Шторм на Ладоге. Полная версия (СИ)

- Мама, Эрик все равно нашел бы способ к нам подобраться, даже если бы полковник оставил нас на службе...

Кристель кашлянула и потерла белый шрам на груди, там, где пуля из "пустынного орла" сразила ее.

- Странно, что ты его защищаешь, - Натали подала ей стакан сока, - после того, как он разрядил на вас весь свой мужской шовинизм!

Кристель не стала спорить дальше, зная, какой неуступчивой и беспощадной может быть мама, если кто-то посмеет задеть ее близких.

- Ты жалеешь о том, что уехала из Петербурга? - Натали взяла журнал, который лежал на коленях у дочери. Издание русской общины в столице рассказывало о новом назначении полковника Веселова из Ленинградской области и его подвиге. На фото Павел, похудевший, но подтянутый, с решительным взглядом был еще больше похож на своего брата, но внимательный женский взгляд Натали различил в его глазах такую же грусть, как у Кристель...

- Мне нужно все обдумать, решить, как быть дальше, - девушка не спеша пила сок, - а в родительском доме это делать легче всего. Я боюсь опять принять неверное решение...

- Да, понимаю. А Мейерс надолго запомнит, что с женщинами, офицерами и героями так не поступают!

*

Вернувшись из булочной, Мэри Беркли встретила дочь у ворот. Она увидела, что Мэй повеселела и сияет от радости.

- Привет, мама! - Марджи взяла у матери пакеты с продуктами.

- Что сказал врач? - спросила миссис Беркли.

- Я беременна, - Марджи занесла пакеты в кухню и стала разбирать, - уже почти три месяца... Ты по-прежнему хочешь внука? Вот только не знаю, будет ли у него отец. Я сбежала от него, как дура.

Мэри только обняла дочь и прижала к себе.

Арлингтон, Виргиния. Март 1995 года.

После отъезда Кристель Марджи общалась только с матерью и сестрой. Она знала, что к этому все идет, но все равно ощутила легкую горечь, когда подруга решила все-таки принять предложение Пауля.

Когда в Виргинии наступила первая робкая весна, Марджи стала готовить приданое для новорожденного. Врач сказал, что ребенок должен родиться в последнюю неделю марта.

Давно остался позади токсикоз первых месяцев беременности; фигура Марджи не оплыла, не утратила форму, и только крепкий округлый живот выдавал ее положение.

Марджи выглядела такой цветущей и помолодевшей, что приковывала к себе еще больше заинтересованных взглядов. Зимой она ходила в пальто-"трапеции" из ламы, а в марте сменила его на просторную голубую куртку.

Целыми днями Марджи и Кирстен ходили по магазинам, споря, какое приданое покупать, голубое, или розовое. Ультразвуковое исследование Марджи не делала, считая, что пол будущего ребенка должен быть сюрпризом. Наконец девушки сошлись на бежевом цвете, одинаково подходящем и мальчику, и девочке.

*

В погожий мартовский день Марджи сидела в плетеном кресле на террасе, довязывая пинетки. Она закуталась в белую шаль и с наслаждением подставляла лицо первым после зимы лучам солнца.

Кирстен, выкроив пару свободных дней, отдыхала от подготовки к парижскому дефиле. Она белила деревья в саду, когда к дому подъехало такси. Из машины вышел высокий смуглый брюнет. Алекс, или Пауль?

Алексей все чаще покидал свой домик в лесу, иногда проводил в Петербурге несколько дней и в конце концов купил себе квартиру возле Московского проспекта и открыл свое дело. Мини-турбаза "Ладога" пользовалась спросом; зимой там можно было ходить на лыжах, весной - наблюдать продолжение природы, а летом там была лучшая рыбалка, и от желающих отдохнуть на природе в лесу не было отбоя.

Одну из комнат в новой квартире Алексей отделал в нежных бежевых тонах, скорее для женщины, чем для мужчины. И ждал. А вскоре после Пашкиной свадьбы с Кристель и их отъезда в свадебное путешествие в Барселону Алеша отправился в Пулково и купил билет на самолет "Американ эйрлайнс"... Адрес Мэри, Марджори и Кирстен Беркли он нашел в телефонной книге в Арлингтоне.

Кирстен впустила Алексея и, прихватив банку с известкой и кисть, деликатно перешла на другой конец сада, чтобы сестра и Алекс могли поговорить наедине.

Алексей не сразу догадался, почему Марджи не поднялась ему навстречу; белая шаль и плед на ногах маскировали ее живот.

- Хороший район, - Алексей поднялся на крыльцо. - Наверное, скоро тут все будет в цвету.

- Я думала, ты не захочешь меня видеть... Все выглядело так, словно я закрутила короткий романчик в лесу, а потом слиняла по-английски...

- Я никогда так не думал, - Алеша подошел, чтобы поцеловать ее, - понимал, что у тебя, наверное, есть на то причины. Я очень по тебе соскучился. Как ты жила эти месяцы?

- Нормально. А ты?

- Привыкаю к большому городу. Мой братишка-урбанист взял верх в нашем многолетнем споре. Купил квартиру на Ленсовета...

- Если бы я еще знала, что это такое.

- Улица возле Московского проспекта, одной из главных магистралей... Ты увлекаешься рукоделием? - Алеша взял с колен девушки крохотный башмачок с помпоном, повертел в руках, перевел взгляд на смущенную Марджи. Теперь он увидел, что шаль и плед прикрывают большой живот.

- Глупо, да? - Марджи встала. Со спины она выглядела такой же стройной и подтянутой, как всегда. - Сбежала, как последняя дурочка, и только потом узнала, что беременна.

Алеша поправил шаль на ее плечах:

- Какая ты сейчас красивая.

- Шутишь? Я же неуклюжая, как аляскинский котик!

Мужчина смотрел на нее и не мог отвести взгляда. Да, это была Марджи, его боевая Синеглазка, но в то же время ее выражение лица стало мягче, женственнее, а голубые глаза лучились теплом. Двигалась она теперь плавно, оберегая будущего ребенка. Заметив, как смотрит на нее Алеша, Марджи смущенно зарозовела и опустила густые ресницы.

Он обнял девушку, и Марджи боком прильнула к нему.

- Я тоже скучала, - сказала она.

Мэри вышла на крыльцо, чтобы позвать дочь в дом. В марте дни еще холодные, а Мэй сейчас никак нельзя мерзнуть и простужаться... И остановилась, увидев дочь в объятиях Алекса Веселова. "Вот все и разрешилось!". Вслух мать сказала:

- Марджи, вам лучше войти в дом. Не держи гостя на пороге.

- Ты права, мама, - кивнула молодая женщина. - Пойдем домой, Алекс.

*

- Пашка и Кристель звонили из Испании накануне вылета, - рассказывал Алексей, когда они пили чай в уютной гостиной, - у них все хорошо, март в Испании - лучшее время: тепло, но не жарко...

- И на улицах еще туристы задницами не толкаются, - задорно добавила Марджи, полулежа на кушетке.

- Узнаю твой острый язык.

- В моем возрасте люди почти не меняются.

- И все равно ты мне нравишься.

*

Из родильного дома Марджи с новорождённым забирали Кирстен и Алексей. Они приехали заранее, но молодая женщина уже спустилась в вестибюль. На кресле рядом стояла сумка с ее вещами, а Марджи покачивала на руках голубой конверт. На днях она попросила Кирстен принести ей для выписки свои любимые голубые джинсы в обтяжку и короткое пальто-френч. "И не узнаю себя в зеркале без живота!" - смеялась она.

И действительно, в узкой одежде с подчеркнутой талией Марджи казалась непривычно худенькой.

- Смотри, у него карие глаза, - Марджи отогнула уголок кружевной пеленки, показав маленькое личико ребенка. Но мальчик спал, тихонько посапывая, и были видны только его ресницы, густые, пушистые, как у матери.

Алеша чувствовал, как сердце забилось учащенно, словно в юности. Подумать только, что еще год назад ему нравилась жизнь лесного отшельника... А теперь он не представлял себе жизни без Марджи и сына...

- А как вы назовете моего первого племянника? - обернулась сидящая за рулем Кирстен.

- Мэй? - обернулся к невесте Алексей.

- Да, я назову его Джеральдом, как папу.

- Согласен. А второму ребёнку имя буду выбирать я...

- Ишь, размечтался, - шутливо возмутилась Марджи.

- А почему бы и нет?

- Хочешь приковать меня к домашнему очагу, Робинзон?!