Комбат в западне

– Ты что, не веришь? Андрюха, подтверди, товарищ капитан не верит!

Подберезский кивал и говорил:

– Чистая правда. Все, что говорит Борис Иванович, на самом деле было еще страшней. Я еле заставлял себя голову от земли приподнимать, а ему хоть бы что! Стоит, рукой машет. Пули, осколки свистят, дым, смрад, скалы рушатся. А он хохочет, матом кроет и все ему нипочем!

– Хватит тебе, Андрюха, преувеличивать.

Альтов понял, что перед ним действительно мужик, настоящий русский мужик, который ничего не боится, которого на испуг не возьмешь.

И тут, когда все забыли о телефоне и увлеклись воспоминаниями, он ожил.

– Черт побери, – буркнул Комбат, – послушай, Андрюха.

Подберезский взял трубку.

– Звонит Дмитрий Исакович из антикварного магазина отеля «Метрополь».

Он осведомился на месте ли Борис Иванович Рублев, не отдыхает ли он.

Андрей взглянул на Комбата. Тот протянул руку и трубка легла на его широкую ладонь.

– Рублев слушает, говорите, – бросил в трубку Комбат.

– Это я, Борис Иванович. Тут я встретился кое с кем и у меня для вас кое-что есть.

– Хорошее? – спросил Комбат.

– Думаю, да.

– Большое?

– Очень большое.

– А у кого-нибудь еще такое есть?

– Могу сказать – нет, и быть не может.

– А что такое?

– Не телефонный разговор. Если хотите, сейчас я к вам подъеду.

– Прямо сейчас, что ли? Так я уже раздет.

– Давайте, назначьте встречу на завтра.

– Я к тебе заеду. Скажи сколько денег с собой брать?

– Я думаю, вначале надо встретиться и поговорить.

Но дело стоящее.

– Точно стоящее? Не старых голландцев вдувать будешь?

– Нет-нет, что вы! Совсем иная вещь. Вы говорили, новый дом построили.

– Конечно построил и не один. Их у меня три.

– Так вот, как раз для вашего интерьера кое-что.

– Для чего?

– Для внутреннего убранства.

– Ах, для убранства? Тогда совсем другое дело.

Убранство я люблю. Завтра в одиннадцать буду в магазине.

Глава 13

Когда Дмитрий Исакович Пигулевский, работающий в антикварной лавке отеля «Метрополь», позвонил своему старому знакомому Станиславу Борисовичу Шеришевскому, с которым провернул не один десяток дел и ни разу не прокололся, тот озабоченно и тяжело вздохнул:

– Ну, знаешь ли, Дмитрий Исакович, ты меня ставишь в затруднительную ситуацию. У меня в конце концов не склад.

– Нет, но ты понимаешь, Станислав Борисович, можно сорвать большой куш, такой большой…

– О ком ты говоришь в конце концов? Объясни.

– Какой-то лох – самый настоящий. С двумя громилами ввалился ко мне в лавку и сам не знает чего хочет. И это ему не так, и то не этак. И бронза ему не нужна, и голландцы не нужны. А хочется ему чего-нибудь такого… Ну, сам понимаешь этих «новых русских», мать их…

– Всем теперь хочется, – сказал Станислав Борисович. – А ты конкретно выяснил?

– Я же тебе говорю, он машет руками, тычет мне в пузо своим сотовым телефоном, блестит перед глазами кулаками – огромными с перстнем, в котором такой алмаз, за который посадить мало.

– Так слушай, погоди, Дмитрий Исакович. Послушай меня, старого человека, откуда этот твой «новый русский», этот твой лох? Неприятностей с ним не произойдет?

– А вот этого уж я не знаю. Но то, что он богат, даю на отсечение правую руку.

– Ох, не делал бы ты этого!

– Я тебе точно говорю! – тяжело дышал в трубку Дмитрий Исакович Пигулевский. – Главное, что он за деньги не держится, швыряет их направо и налево.

У него три дома где-то там, в Якутии. Наверное, наворовал алмазов, нагреб целый мешок. И Де Бирс для него ничто и все ему нипочем. И громилы его вооружены.

И у одного пистолет под мышкой, и у другого.

– Где живет твой лох и как его зовут?

– Фамилия у него простецкая – Рублев Борис Иванович.

– Ни хрена себе простецкая! А может, он предок того Рублева?

– Не предок, а потомок, – уточнил Пигулевский. – – Я это и имел в виду.

От волнения Пигулевский даже начал путаться в, словах.

– Так что он хочет в конце концов?

– Ну, чего-нибудь этакого… Ты же всегда умел с людьми работать.

– А я и теперь умею, – не без гордости сказал Станислав Борисович.

– Так у тебя есть что-нибудь на примете? Может, инструмент какой старинный, может, коллекция оружия, орденов… Ну, что-нибудь необычное.

– Иконы его не интересуют?

– Нет. Иконы, доски его не интересуют. Картины тоже. Он говорит, картин у него аж двенадцать штук на всех стенах и больше ему не надо.

– Мог бы предложить поставить у него дома орган, но думаю, ему это ни к чему.

– Ты бы видел его пальцы! Один палец на три клавиши. Одним словом, громила, медвежатник самый настоящий.

– Не люблю я с такими связываться, – задумчиво произнес Станислав Борисович, но в его уме, словно молния, блеснула мысль: «А не попробовать ли поймать этого „нового русского“, этого лоха для Чурбакова?»

Хотя очередного заказа тот ему не делал. И насколько понимал Шеришевский, «Янтарная комната» все-таки существует в одном экземпляре, а продавал ее Чурбаков по его сведениям уже в третий раз.

– Значит, так, слушай, может, ему подойдут рыцарские доспехи – Германия, шестнадцатый век и Испания – Толедо? Тоже замечательная работа.

– Да не нужны ему, скорее всего, доспехи. Хотя, черт его знает… Давай.

– Погоди, погоди, – остановил приятеля Шеришевский, – давай сделаем так: я кое с кем свяжусь, переговорю, а ты мне позвонишь часа через три. Но двадцать процентов моих.

– Хорошо, – Шеришевский положил трубку и быстро заходил по кабинету от одного шкафа к другому.

«Что же делать? Что делать? Уходит клиент, уходит. Что бы ему предложить? Что бы ему вдуть? А может, стоит переговорить с Вадимом Семеновичем? Да, стоит!»

Шеришевский налил в стакан немного коньяка, но не самого лучшего, а так, средненького, армянского, коллекционного. Он не спешил звонить, потому что знал:

"Чурбаков инициативу не поощряет. Но другого выхода не предвидится. Все-таки «Янтарная комната» – это «Янтарная комната» и о ней знает каждый «новый русский» каким бы лохом и неучем он не был. Все слышали о существовании какой-то «Янтарной комнаты».

Вот если ее предложить ему, то скорее всего, это то, что надо. Значит так", – немного опасливо Станислав Борисович взял телефонную трубку и принялся набирать номер.

Его указательный палец вздрагивал и пару раз ошибся, ткнув не в ту клавишу. Он тут же испуганно бил по рычагам своего старомодного, инкрустированного перламутром аппарата.

«Еще не хватало номер МУРа набрать с перепуга!»

Номер МУРа Станислав Борисович знал – и не один. Ведь даже следователи обращались к нему время от времени для консультации или для экспертизы какой-нибудь ценности, конфискованной на таможне или в аэропорту. Да и самому ему приходилось сдавать кое-кого из своих клиентов. Но делал он это очень ловко, и на него никто не думал. Хотя в общем-то слухи о его деятельности ходили не самые лестные.

«Ну да бог с ними!» – наконец-то Станислав Борисович умудрился набрать номер, прижал к уху трубку и вдохнул полную грудь воздуха, готовясь выслушать недовольную тираду Вадима Семеновича Чурбакова.

Но тот на удивление заговорил довольно вежливо:

– Ну, чего тебе? В чем дело? Какие проблемы? Кто на тебя на этот раз наехал?

– Нет, Вадим Семенович, что вы! Никто не наезжал.

Но у меня появился один клиент.

– Откуда появился, из воздуха, что ли?

– Нет, не из воздуха. Из Якутии.

– Кто такой? Почему не знаю?

– Из «новых русских», придурок какой-то, лох.

– И что надо твоему лоху?

– Деньги потратить хочет и деньги у него немалые.

– Ты что, считал чужие деньги?

– Нет, я не считал. Но верный человек сказал, он к нему обращался за антиквариатом.

– Что ты говоришь, Станислав Борисович, опять какое-нибудь копеечное дело? Может, какую безделушку для своей бабы хотел купить человек, а понту напустил, шуму наделал?