Адская машина

Тем же вечером в Чебоксары из Москвы отбыла группа опытных оперативников ФСБ, приступившая к поискам Стерна уже следующим утром. Антипов был готов отправить шифровку в Варшаву. Кажется, теперь дальнейшие поиски Людовича не имеют смысла. Велики шансы взять Стерна в Чебоксарах. Значит, операцию «Людоед» нужно свертывать, Колчина отзывать в Москву. А Буряк пусть отправляется обратно в Гамбург.

Но в Чебоксарах не все складывалось гладко.

Действительно, одноэтажные дома с желтыми крышами в городе можно было по пальцам перечесть. Однако ни в одном из этих домов ни Стерн, ни его помощник не останавливались.

О ходе поисков каждые два часа информировали генерала Шевцова, тот, в свою очередь, связывался с Антиповым.

«А может, это все ерунда — дом с желтой крышей?» — сказал Антипов во время очередного разговора. «Это как же? — удивился Шевцов. — В записке ясно сказано: желтая крыша». — «Я вот что подумал. — Антипов почесал затылок. — Это только предположение, но проверить его нужно. Трещалова держали на игле, у него в башке — сплошной туман. Ну, привезли его к тому дому под вечер, как раз когда солнце садилось. Крыша вовсе не желтая, а из оцинкованного листа. Она отражала свет заходящего солнца. Вот и показалось Трещалову, что крыша желтая. Искать надо фургон коричневого цвета и скворечник на углу забора. Логично?» — «Пожалуй», — согласился Шевцов. Генерал связался со старшим офицером и дал поисковым группам новую установку. И уже к вечеру нашли дом старухи Клюевой.

На участке за воротами стоял темно-коричневый фургон «Газель». Оперативники вызвали подкрепление, блокировали улицу. Группа захвата из двадцати человек, в черных масках, в бронежилетах, вооруженных автоматами, скрытно проникла на участок. Но Стерна уже и след простыл. Старуха Клюева полчаса отходила от испуга. А когда очухалась, сообщила операм, что постоялец на днях куда-то отбыл и больше не появлялся. Клюевой показали фоторобот Стерна, но бабка сослепу не смогла определенно ответить, этот ли человек у нее останавливался.

«Скорее всего, он вернется, — предположила Клюева. — Ведь не бросит же здесь машину». Кроме того, Стерн заплатил хозяйке за две недели вперед, а не прожил и нескольких дней. «Вернется, родимый, — все повторяла старуха. — Куда ему деваться от машины-то?»

В доме Клюевой устроили засаду, надежда на появление объекта еще остается.

Внимание сосредоточили на приятеле Стерна, бывшем заключенном по имени Всеволод. За последний месяц из местных лагерей освободилось трое зэков с таким именем. Из той тройки — лишь один молодой человек. Это Ватутин Всеволод Сергеевич из подмосковного поселка Малаховка. Как удалось выяснить в поселковом отделении милиции, на днях в подвале малаховского дома нашли труп Ватутина-старшего. Тело пролежало на бетонном полу с неделю или около того, но смерть, по предварительному заключению экспертов, не насильственная. Видимо, отец молодого Ватутина, пивший запоями, сдуру похмелился какой-то гадостью, кажется антифризом. Погиб, случайно свалившись в открытый люк погреба.

Ватутина-младшего никто не ждет в родной Малаховке — ни отец, ни жена, ни любовница, а потому он спокойно мог подписаться помогать Стерну. Терять ему нечего. А Стерн наверняка использует помощника втемную. Подойдет время — избавится от него. Однако этот Всеволод Ватутин, проходивший по мелким, незначительным статьям, личность, как ни крути, опасная. В школьные годы был, как выяснилось, призером районных и областных спартакиад по стендовой стрельбе.

Генерал Шевцов позвонил Антипову в два часа дня и вновь огорчил генерала. Оперативники в Чебоксарах проверили вокзал, местные притоны, злачные заведения, опросили сотни людей: никакого результата. Стерн как в воду канул. В доме старухи Клюевой тоже не появился. Видимо, снял другое жилье или попросту слинял из города.

— Он в городе, — уверенно твердил Антипов. — Он там. Иначе зачем он, по-твоему, приехал в Чебоксары, снял дом? Чтобы сразу же смотать удочки? Глупо.

— Мои парни делают все, что могут, — ответил Шевцов. — Если Стерн действительно в городе, его возьмут сегодня или завтра. Чебоксары — не Москва. Там трудно залечь на дно и надолго затаиться.

Закончив разговор, Антипов снова закурил сигарету, уже из новой пачки, встал из-за стола и принялся расхаживать по кабинету.

Если бы Трещалов в своей записке не написал, что цвет крыши — желтый, Стерн уже коротал время в тюремной камере. Эта проклятая желтая крыша спутала все карты, сбила со следа. Хорошо хоть Антипов не поторопился отозвать Колчина и Буряка из Польши. Видимо, та единственная ниточка, что ведет к Стерну, все-таки проходит через Варшаву.

Телефон спецсвязи снова ожил.

Антипов вернулся к столу, снял трубку. На проводе — Шевцов, разговор с которым они закончили всего десять минут назад. Еще не подошло время для новой беседы. Значит...

— У меня новости, — сказал Шевцов. — Черт побери!..

— Ну, что случилось? Взяли его?

— Не взяли, но известия потрясающие.

— Давай, Палыч, не тяни кота за хвост, — попросил Антипов.

— Нет, я должен лично... Через полчаса буду. Машину уже вызвал.

— Давай приезжай быстрее! — Антипов бросил трубку.

Глава одиннадцатая

Чебоксары. 16 августа

Нина Ричардовна Альтова, директор «Амфоры», не использовала два отгульных дня и появилась на службе раньше срока. Неприятности начались, как только она переступила порог кабинета и натянула рабочий халат.

Заместитель Рябов, сдававший дела, сообщил, что два дня назад под вечер в третьем складе сгорел распределительный электрощит. Складской мастер в отпуске, вчера пришлось вызывать аварийную бригаду из городской энергослужбы. Мастера посмотрели на сгоревшее оборудование и уехали, сказав, что вернутся только через три дня. Сейчас, дескать, у них нет какого-то силового кабеля.

Почти двое суток весь третий склад лишен электричества, а значит, и холода. Погода жаркая. Через вентиляционные короба теплый воздух с улицы поступает внутрь складских помещений. И быть бы беде. Но расторопному и сообразительному Рябову удалось выйти из трудного положения. Свиные туши и полутуши, хранившиеся на третьем складе, раскидали по пятому и второму складу, нашли свободные площади. Когда электрощит починят, можно сделать рокировку, перенести мясо на прежнее место.

— А что же вы-то раньше вернулись? — Рябов решил свернуть со скользкой производственной темы на личные вопросы. — Сестра поправляется?

— Вашими молитвами, — сухо ответила Альтова.

Нина Ричардовна неожиданно вспомнила приятного мужчину, который подарил ей французские духи, названные в ее честь. И заволновалась.

— А как мороженый окунь? — спросила она. — На третьем складе шесть с половиной тонн окуня в брикетах.

— Как раз два дня назад, перед тем как электрощит накрылся, приезжал тот мужик, как бишь его... Ну, владелец рыбы. Раньше срока он вывез четыре тонны. А остальное обещал забрать через пару дней. Он бы сразу все забрал, но ключи от пятой камеры у вас остались...

— Что ты хочешь сказать? — не поняла Альтова.

— Ну, что две с половиной тонны окуня как лежали, так и лежат в пятой камере... Потому что ключи от нее не нашли.

— Как это не нашли ключи? — сверкнула глазами Альтова.

Рябов попятился, он недолюбливал свою начальницу за властный, крутой нрав, за то, что директор за словом в карман не лезла, могла и обложить по полной программе.

— Я же тебе перед отъездом пять раз повторила, что ключи вот здесь. — Альтова постучала тяжелым кулаком по столешнице. Жалобно звякнул чернильный прибор. — Во втором ящике сверху ключи.

— Виноват, запамятовал. — Рябов почувствовал, что желтый в горох галстук давит шею, и ослабил узел. — Столько дел, что всего и не упомнишь.

— Если у тебя память как у бабы, заведи книжку и пиши все на бумаге. Черт бы тебя... Ведь окунь потек за два-то дня.

— Ничего, Нина Ричардовна, — задергался Рябов. — Мы сейчас эту чертову рыбу быстренько перетащим на пятый склад. Там она снова подмерзнет. Клиент, когда приедет получать товар, даже не заметит, что окуня размораживали.