Наше дело — табак

— Вообще, чего это московских телевизионщиков заинтересовали судьбы нашей области и подвиги УБОПа? — спросил Гринев.

— Это какие-то интриги в высших эшелонах власти, — сказал Ушаков, потирая затылок. — Подкоп идет под губернатора. Кое у кого свои взгляды на будущее области и на доходы со свободной экономической зоны. И тут как раз подвернулись наши коллеги со своими обидами. Их и использовали как дурачков. В результате те, кто в Москве это все затеял, достигнут своей цели…

— А наших затейников выкинут, как конфетные обертки, в урну, — кивнул Гринев. — Да, если ума нет, то и не будет. Я начальника нашего УБОПа знал, когда он еще лейтенантом был. Я ему говорил, что старшим лейтенантом ему не стать… А ты глянь, уже полковник. И такой же дурак, каким в лейтенантах был…

— Ладно, чего шуметь. Теперь жди комиссию из министерства.

— Пускай едут, — с угрозой произнес Гринев. — Я им все выскажу. И кто кому не дает с бандитами бороться. И кто крышу Шамилю и Корейцу все годы держал. За мной не заржавеет.

— Не спеши, — сказал Ушаков. — Это политика. Посмотрим, чем кончится.

— Хреново кончится.

— Может, и не совсем. Сейчас пришлют из Москвы оперативную группу. И поставят область на уши. Нам от этого только выгода. Глядишь, помогут поднять сигаретные дела.

— Василич, я считаю, ты лучший начальник розыска из тех, с кем я работал. Но твоя вера в лучшее меня порой изумляет… Кто нам когда поможет? На кого мы можем рассчитывать?! Только на себя! На тебя. На меня. Да на пяток-другой наших сотрудников. И все. Об остальном можно забыть. Группа из Москвы, ха! Приедет толпа бездельников, поймет, что без цистерны спирта в наших делах не разобраться. И укатит обратно.

— Время покажет, — сказал Ушаков, признавая, что его заместитель во многом прав. — Недолго ждать.

— Да шли бы они все, — махнул рукой Гринев. — У нас своих забот полон рот. Что с Доном Педро делать? Прокурор уже ерзает в кресле, все грозится меру пресечения изменить. Держим человека на аховых основаниях.

— Надо колоть его.

— По-моему, не расколется… Василич, надо дергать эту стерву.

— Инессу?

— Да. Ее, змею подколодную. Все-таки если Глушака они заказали, тогда на пару работали. Решили втихаря избавиться от ревнивого мужа. И прибрать имущество.

— А почему Арнольда не добили? Тогда бы вообще с «Востоком» проблем не было.

— Решили, что он готов. А он, сволочь, живучий оказался.

— Если мы Педро выпустим…

— То разбор будет продолжаться. Его прихлопнут.

— Или он прихлопнет, — сказал Ушаков.

— Пауки ядовитые. У них судьба такая — друг друга жрать.

— Ладно. Отряжаем добрых молодцев, пускай везут Инессу сюда. Она сейчас в массажном салоне. Здоровье поправляет.

За Инессой пристально наблюдали несколько дней, и распорядок дня, которому она педантично следовала, был известен уголовному розыску до мельчайших деталей. Заодно оперативники изучили немало кабаков, парикмахерских, массажных салонов и клиник для «новых русских». Жизнь у Инессы была напряженная. Все расписано, ни минуты покоя — врачи, массажисты, маникюрщицы, посещение женского клуба. И вечером — обязательный кабак. Раньше она посещала кабаки с Доном Педро. После его убытая в следственный изолятор скучала она недолго. Уже через день объявилась в «змеевнике» с Валей Гринбергом, владельцем сети продовольственных магазинов. Когда он появлялся с ней на людях, вид имел какой-то затуманенный и очень походил на очередного идиота, заболевшего этой женщиной-вамп. Смотрел на нее юношескими влюбленными глазами.

— Так, в два она выходит из массажного салона. Берите даму под белы ручки — и ко мне, — проинструктировал оперативников Ушаков.

— Права будет качать, — сказал старший опер из «убойного» отдела, который уже имел некоторый опыт общения с Инессой

— Пусть качает. Берите жестко. Не как вдову, а как лицо, которое .подозревается в соучастии в убийстве. И пусть она это почувствует.

Через полчаса старший опер зашел в кабинет:

— Доставили, товарищ полковник.

— Как она? — спросил Ушаков.

— Взбесилась сразу. Потребовала, чтобы ей вручили повестку. Потом заявила, что отказывается ехать. Пришлось чуть надавить — в рамках приличий, конечно… В общем, по дороге она нас всех успела поувольнять с работы. Меня обещала раздавить, как клопа. Раньше она такой не была.

— Веди. — Гринев потер руки. — Сейчас шалаву раскрутим по-быстрому.

Ушакову вспомнилось, как томно смотрели на него ее слегка раскосые, обладающие какой-то гипнотической силой глаза. Да, она ему фактически предлагалась. Если она замешана в убийстве, то причины такого поведения становятся понятными.

— Ну что, Инесса, вот и вновь свиделись. Как я и говорил, — произнес Ушаков.

— Что за хамство? — Она с размаху уселась на стул и закинула ногу на ногу. Мини-юбка выгодно открывала ее шикарные ноги, которые магнитом притягивали взгляд мужчины.

Время, когда она управлялась с фирмой «Восток», верша там революцию, не прошло для нее даром. Она и раньше не испытывала особого недостатка в наглости и напористости, а теперь могла давать их взаймы под проценты.

— Вы бы на меня еще наручники нацепили! — зло воскликнула она.

— А что, не нацепили? — удивился Гринев, присевший на подоконник и рассматривавший с интересом Инессу.

— Вы что? — уставилась она на него.

— Обычно при задержании преступников мы используем наручники. Мало ли что…

— Каких преступников?!

— Инесса, — вкрадчиво произнес Гринев, — вы смотрели старые шпионские фильмы? Там есть хорошие штампованные фразы: «Игра закончена. Ваша карта бита. Пора признаваться». Мне хочется сказать то же самое. Пора, Инесса, признаваться.

— В чем?! — крикнула она.

— Все вы знаете, — сказал Ушаков. — Думаете, зря у нас ваш любовник столько времени томится? Он что, молчать будет?

— О чем вы говорите? Бред какой!

— Сейчас начнет требовать адвоката. — Гринев хохотнул.

— Начну!

— Будет тебе и адвокат, — заверил Гринев. — И прокурор. И судья. Но сначала просто переговорим. Красивая женщина. Обидно отдавать в руки палачей.

— Что?! — выпучила она на Гринева глаза.

— Это он так шутит, — поспешил успокоить ее Ушаков. — Шутки у него такие… Близкие к правде, Инесса. Рассказывайте все. Начните с того, как стали встречаться с Петром Севастьяновичем Смагиным.

— У меня ничего с ним не было!

— Это правда?

— Чистейшая. Докажите иное!

— Это нетрудно, — пожал Ушаков плечами и протянул ей фотографию — ту самую, которой в свое время огорошил Дона Педро.

На Инессу снимок особого действия не оказал.

— Вот черт, — только и произнесла она.

— Как прокомментируете? — спросил Ушаков.

— А никак. Этот ревнивый идиот нанял сыскное агентство «Титан», чтобы там выяснили, есть ли у меня хахаль. Вы скажите, если он всех манекенщиц в городе переимел, почему мне хахаля не иметь, а?

— Дальше, — потребовал Ушаков.

— Муж приехал из Германии. И мне в морду вот эту самую фотографию. Такой шедевр фотоискусства. Паскудники, чтоб они все сдохли!

— Кто?

— Да все!.. — Инесса вытащила сигарету, щелкнула золотой зажигалкой, жадно затянулась.

— А вы что? — полюбопытствовал Ушаков.

— Сцепились. Он орал. Что-то о том, что нас придавит обоих. Только это все треп был.

— Почему?

— Потому что ему, по большому счету, на меня наплевать было! — раздраженно воскликнула она, сжимая в пальцах сигарету так, что сплющила ее. — Я для него была как красивая игрушка. Как джип новый. Но когда он джип помял, то с полчаса попереживал, а потом отремонтировал, загнал и новый купил. Вы понимаете, да? Ему на все и на всех наплевать, кроме одного.

— Кроме чего?

— Денег. И еще возможности выместить на ком-нибудь свою злобу. Это для него как наркотик.

— И что дальше?

— А ничего. Наутро встал, обматерил меня и поехал по делам.

— По каким?

— Каким? Он бабки искал.