Дикий и Зверь

«…Вдруг на тинге увидели, что вдоль реки Глювры скачут люди. Их щиты сверкали. И когда они подъехали к полю тинга, впереди них был человек в синем плаще, на голове у него был золоченый шлем, сбоку — украшенный золотом щит, в руке — копье с насадкой, окованной золотом, на поясе — меч…»

…Он очнутся и сразу же застонал. После вспомнил кто он, вспомнил про гараж. Для первых минут этого оказалось достаточно. Попробовал двинуться — опять в груди зашевелилась тупая боль. Стал себя ощупывать. Рубашка. Брюки. Бронежилет и пиджак отсутствовали. Сфокусировал взгляд на стене. Какая-та клетушка без окон, но с ярко горящей лампой дневного света на потолке. Стали появляться первые мысли. Похоже, в него шмальнули из серьезного калибра, гады! Но жилет все-таки сохранил жизнь. Хорошо это или плохо? Жизнь… За нее любое живое существо цепляется всеми инстинктами, заложенными природой. «Патрон, наверное, импортный, — подумал Дикий. — Что-то вроде „Магнума“. Или не „Магнум“. Но крутой патрон».

Стал уже внимательно разглядывать себя. Его не просто бросили на бетонный пол, но прислонили к стене. Собственно пол покрывал цветной линолеум, но холод бетона всегда почувствуешь, А стены обиты каким-то звуконепроницаемым материалом. На тюрьму не похоже. Помещение вовсе не напоминало традиционную камеру, только от этого легче не становилось.

Раздался звук. Дикий попытался определить его происхождение. Это дверь. Что-то происходило по ту сторону двери. Ага! Дверь открывается, открылась в ней… Нет, никаких монстров, душителей, заплечных дел мастеров в двери не возникло. Порог импровизированной камеры переступила девушка. Милое создание. Одетая в летний брючный костюм…

Да ведь нынче лето и жара! И еще — Киев. Он вспомнил, что приехал в Киев, вспомнил вдову и «Мерседес», короче, он вспомнил все…

Платиновая блондинка с миловидным личиком. Вот она перед ним. В других обстоятельствах Дикий бы не отказался провести с ней вечерок.

— Что вы делаете… — Не узнал своего голоса, прокашлялся, начале начала: — Что вы делаете, милая, сегодня вечером? Если планы не сформировались, то…

— Вставайте. И пойдемте со мной, — перебила его девушка спокойно, без излишних эмоций. Голос ее прозвучал холодно и отстраненно: — Только не пытайте делать глупости.

— Вы думаете, что я могу встать?

— Я в этом уверена.

— Вы хорошего обо мне мнения. — Дикий подтянул ногу и попытался подняться. Получилось. — Что ж, с вами я хоть на край света готов. Даже дальше. Хоть в ад!

Шутка оказалась уместной.

— В ад — так в ад, — согласилась девушка, повернулась и вышла за дверь.

Дикий сделал первые шаги боязливо, но кроме груди, сильно болевшей, тело не пострадало. Оказался в коридоре. Девушка его ждала. Постарался оценить обстановку и — не получилось. Коридор как коридор. Вооруженной охраны нет. Вообще никого нет. Стены без окон, архитектурные или какие-либо иные излишества отсутствуют. Значит все налажено и о побеге речи быть не может.

— Куда идем-то? — поинтересовался Дикий у девушки, пока та закрывала дверь «камеры». — На фотосессию для модного мужского журнала?

— Почти угадали, — хмуро ответила блондинка. — Идите, пожалуйста, вперед.

— Только после вас, — Дикий попытался галантно поклониться, но получилось не особенно-то.

— Перестаньте паясничать, — ответила девушка, но все-таки пошла первой.

Они миновали коридор, свернули влево и уперлись в массивную дверь. Девушка повозилась с ключами, открыла, встала у косяка, кивнула Дикому, предлагая войти. Что еще оставалось делать? Дикий вошел и огляделся. В этой комнате также не было окон и также ярко горели на потолке лампы дневного света. По первому впечатлению, комната походила на зубоврачебный кабинет. Несколько стеклянных шкафов с коробочками внутри, какие-то металлические ящики. Посреди комнаты находилось кресло с подлокотниками и откидывающейся спинкой, возле которого на столике, покрытые накрахмаленной, кажется, салфеткой, лежали рядком всякие медицинские предметы. Или не медицинские. Названия предметов Дикий не знал, но от всей обстановки комнаты веяло чем-то очень медицинским. Слава богу, что зубосверлильного аппарата не было.

Дикий посмотрел на девушку.

— Кто-то заболел? — спросил ее и поймал себя на мысли, что боится.

Девушка не ответила.

— У меня самого грудь болит, — попытался Дикий все-таки завязать беседу, но девушка не ответила и на этот раз.

Один из металлических шкафов оказался не шкафом, а дверью. Шкаф-дверь отворился и в комнату бодро проследовал высокий, спортивно сложенный мужчина, одетый в белый халат поверх костюма.

— Доктор пришел! — усмехнулся Дикий.

Впрочем, веселиться было рано. Лицо вошедшего — заметно выдающаяся вперед нижняя челюсть, злая линяя тонких губ, высокий лоб и серые пронзительные глаза — не сулили Дикому ничего хорошего.

Сероглазый остановился возле кресла и произнес хрипловатым бесцветным голосом:

— Пройдите сюда. Сядьте в кресло.

— Что ж, грех отказаться от предложения, — буркнул Дикий себе под нос.

Оставалось только подчиниться. Да и стоять ему после случившегося было тяжеловато — грудь продолжала болеть, кружилась голова, в ногах чувствовалась вялость. Дикий сделал несколько шагов и плюхнулся в кресло.

Стали разглядывать друг друга. Ничего приятного Дикий не увидел. Скорее всего, «врач» к Дикому тоже особых симпатий не испытывал.

— Хотелось бы верить, что вы не доставите нам серьезных хлопот, — проговорил сероглазый, продолжая разглядывать пленного.

— Вам — это кому? — спросил Дикий, но ответа не последовало.

Сероглазый сделал несколько быстрых движений, и руки Дикого оказались привязанными к подлокотникам.

— Крепко, — констатировал Дикий случившееся.

Сероглазый «врач» пододвинул легкий стульчик поближе к креслу и сел на него.

— Не доставите нам серьезных хлопот, — повторил он предыдущую фразу.

— Зря надеетесь, — ответил Дикий.

— Не зря… Сами станете говорить или перейдем к делу?

— А что рассказывать? Анекдоты?

— Анекдоты — не надо. А надо ответить на вопросы — кто? где? когда? как? Надо назвать все имена и адреса. Цель ваших операций. Что я еще должен сказать, чтобы вы убедились в серьезности моих намерений? А, Дикий?

Блондинка не ушла, стояла чуть в стороне. Дикий видел ее боковым зрением. «Сейчас начнутся процедуры, — подумал Дикий. — Не красиво получится. Лучше б девушку увели…»

— Не понимаю я вас, — ответил он. — Бред какой-то. Если я ваш гость, то хотя бы кофе предложили.

«Врач» поднялся и, можно сказать, размахнувшись, вонзил Дикому прямо через рубашку в плечо иглу. Откуда в его руке взялся шприц — пленный так и не понял. Сперва Дикий интуитивно дернулся, ожидая удара, но глянув на иглу, вошедшую в плечо, почувствовал короткую боль, попытался усмехнуться пришедшей мысли: «То мы лечим, то нас лечат. От такой медицины долго не протянешь…»

Лекарство не сразу начинает действовать.

— Вы, похоже, слишком перезанимались медициной. Таким образом кофе не пьют.

Грудь болела, голова болела, теперь плечо — Дикий бы умер, но не показал сероглазому, как ему хреново.

Палач в белом халате стал вращать иглу и боль вспыхнула, взорвалась прямо-таки в мозгу. Сквозь нестерпимую боль Дикий понял, что ему не ввели никакого лекарства. А сероглазый тут же подтвердил это предположение:

— Даже не мечтайте! Никаких препаратов! Психотропных средств не будет. Физическая боль — самый надежный «препарат». И этой боли будет столько, сколько потребуется, чтобы вы рассказали все. Вы будете даже умалять, чтобы вас слушали еще и еще!

«Врач» знал свое дело туго — рука онемела, боль — этот живой хорек, — металась по телу… Живым его отсюда не выпустят. Оставалось одно — постараться умереть красиво. Что такое — умереть красиво? Красиво ли умереть на склоне лет в собственной постели в окружение чад и домочадцев? Или красиво умереть в бою с наганом в руке, умереть геройски? Или красивым будет умереть, самому решив когда и где? Так, вроде, поступали древние греки и римляне?… Но мысли путались. «Хорек» боли разрушал их. Дикий старался отвлечься, но поди отвлекись — жуткая, постоянная, противная, рвущая личность боль в каждой клетке!