Бронированные жилеты

— В «Салют» или в «Искру»? — спросил Скубилин, подписывая отпускное.

— В «Искру».

— А как стреляется? Попадаете?

Не обошлось без обычных двусмысленностей.

— Стараюсь. Приходите смотреть.

— Теперь уж обязательно. А не подведете?

— Останетесь довольны.

Они еще посмеялись, после того как шуршание исчезло.

— Ну, вы даете, товарищ генерал! — фамильярно, словно между ними ничего и не произошло, захлебнулся смешком Картузов. — «А не подведете?» — «Останетесь довольны…»

Игумнов тоже скроил подобие улыбки, но его уже заколодило, и исходящий от него холод медленно-парализующе расползался к Скубилину.

— Как там у тебя свидетели — мэтр и официантка? — Скубилин обратился к Картузову. — Прокурор хочет допросить сам, чтобы дать санкцию. Мы найдем их?

— Ч-черт! — Картузов сделал вид, что расстроен очередным своим промахом. — Кажется, обе не в Москве! Сейчас позвоню!

— Не надо, Картузов. Ты, видно, не в курсе…

Игумнову приходилось слышать про игру кошки с пойманной мышью. Однажды сам наблюдал. Огромная против своей крохотной жертвы хищница выпустила полузадушенную мышь и лапой послала вперед.

— …То-то мне говорят: «Картузов большим барином стал». — Стоило мыши воспользоваться свободой, кошка вновь настигла. — Что у тебя за случай с французской косметикой?

— Первый раз слышу! — Картузов был снова сама невинность. — Разберусь! Если виновны — головы сниму!

— Я уже дал команду разобраться! Сиди!

Кошка хотела наиграться вволю.

— …Смотри! Так пойдет, тут не только про папаху… На своем стуле не усидишь! Лучше сам уходи. Вот на Рижском сейчас заместитель требуется. Как смотришь?

— Товарищ генерал! За что?

— А хочешь ближе? Ко мне на глаза, в управление? Заместителем начальника штаба?

— Василий Логвинович!

— Шучу! Знаешь загадку? — Игумнова Скубилин намеренно игнорировал, словно его и не было. — К ленинградскому поезду прицепили два вагона. В одном дураки едут, в другом мудаки. И вот после Бологого дураки запели: «Лучше нету того цвету…» Слыхал?

Картузов соображал мгновенно: «Если слыхал, значит, с дураками…»

— Не слыхал, Василий Логвинович!

— Значит, ты в другом вагоне ехал!.. Не в том, где дураки…

Картузов зашелся от смеха.

— Сегодня же кого-нибудь прикуплю… Как? «Лучше нету того цвету»?..

Скубилин тут же выпустил когти:

— Остановись, Картузов! Я чего вас позвал первыми? Сейчас члены коллегии соберутся. Я хочу сначала между нами решить, в узком кругу. По-семейному. Инспекция по личному составу эти дни работала, пока ты пьянствовал со своими новыми дружками. Хоронил Скубилина…

— Василий Логвинович! Зачем обижаете?.. — Картузов достал носовой платок, провел по сухим глазам. Это был спектакль. — Хотел как лучше! Чтобы в курсе быть! Сколько лет вы меня знаете! Вы же крестный у Маринки!

Скубилин поднялся.

— Значит, не хочешь на Рижский?

— Василий Логвинович! Хотите, сейчас на колени встану?

— Это он тебя подвел. — Скубилин показал головой на Игумнова. — Всякую шушеру жалел, оставлял адреса потерпевших. Этот мудак…

Он хотел продолжить, но Игумнова уже качнуло к двери.

— Вы сами мудак, товарищ генерал.

Он знал: рано или поздно это должно было случиться. В приемной, кроме секретаря, находился еще Исчурков, он пытливо заглянул Игумнову в глаза.

— Как?

— Нормально. — Игумнов не остановился, Исчурков сказал в спину:

— После обеда позвони, разговор не закончен.

— Постараюсь.

— Да уж, пожалуйста, Игумнов. — Он явно издевался.

Игумнов спустился по лестнице. Лимитчики-шоферы внизу спорили по поводу прописки. Одни говорили, «постоянную прописку дают через три года», другие — «через пять».

«Оба случая произошли, когда дежурил Лосев. И администратор Госконцерта, и французская косметика… Но о нем Исчурков не сказал ни слова».

Лосева он нашел в дежурке. Тот стоял у пульта связи. В помещении было еще несколько человек. В том числе Цуканов. Телефонные аппараты молчали.

Видно, было что-то в лице Игумнова, потому что Егерь вдруг занервничал.

— Чего-нибудь случилось?

Другие тоже как-то странно взглянули в его сторону.

— Меня вызывал Исчурков. — Он подождал, пока закроют дверь. — Насчет администратора и французской косметики. Каждый знает, что нас заставляет одни кражи регистрировать, другие — нет. Не от хорошей жизни… Так, Лосев? Мы привыкли тут доверять друг другу…

В комнате все замерли.

Как всегда в такие секунды, у Игумнова задергалась нога и что-то поплыло в глазу — маленькое серое облако, закрывшее нижнюю половину дежурки.

— А я-то при чем?

— Хочу тебя предупредить…

— Что ты имеешь в виду? — Егерь покраснел.

— Я не хочу ничего объяснять. Я хочу слышать: понял ты?

— Иди ты знаешь куда?

Все навострили уши.

— Куда, скажи… — Серое пятно все больше застило глазное поле. Он знал, что сейчас размажет Егеря по стене, чего бы это ему ни стоило.

— Брось ты, Игумнов! Посмотри на себя!

— Ты понял меня?

Тишины такой давно не было.

— Понял. — Егерь переменился в лице. — Не будем об этом. Но и ты не все знаешь. — Он показал на Цуканова. — Твой новый зам записывает фамилии и адреса потерпевших, которых сбрасывают младшие инспектора!

Цуканов стоял толстый и красный:

— Картузов меня взял, чтобы поймать на укрытых… У них уговор с начальником окружного отдела! А у меня еще два года до выслуги… Должен же и я о себе позаботиться…

«Господи! Мы как члены одной шайки…» — У Игумнова пропало желание вести разбор.

— Качан вернулся? — спросил он у Цуканова.

— У себя он.

— Зайдешь ко мне с ним минут через десять. Я схожу за сигаретами. — Ему необходимо было хотя бы ненадолго выйти из Здания.

Внизу, у входа, стояло несколько человек, Игумнов узнал в них земляков директора ресторана.

Еще несколько человек кучковались поодаль, у тротуара. Заметив Игумнова, один из них поспешно отвернулся, двинулся в сторону Дубининской улицы.

Игумнову показалось, что он узнал его.

«Рыжий? Майор Козлов? А Комитету государственной безопасности-то что тут светит?!»

Игумнов дошел до табачного киоска, купил пачку «Явы», киоскерша сунула ему прямо из-под прилавка, и он не испытал угрызения совести.

«Не будь слишком грешным… — писалось в Ветхом или в Новом завете. — Но и не будь слишком праведным». Он руководствовался именно этим принципом.

Сразу за киоском Игумнов смешался с толпой.

«Кого Козлов высматривал у отдела? А может, ждал? — У входа стояли кавказцы. Заканчивался срок содержания Гийо под стражей. А может, у КГБ интерес к делу директора ресторана?»

В кабинете все было на своих местах — в раз и навсегда установленном порядке. Игумнов еще раз внимательно осмотрел его. Шеренга стульев. Полка с несекретной литературой. Шкаф. Что-то отвлекало, мешало сосредоточиться.

Игумнов прошел к шкафу. Шинель, форма. Все висело на вешалках, ожидая поверки, строевого смотра.

«Картонная коробка с заявлениями!»

Он подскочил к окну.

«Она как-то странно повернута!»

Игумнов запер дверь, перенес коробку на стол.

«Сургуч, нитки, пакеты… Кому они могли понадобиться? — Он поднял второе дно. — Точно!»

Доставшийся ему от предшественника тайник был пуст.

Игумнов сбежал по лестнице вниз, к вахтеру:

— Кто-нибудь поднимался наверх из чужих? Работники управления, прокуратура?

— Нет.

— Никто?

— Только свои. Правда, я отходил.

— Надолго?

— Минут на сорок. Омельчук послал за сигаретами. Здесь стоял молодой.

— Найди. Спроси, кто здесь был?

— Хоп. — Милиционер смотрел сочувствующе. — Правда, он новый. Никого еще не знает.

«Ловко проделано… Что там было?»

Он сунул руки в карманы, покачался с носка на пятку.

«Все там было. Незарегистрированные заявления. В том числе по Старковой и Зубрун… Раскрываемость отдела, а может, и всего управления. Кражи из камер хранения, грабежи…» Все, над чем он продолжал работать, не предавая официальной огласке.