Алмазный остров

– От восьми тысяч франков, – достал исписанный мелким почерком листочек секретарь и зачитал названия островов и их цену.

Самыми дешевыми были обыкновенные рифы с песчаными пляжами, которые можно было обойти за четверть часа. Самыми дорогими, стоимостью до двухсот тысяч франков – большие острова, бывшие некогда обитаемыми. Артуру понравился остров Ва-Нуку, небольшой, вулканического происхождения и находящийся от ближайшего материка Южная Америка в 7300 километрах. Стоил он сорок тысяч франков, что Артур вполне мог себе позволить. После некоторых юридических проволочек остров Ва-Нуку с двумя небольшими речушками, то есть с наличием пресной воды, бухтой и несколькими великолепными пляжами был куплен. А чуть позже Артур отправился на остров осматривать свои владения. То есть это он для прессы и знакомых отправился на свой остров, а сам инкогнито поехал в Россию к своему другу Савелию Родионову, медвежатнику всея России. Дело у него к нему было, как любили говорить фартовые, на «сто тысяч». А если быть поконкретнее, то на двести миллионов франков…

Глава 19

ВСЕ, ЧТО УГОДНО, МАДАМ!

Городок Тыхы небольшой. Если, конечно, его можно таковым назвать. Коли находился бы он в России, то считался бы рядовым уездным городом губернии Катовицы. Но он находится в Верхней Силезии, посему принадлежит не губернии, а Катовицкому воеводству. Сами Катовицы в двадцати верстах, ежели идти на север.

Вот Катовицы, несомненно, город.

В Тыхах имеется железнодорожная станция, вонючий завод по добыче угля, бумагопрядильная фабрика, площадь перед зданием воеводской администрации, она же рынок или базар, и два отеля, в один из которых, под названием «Коронный», вошла около пополудни весьма прилично одетая миловидная женщина с зонтиком, но совершенно без багажа, с одним только ридикюлем. Потребовав себе самый лучший номер и записавшись в книге приезжих баронессой Амалией фон Гольстен, она прошла в свои апартаменты почти бегом, так что ни управляющий, ни коридорный не заметили, что на ее ногах сандалии, которые обычно носят так называемые босые кармелитки. В номере женщина первым делом прошла в ванную комнату, наличие которой в таком захудалом городишке показалось ей чудом, и более часа смывала с себя дорожную пыль.

Ее багаж вскоре прибыл – два огромных чемодана из хорошей кожи, которые с большим трудом внесли в ее номер два здоровенных носильщика, нанятые ею в качестве таковых на площади. Им она отдала свое последнее серебро – монету в пять крон, оставшуюся после приобретения зонтика и чемоданов от золотого в сто крон, что сунула ей при прощании кармелитка Бригитта. Чемоданы, да и вообще наличие багажа как такового, были вещами, совершенно необходимыми для приезжающих, дабы у служащих гостиниц и отелей не возникали подозрения в благонадежности и, главное, в платежеспособности их новых постояльцев.

Через три четверти часа женщина позвонила из своего номера – наличие в нем телефонного аппарата было еще одним чудом – и поинтересовалась у пана управляющего отелем, не знает ли он в городе самого лучшего мастера дамской обуви.

– Знаю, – охотно ответил пан управляющий. – Это пан Радек. Чудо-мастер, золотые руки.

– А вызвать его к себе можно? Я хорошо заплачу, – прибавила Ольга.

– Вам – все можно, – ответил управляющий. – Когда вы хотите его пригласить?

– Сегодня, к шести вечера. Как вы думаете, это ему будет не обременительно?

– Думаю, что нет, пани баронесса. Считайте, что он уже пришел.

– Благодарю вас.

– Всегда к вашим услугам.

Пан Радек был вторым мастером по дамской обуви, который должен был появиться в номере «баронессы Амалии фон Гольстен» в шесть часов пополудни. Первым, в четыре часа, к ней должен был подойти пан Касперски, владелец сапожной мастерской, как ей сказали, лучшей в городе, которого она пригласила к себе в номер сама, когда покупала в магазинчике чемоданы. Мастерская тоже находилась на площади, как и все, что было лучшего в Тыхах. А пригласила она пана Касперского для того, чтобы заказать себе ботики, такие же, какие были на одной из картинок французского журнала мод. Впрочем, для этой же цели она пригласила и лучшего мастера по изготовлению дамской обуви пана Радека.

Пан Касперски был одет иначе, нежели тогда, когда он принял у себя в мастерской «баронессу фон Гольстен». А как же может быть иначе? Ведь пан собрался к даме, да еще какой! Таких в их захудалых Тыхах и не видывали отродясь!

По этому случаю мастер надел свой лучший визитный костюм, котелок лихо сдвинул набок, нафабрил усы и помазал у себя под мышками дорогим французским одеколоном «Провансаль».

Когда он негромко постучал, бархатный голос, что сказал «Войдите», едва не свел его с ума. У него задрожали кончики пальцев и вспотело под мышками. Как славно, что он побрызгал их «Провансалем»…

Мастер вошел, снял котелок и склонил голову в поклоне:

– Йозеф Касперски к вашим услугам, мадам.

Мадам предложила присесть, угостила горячим кофеем с печеньем и одарила его блестяще-влажным взглядом, после чего если бы у Касперски спросили, готов ли он умереть всего за один лишь поцелуй этой дамы, то он обязательно бы ответил: «Всенепременно!» Разумеется, не факт, что после страстного поцелуя он бы преставился, но ответил бы именно так.

– Я бы хотела заказать вам ботики. Вот такие, – барышня взяла французский журнал мод, открытый на картинке с модной обувью, и протянула его Касперски. Для убедительности она прикоснулась пальчиком к нужной части картинки, и у гостя едва хватило самообладания, чтобы не схватить этот пальчик и не расцеловать, – так он был умилителен. – Это возможно сделать? – Пани снова взглянула на него влажно-блестящим взглядом, после чего Касперски едва смог вымолвить:

– Для вас, мадам, все, что угодно.

– А к вечеру завтрашнего дня вы могли бы управиться?

– Когда именно вы хотите?

– Скажем, часам к пяти пополудни? – Она опять одарила его своим замечательным взглядом, после чего у большинства мужчин захватывало дух и непременно просыпалось вожделение.

– О, да! – не счел возможным упрямиться или набивать себе цену Касперски. – Как прикажете.

Ольга улыбнулась, довольная, что монастырь не нанес ущерба ее чарам и они продолжают действовать столь же безотказно, как и в лучшие времена.

– Позвольте снять мерку, баронесса? – спросил Касперски, сдерживая нервическую дрожь.

Ольга царским жестом протянула ему ножку.

Йозеф достал из жилетного кармана сантиметр и крохотную записную книжку с привязанным к ней карандашом. Затем опустился на одно колено и снял с великолепной ножки «баронессы» мерку.

– Теперь другую ножку позвольте?

Ольга поменяла ноги, причем сделала это так, чтобы Касперски смог увидеть ее колено и даже немного повыше.

– Благодарю вас, – севшим голосом произнес Касперски и взял ее ступню в руки. Сняв с нее мерку, он задержал ножку в ладонях дольше, чем нужно, и Ольга улыбнулась:

– Вам нравятся мои ноги?

– Нет… то есть да, да, – выпалил Касперски, отпуская ступню.

– Это хорошо, – констатировала Ольга. – Значит, к завтрашнему вечеру моя обувь будет готова? К пяти часам?

– Непременно! – почти вскричал Касперски, поднимаясь с колена. – Я буду у вас ровно в пять!

– Тогда, – она снова обворожительно улыбнулась, – не смею вас больше задерживать. – Ведь вы такой занятой человек.

Касперски хотел было сказать, что занятой-то он, конечно, занятой, но ради лишних нескольких минут с такой прекрасной женщиной, как она, он готов послать всю свою занятость к бисовой матери. Но… не сказал. Кивнув, он простился с клиенткой и поспешно вышел из номера, окрыленный идеей сшить этой прекрасной женщине такие ботики, каких мир еще отродясь не видывал, ибо она, несомненно, достойна того.

Начать он решил тотчас по приходе в мастерскую…

Мастер по пошиву дамской обуви пан Радек был старше Касперски лет на тридцать с гаком. Он знал себе цену, поэтому, когда шел сюда, принял решение запросить за исполнение заказа баронессы по самому высшему пределу.