Дикий

— Привет, — говорю ему и жму руку. — Садись, пей кофе.

— Что-нибудь еще случилось?

— Нет, ничего особенного не случилось, но сегодня свали куда-нибудь. Я этими парнями занимаюсь. Возьми с собой парочку наших и съезди за город.

— Хорошо, — быстро соглашается Андрей. — Но что все-таки происходит? Как ты ими занимаешься?

— Очень просто и правильно, — отвечаю. — Они умирают.

Розовощекий Андрей моментально бледнеет, даже как-то зеленеет на глазах, становится похожим на того, каким я его встретил первый раз после возвращения.

— Значит, и нас могут хлопнуть? — спрашивает и начинает нервно жевать губы.

— Могут, — успокаиваю я его. — Очень даже могут… Хлопнуть всегда могут, когда крутишь большие деньги. А теперь у тебя деньги большие.

Прощаюсь с Андреем и уезжаю из центра. На Сумскую возвращаться не стоит, и поэтому я еду в загородный дом. Там я позволяю себе расслабиться на несколько минут, а затем звоню Вике.

— Как ты? — спрашивает.

— Все в порядке, — отвечаю, — но ты из дома не выходи сегодня. И завтра тоже. На работу не ходи. Посиди с мамой. О’кей?

— Хорошо, босс. А что стряс лось-то?

— Ничего не стряслось пока. Но я работаю. Жизнь такая. Приходится много и тщательно работать…

Пью чай и жую батон. Забираю из сарайчика АКМС. Расслабляюсь еще на несколько минут. Главное — не думать. «Море, море», — повторяю про себя, а после еду в город. На мне рабочий костюм — черная спортивная пара. И кроссовки. И кожаная куртка поверх костюма, чтобы, сидя за рулем, в глаза прохожим и гаишникам не бросаться.

Доезжаю до нужного мне кабака и проезжаю чуть вперед. Возле кабачары, замечаю, стоят салтовские тачки. Проезжаю в итоге кварталов за пять и останавливаюсь. Возвращаюсь к кабаку дворами. Изображаю спортсмена на воскресной зарядке. Возле красной «девятки» стоит руки в брюки ее хозяин и поплевывает. Темно. Совсем вечер. Никого вокруг. Иду мимо, а поравнявшись с поплевывающим, вырубаю его ударом в шею, заталкиваю на заднее сиденье, а сам сажусь за руль. Перегибаюсь через кресло и шарю у мужика в карманах пальто. Понакупали, бля, пальто с карманами! Нахожу. Завожу двигатель. Отъезжаю подальше от кабака и связываю на всякий случай водилу. Неудобно. Ничего. Добавляю ему промеж глаз, чтобы не очнулся раньше времени. Еду к своему БМВ, забираю из него автомат. Смотрю по сторонам — пусто. Выбежала из дома девчушка с песиком. Песик тут же задирает ногу. Жду, когда псина доссыт и девчушка с ним уберется. Уходят. Возвращаюсь на «девятке» к кабаку. Надеваю маску. Проезжаю медленно мимо кабака и теперь уже внимательно разглядываю номера машин. Нужные я запомнил. Они у меня есть в папке с информацией о салтовских. Там и фотографии имеются. Рожи, правда, одинаковые какие-то, но ничего — разберусь. Вижу «вольво». Вижу номер. Номер правильный. Паркуюсь поближе к дверям. Оборачиваюсь назад, перегибаюсь через сиденье, добавляю в тыкву водиле. Набрасываю на него плед, который валялся на заднем сиденье. Выпрыгиваю из тачки и бегу к дверям. Бар, кабак? Фиг разберешь. Помещение небольшое, народу порядком. Слева стойка бара, справа стена, обитая деревянными панелями. Пробегаю глазами по сидящим. Гул сразу затихает, все оборачиваются, смотрят на меня. Это помогает. Вот кто мне нужен! Четверо сидят в углу за столиком. Перед ними бутылка коньяка. В рюмках коньяк. Налито до краев. Я бы дал допить, но не могу.

— Всем сидеть спокойно, — говорю и поднимаю автомат.

Никто не шевелится. Только кто-то икнул со страха.

Подхожу чуть ближе к тем, у которых коньяк. Всматриваюсь. Они. Делаю несколько шагов назад. Стены деревянные, рикошета не должно быть.

— Ладно, — говорю, — пейте.

Они не пьют.

— Пейте! — ору.

Они хватаются за рюмки и выпивают залпом.

Жду секунду, чтобы коньяк прокатился по пищеводу и сделал приятно. Нажимаю на курок. Расстреливаю рожок и выбегаю на улицу. Парень с девицей идут навстречу. Девица визжит. Парень валит ее на землю и накрывает собой. Молодец! Толку от этого никакого.

Бегу. Прыгаю в «девятку». Водила только хрюкает на заднем сиденье. Выкидываю — чуть не забыл! — в дверь автомат и нажимаю на газ. Проезжаю пару кварталов и сворачиваю во двор. Бросаю машину. Скидываю маску. Спортивной трусцой добегаю до БМВ. Прыгаю за руль. Натягиваю поверх спортивных штанов брюки, а куртку стягиваю. Под ней у меня белая рубашка с галстуком. На рубашку пиджак, на пиджак куртку. Очки с золотой дужкой без диоптрий. Все. Можно ехать. «На побывку едет молодой моряк!»

Шорох по городу уже прошел. По пути меня несколько раз останавливают и проверяют документы. Но не только меня. Многих.

Возвращаюсь на Сумскую и звоню одному из наших парней, помощнику Андрея. Тот приезжает моментально. Крупный парень, лицо доброе, в веснушках не по сезону. Я показываю ему две фотографии — это те, кто еще жив из салтовских заправил.

— Съездите по адресам и посмотрите. Здесь они или свинтили со страху. Только делайте все очень аккуратно. К вечеру понедельника доложишь о результатах. О’кей?

— Да, босс.

Парень отваливает.

Звоню Свете. Телефон, я так понимаю, на вахте, и мне приходится долго ждать. Наконец она подходит, и я слышу ее испуганный голос.

— Что-нибудь случилось? — спрашиваю, а она отвечает:

— Мне очень страшно. Недавно приезжал этот… Ну, тот, который возле гаражей… На машине и с парнями. Он меня чуть силой не увез… Хорошо, Катя появилась…

— Какая Катя?

— Соседка моя.

— Что ж ты делаешь?! Зачем вообще выходила?

— Да как-то так… Но я вырвалась и убежала! Хотела ему все сказать, что о нем думаю.

— Сказала?

— Не успела.

— Ты знаешь, где ублюдок живет?

— Не знаю. Он все время на дискотеку с приятелями ходит.

— Хорошо.

— Что хорошо?

— Пусть потанцует. Я за тобой днем заеду. Никуда ни к кому не выходить! Ясно?

— Ясно.

Вешаю трубку. Такая жизнь. Мало мне наркомафии и рэкета. Теперь еще пиздострадателями заниматься. Такая жизнь. Поздняя осень. Зима на носу.

В полдень заезжаю за Светой. Перед этим пришлось покрутить по городу, чтобы к бедной студентке каких-нибудь бандюг не притащить. Но пока все чисто. Салтовская группировка, похоже, в панике, не знают, что с покойниками делать и куда живым прятаться. Так что можно немного и потанцевать.

В доме, где живет Света, с одной стороны гостиница, а с другой сама общага. Чтобы не путаться по подъездам, я просто просигналил несколько раз. Выхожу и смотрю на окна. В одном из окон вижу Свету и машу ей рукой — выходи, мол. Сажусь в машину и жду. Света появляется буквально через минуту. Едем в город. Танцы еще не скоро.

— Давай где-нибудь перекусим, — предлагаю, — а то я даже не завтракал. Запасы кончились.

Она не знает, как себя вести. Мы ведь почти не знакомы. На ней новая, купленная мной одежда. Хорошие тряпки ей очень идут, подчеркивают ее юность и стройную фигуру.

— Давай, — просто соглашается девушка.

Я подъезжаю к одному тихому ресторанчику, в котором, я знаю, не пасется никто из местного рэкета.

Сидим в ресторане долго и болтаем ни о чем. Знакомимся, можно сказать. Правда, о себе я ничего ей сказать не могу, а ей пока рассказывать нечего — школьные воспоминания, родители в Днепропетровске…

Выходим на улицу, когда начинает темнеть. Теперь рано темнеет. Осень затянулась. Уныло дует ветер, тащит остатки листьев по тротуарам. Дискотека начинается в семь, и у нас есть еще время покататься по городу. Машин мало. На одном из перекрестков на проезжую часть выскакивает молодая овчарка — и я чудом выворачиваю руль, чтобы не убить псину. Псину убивать не за что.

Смотрю на часы — пора танцевать. Разворачиваюсь и еду туда, где танцуют. Что-то вроде Дома культуры. Над дверями призывно мелькают всего три лампочки — красная, желтая, зеленая. Светофор какой-то.

— Значит, так, — говорю, — заходишь одна. Не бойся. Я буду рядом. Если подойдет кто-нибудь из вчерашних, уронишь на пол… Есть заколка?