – оценила она, – это хорошо. Люблю остроумных…

Она подняла стакан.

– Ну, – торжественно произнесла она, – тогда – за встречу!

И ловко выпила стакан до дна. Григорий тоже выпил.

То ли оттого, что он очень устал, то ли оттого, что с утра уже выпил много водки и портвейна, пиво вдруг сильно ударило ему в голову.

– Хор-рошо, – тем не менее сказал Григорий, – пиво – это хорошо…

– Ну вот, – смеясь, проговорила Маша, – я ему сказала, что он остроумный, а он испортился. Ну, что это за шутка – «пиво – это хорошо…»

– Это не шутка, – немного обескураженно сказал Григорий, – это утверждение.

Маша снова разлила пиво по стаканам. Поставив пустую бутылку под стол, она вдруг улыбнулась и внимательно посмотрела на Григория.

– Ты сними рубашку-то, – предложила она, – в комнате не так уж и холодно. Ты не смотри, что у меня все окна открыты и вентилятор работает. Если бы не это, умереть можно было бы от жары. В этом доме так топят, что задохнуться можно. Паганини, старый хрен, тепло любит. Каждый месяц собирает с нас, жильцов, деньги и уголь для кочегарки покупает. Вот они и стараются. Даже летом, в такую жару, топят.

Григорий пожал плечами и снял рубашку.

– Ого, какие у тебя наколки, – приглядевшись, сказала Маша. – Сидел?

Григорий кивнул.

– А ты женат? – спросила вдруг она.

– Женат, – неожиданно для себя ответил Григорий и почему-то подумал о Наташе.

– Жена тебя любит, – странно высказалась Маша, – хороший ты человек, наверное.

– Почему ты так решила? – поинтересовался Григорий.

– А что – плохой, что ли? Плохих людей жены обычно не любят…

– Ну, это как сказать, – проговорил Григорий, чувствуя, как у него начинает кружиться голова. – Не знаю. Не сталкивался.

– За хороших людей! – провозгласила очередной тост Маша и подняла свой стакан.

– За тебя! – отпустил Григорий незамысловатый комплимент.

– И за тебя тоже…

Они выпили.

Григорий повесил рубашку на спинку стула. Маша вновь разлила по стаканам пиво и поставила под стол еще одну пустую бутылку.

– Ох, что-то меня с пива-то… – жеманно потянулась она и вдруг быстро скинула ночную рубашку, оставшись в одном белье.

– Н-не простудишься? – оторопев от неожиданности, спросил Григорий. – Окна-то того… открыты…

– Не-а, – ответила Маша, – меня никакая простуда не берет. Я девушка здоровая.

Тут она подмигнула Григорию, да так недвусмысленно, что в голову ему полезли всякие дурацкие мысли. Маша, не отрываясь, смотрела на него. Григорию ничего не оставалось, как смотреть на нее. Не глазеть же по сторонам.

Маша была отлично сложена, и ее любовь к бурной жизни, которую он в ней не без оснований подозревал, не оставила никаких следов на ее теле.

Кроме, пожалуй, небольшой татуировки на левой груди – черной розы, стебель которой обвивала змея.

– А что она означает? – кивнув на татуировку, спросил Григорий.

– Да так, – поморщилась Маша, – ничего особенного… Ничего не означает.

– Ошибки молодости?

– Они самые.

В голове у Григория порядочно шумело. Перед ним снова оказался стакан с пивом.

«Надо притормозить немного, – подумал он. – А то свалюсь тут, как мешок. Неудобно перед девушкой-то. Мужчина называется – от двух бутылок пива упал…»

– Сколько у тебя вещей, – обводя взглядом комнату, проговорил Григорий. – А это что в углу? Кажется, картина?

– Картина, – без охоты подтвердила Маша. – Папашка мой, когда еще жив был, собирал всякую рухлядь. Давно выбросить собиралась, да…

Оставив свой стакан с пивом на столе, Григорий приблизился к картине.

Подошедшая сзади Маша положила ему руки на плечи. Ладони ее лежали на ключицах Григория, а большими пальцами она нежно поглаживала ему шею – вверх-вниз, вверх-вниз…

– Красивая… картина, – выговорил он.

– Хочу ее специалистам показать, – жарко зашептала ему в ухо Маша, словно шептала не эти слова, а совсем другие, – может быть, она кучу денег стоит. Ты не специалист по этой части случайно?

– Нет, – сказал Григорий, – не специалист…

– А по какой части ты специалист?

Тут он не нашелся, что ответить.

– Пойдем, – шепнула еще Маша, – у нас пиво стоит.

«И не только пиво, – сглотнув слюну, подумал Григорий, – неожиданный сегодня денек получился…»

Маша уже сидела за столом. Григорий и не заметил, как она отошла от него.

Он повернулся было, чтобы направиться к столу, но тут его внимание привлекло…

На подкосившихся вдруг ногах он подошел к привлекшему его внимание предмету.

– Куда ты? – удивленно и обиженно спросила Маша. – Я же тебя жду… Ну и мужчины пошли. Придут в гости к даме и по углам шарят, всякую ерунду рассматривают… Что ты там опять нашел?

– Маша, – выговорил Григорий, – скажи мне, где ты эту вещь взяла?

– Какую? – спросила Маша, поднимаясь из-за стола и подходя к нему.

– Вот, – показал Григорий пальцем, почему-то не смея дотронуться.

– Ах, это…

Перед его глазами вдруг появился стакан с пивом.

– Вот выпей, тогда скажу, – игриво произнесла Маша, – а то спрашиваешь, спрашиваешь…

Он принял от нее стакан и выпил пиво залпом, даже не почувствовав его вкуса.

– Теперь скажешь, где ты взяла эту вещь? – хотел спросить Григорий, но у него вдруг отнялся язык.

Он повернулся к Маше, но вместо нее увидел ровную белую поверхность с частыми желтыми подтеками и понял, что лежит на полу, уставясь в потолок.

Он попытался подняться, но не смог.

Голова кружилась так, будто Григория привязали за ноги к какой-то чудовищной центрифуге и раскручивали ее изо всех сил.

А потом он стал проваливаться в темную шуршащую безнадежность, как в бездонный мешок.

«Отравила, тварь, – уже не с ужасом, а с тупым безразличием подумал он, – вот ведь сука какая… Я теперь… умру…»

– Умру, – получилось у него шепнуть.

И он умер.

Глава 12

– Ночь, – констатировал Петя Злой. – Совсем темно.

Филин кивнул. Он покачнулся и едва не рухнул со ступенек ресторанного крыльца.

– Чего там Петрович возится? – спросил Петя, с хрустом потягиваясь.

– Расплачивается, – сказал Филин. – Ты ему бабок-то оставил?

– Оставил, – сказал Петя, раскуривая сигарету. – Немного.

– Немного? – скривился Филин. – Мы вообще-то погуляли неслабо. Да еще и весь зал ресторана заказали, чтобы никакие фраера не мешали. А, ладно, впрочем. Его проблемы. В случае если кто там залупаться начнет…

– Не начнет, – хмыкнул Петя, – нас в городе знают. Тем более в этом ресторане. Мы же с Седым гуляли там. Да, кстати, мне на мобилу сегодня Лом звонил.

– Какой еще Лом? – наморщил лоб Филин, вспоминая.

– Он со своей братвой на востоке стоит – на въезде в город, – напомнил Петя. – Под мусоров маскируется и тачки тормозит. А там – по обстоятельствам. Неплохо зашибает, неплохо нам платит. Короче говоря, полезный пацан.

– Ага, – кивнул Филин. – Знаю такого. И чего он? Проблемы какие-то у него?

– Наехали на Лома, – сказал Петя.

– Мусора? – удивился Филин. – С ними же все схвачено.

– Да не мусора! – отмахнулся Петя. – Какие-то гастролеры. То есть не наехали, а дали отпор. Покоцали братву немного. Они тачану остановили – Лом, Муха и Толстый, – в тачане денег до хрена было, как Лом говорил. Ну а те рванули с места – Муху сильно помяли, Толстого тоже. Два каких-то фраера.