Саботажник

— Да ты когда-нибудь работал на путях?

И другой:

— Как ты поймешь, что дело не чисто?

Потом рослый мужчина с красным мясистым лицом и горячими голубыми глазами поднялся по лестнице на тендер и прошел по углю туда, где стоял Белл.

— Я Мелоун, десятник.

— Чего тебе, Мелоун?

— Значит, собрался стоять на скотосбрасывателе? Да ты даже не знаешь, как правильно назвать машину. Она называется путеочиститель. Разве ж ты увидишь, что на рельсах что-то не так, раньше, чем отправишься в царствие небесное? Скотосбрасыватель, бога ради… Но одно у тебя не отнимешь: ты не робкого десятка.

Десятник протянул Беллу мозолистую руку.

— Держи пять! Я еду с тобой!

У всех на виду они обменялись рукопожатием. Потом Мелоун возвысил голос, который прозвучал громко, как паровозный гудок:

— Кто-нибудь скажет, что Мелоун не заметит, если что неладно?

Все молчали.

— Кто-нибудь из вас хочет к мамке?

Со смехом и приветственными возгласами рабочие забрались в вагоны и расселись по скамьям. Белл и Мелоун спустились с крыши и поднялись на клинообразный путеочиститель. Здесь можно было встать одному с одной стороны, другому с другой, держась за поручень под прожектором. Машинист, кочегар и кондуктор подошли к ним.

— С какой скоростью пойдем? — спросил машинист.

— Спроси специалиста, — ответил Белл.

— Не больше десяти миль в час, — сказал Мелоун.

— Десяти? — переспросил машинист. — Да этак мы будем добираться до туннеля два часа.

— Предпочитаешь кратчайший путь под откос?

Паровозная бригада направилась обратно.

Мелоун сказал:

— Держите пистолет наготове, мистер. — Потом улыбнулся Беллу. — Помни: если натолкнемся на мину или на сдвинутый рельс, нам первым не поздоровится.

— Мне это приходило в голову, — сухо ответил Белл. — Но ведь за последние два дня был осмотрен каждый фут этого пути. На дрезинах, пешком, конными патрулями.

— Посмотрим, — сказал Мелоун и перестал улыбаться.

— Хочешь? — спросил Белл, протягивая ему цейссовский бинокль.

— Нет, спасибо, — ответил Мелоун. — Я двадцать лет разглядываю пути этими вот глазами. Сегодня не тот день, чтоб учиться новым штукам.

Белл повесил бинокль на шею, чтобы его можно было бросить и сделать предупреждающий выстрел.

— Двадцать лет? Вот ты мне и скажи, Мелоун. Что надо высматривать?

— Нехватку костылей, которыми шпалы прикрепляются к рельсам. Нехватку накладкок, которые соединяют рельсы. Разрывы в рельсах. Признаки того, что кто-то раскапывал балласт: ублюдки могли заложить мину. Железнодорожное полотно новое. Оно должно быть ровным, никаких ям, никаких бугров. Ищи неплотно сидящие камни под шпалами. И особенно внимательно смотри на повороте, «потому что Саботажник знает: на повороте машинист не успеет остановиться».

Белл поднял бинокль к глазам. Он остро сознавал, что убедил сейчас тысячи людей рискнуть жизнью. Как сказал Мелоун, они с Беллом поедут впереди и первыми примут на себя удар. Но только первый. Крушение убьет всех.

Глава 32

Дорога прижималась к горе на узком карнизе. Слева уходила к небу крутая скала, изъеденная бурами и динамитом. Справа воздух. Глубина падения — от нескольких ярдов до четверти мили. Там, где с поезда видно было дно каньона, Белл различал вершины деревьев, упавшие камни и бурные реки, вздувшиеся после дождя.

В современный бинокль с просветлением он разглядывал рельсы на сто футов вперед. Отчетливо были видны смещенные костыли — по восемь в каждой шпале. С усыпляющей регулярностью под ним проплывали прямоугольные бруски цвета шоколада.

— Сколько шпал на милю? — спросил он у Мелоуна.

— Две тысячи семьсот, — ответил десятник. — Может, чуть больше или чуть меньше.

Коричневая шпала за коричневой шпалой. Восемь костылей в каждой. Все костыли прочно вбиты в древесину. На каждом стыке рельсов накладки, частично скрытые выпуклостью самого рельса. Блестит под дождем балласт — дробленый камень, щебенка с острыми краями. Белл искал неровности на ровной поверхности. Искал свободные камни. Искал отсутствующие болты, костыли, разрывы в блестящих рельсах.

— Стой! — крикнул Мелоун.

Белл спустил курок «браунинга». Звук выстрела эхом отразился от стены каньона. Но машинист не реагировал.

— Пали! — закричал Мелоун. — Пали!

Белл уже нажал на курок во второй раз. На этом повороте дороги пропасть была особенно глубока, дно каньона усеивали крупные камни. После второго выстрела заскрипели тормоза, и локомотив, скрежеща колесами остановился. Белл еще на ходу соскочил. Мелоун — за ним.

— Вот оно! — сказал Мелоун.

Они остановились в двадцати футах перед паровозом, глядя на еле заметный бугорок в балласте. Везде щебень образовывал ровный, плоский наклон от рельсов, а здесь высился бугорок в несколько дюймов.

— Не подходи близко, — предупредил Мелоун. — Здесь вроде как копали. Видишь, не похоже на соседние участки.

Белл подошел к бугорку и наступил на него.

— Осторожней!

— Саботажник наверняка удостоверился, — сказал Белл, — что только вес локомотива приведет к взрыву мины.

— Ты уж больно уверен.

— Конечно, — ответил Белл. — Саботажник слишком умен, чтобы тратить заряд на дрезину.

Он нагнулся к шпале и принялся ее разглядывать. Провел рукой по щебенке.

— Не вижу признаков недавних раскопок. Эти камни лежат так давно. Видишь, на них нетронутая угольная пыль?

Мелоун неохотно подошел, наклонился рядом с Беллом, почесал голову. Провел пальцам по угольной пыли, смоченной дождем. Подобрал несколько кусков щебня и осмотрел их. Неожиданно он встал.

— Неаккуратная работа, но не взрывчатка, — сказал он. — Я точно знаю, кто отвечал за укладку этого участка, и он обо мне еще услышит. Простите, мистер Белл. Ложная тревога.

— Лучше извиниться, чем потом сожалеть.

К этому времени вышла и поездная бригада. За ними с любопытством наблюдали несколько десятков рабочих, остальные тоже выходили из вагонов.

— Назад, по вагонам! — закричал Мелоун.

Белл отвел в сторону машиниста.

— Почему не остановились?

— Вы застали меня врасплох. Мне потребовалось какое-то время, чтобы действовать.

— Будьте внимательней! — холодно сказал Белл. — В ваших руках сотни жизней.

Все вернулись в поезд, и он поехал дальше.

Снова замелькали шпалы. Один прямоугольный брусок за другим. Восемь костылей, по четыре в каждом рельсе. Накладки, соединяющие рельсы. Блестел влажный щебень с острыми краями. Белл искал бугры на ровной поверхности насыпи, потревоженные камни, недостающие болты, отсутствующие костыли, разрывы в рельсах. Шпала за шпалой.

Поезд медленно прошел семнадцать миль. У Белла уже забрезжила надежда, что меры предосторожности все-таки оправдались. Патрули и постоянные осмотры обеспечили безопасность линии. Еще три мили, и люди смогут вернуться к работе, продолжат прокладывать туннель № 13.

Неожиданно, когда они вошли в крутой поворот над самым глубоким каньоном на маршруте, взгляд Белла привлекло нечто необычное. Вначале он не мог понять, в чем дело. Какое-то мгновение это оставалось на краю сознания.

— Мелоун, — сказал он так резко, словно щелкнули хлыстом, — посмотри! Что это?

Краснолицый мужчина рядом с ним наклонился вперед, прищурился, лицо его стало сосредоточенным.

— Ничего не вижу.

Белл в бинокль осматривал шпалы. Упираясь ногами в путеочиститель, он одной рукой держал бинокль, другой достал пистолет.

Балласт гладкий. Все костыли на месте. Шпала…

На семнадцати милях поезд миновал пятьдесят тысяч шпал, все шоколадно-коричневого цвета, древесина потемнела от примененной пропитки. А теперь всего в нескольких ярдах перед локомотивом Белл видел желтовато-белую деревянную шпалу — словно только что вырубленную из сосны и не обработанную креозотом.

Белл выстрелил, потом еще и еще, как мог быстро.

— Стой!

Машинист нажал на тормоза. Колеса замерли. Сталь заскрежетала о сталь. По инерции тяжелый локомотив продвинулся еще немного: его толкала тяжесть двадцати вагонов.