Любовь Бешеного

— Сколько? — спросил он, презрительно усмехнувшись: было ясно, что Билли не испытывал к Крысиному Носу никаких симпатий.

— Трое суток, сержант! — не обращая внимания на его тон, ответил тот, затем протянул постановление и пошел прочь.

Сержант прочитал протокол и впервые взглянул на Савелия:

— Рембрандт? — Он покачал головой. — Быстро он тебя охмурил! — и вдруг неожиданно спросил: — А тех парней, что пристали к тебе, ты раньше встречал?

— Никогда! — немного удивленно отозвался Савелий.

— Странно! — Билли задучиво покачал головой. — А что они тебе сказали?

— Ничего! Просто решили испытать на прочность! — усмехнулся Савелий.

— И допустили большую ошибку! — рассмеялся сержант. — Пошли!

Они прошли по коридору, мимо железных дверей. В полумраке едва различимы были лица наказанных квартирантов. Наконец Билли со скрежетом открыл замок свободной камеры:

— Отдыхай: трое суток не слишком много, пролетят, не заметишь! — Он как бы старался подбодрить его. — Курить можно, если есть…

— Я не курю, сэр!

— Повезло! А вот звонить во время наказания карцером запрещено!

— Не страшно, сэр! Потерплю! — Савелий пожал плечами.

Камера была такой маленькой, что в ней с трудом умещались небольшая деревянная скамья, раковина с краном для умывания и унитаз: метра два в ширину и два с половиной в длину. Здесь между камерами стены были каменные.

«Интересно, кто это так сильно заботится обо мне?» — подумал Савелий и улегся на деревянную скамейку, подогнув ноги: в такой клетушке невозможно было даже выпрямиться.

Чем больше он размышлял о последних событиях, тем больше его волновал тот лысоватый мужик, который указал на него полицейским. Теперь Савелий почти не сомневался, что видел его в управлении адмирала. Неужели это какие-то игры ФБР? Если это так, то почему Майкл ничего не сказал ему об этом? Не мог? Исключено! Может быть, Джеймс ничего не знает о том, что он в тюрьме, и во всем этом участвует совсем другое управление? Если так, то совсем худо.

Вскоре, к удивлению Савелия, принесли ужин, который ничем не отличался от обычного. Он вдруг вспомнил, как его кормили в ШИЗО в России: зеки называли российский карцер — «День лета, день пролета!» День кормят, кстати, гораздо беднее, чем в зоне, а день дают только двести граммов хлеба и три раза по кружке кипятку на сутки. Здесь-то можно жить и в карцере! Савелий улыбнулся.

Ему во что бы то ни стало нужно связаться с адмиралом. Но как? Единственным человеком, к кому он мог бы обратиться в данном положении, была Розочка.

Как она там? Вероятно, обижается, что он не звонит столько времени и ничего не сообщает о себе. Ну что он может поделать, если мир так жесток? Ничего, придет время, он ей все расскажет. И она, конечно, все поймет. Поймет и простит!

Кроме тусклой лампочки, никакого света больше не было. Определить время невозможно, оставалось ориентироваться по проверкам: следующая проверка в одиннадцать часов вечера, потом в три ночи. Савелий вдруг поймал себя на мысли, что у него теперь четыре часа СВОБОДНОГО ВРЕМЕНИ. К чему бы это? Надо подумать… И Савелий стал с нетерпением ждать проверки в надежде, что потом найдет ответ…

После проверки он снова прилег на скамейку, надеясь увидеть во сне Розочку. Но он словно бы провалился в черную дыру. Ровно в полночь, когда затихли шумы в коридоре и слышался только многоголосый храп наказанных зеков, Савелию вдруг показалось, что на него упал яркий луч света. Он открыл глаза. Действительно, огромный яркий луч падал откуда-то сверху. И этот луч как бы жил, звал за собой. Не ощущая собственного тела, Савелий устремился вверх, застыл на мгновение, посмотрев на себя, спокойно спящего на скамейке, и быстро исчез в Космической неизвестности.

Его полет продолжался буквально мгновения. Место, в котором он очутился, напомнило ему то, где он провел несколько лет со своим Учителем. Только вместо гор были облака, а вместо моря бескрайние просторы Космоса.

На возвышении из облака сидел Учитель. На его полуобнаженной груди светился знак удлиненного ромба. Его руки и глаза были воздеты к Солнцу, а светило было таким ярким, огромным и близким, что, казалось, могло сжечь все живое. Но, как ни странно, Савелий ничего не чувствовал, ему просто было очень спокойно.

Чуть ниже Учителя на скрещенных ногах сидели убеленные сединами старцы, одетые в нежнейшие белоснежные тоги. На груди каждого светился знак удлиненного ромба. И взоры старцев были направлены на Учителя.

— ЗДРАВСТВУЙ, БРАТ МОЙ! — торжественно обратился Учитель к Савелию.

— Учитель?! — с волнением воскликнул Савелий. Он преклонил колено и возбуждении воскликнул: — Приветствую тебя. Учитель! Как я рад тебя видеть!

— ПОДОЙДИ КО МНЕ БЛИЖЕ! — Учитель взмахнул рукой.

Савелий оказался прямо перед Учителем, он словно бы парил в воздухе, а под ним, как опора в бездонном космосе, оказалось незаметно подплывшее облако.

— ТЫ УДИВЛЕН?

— О да. Учитель!

— РАЗВЕ ТЫ ЗАБЫЛ О ВЕЛИКОМ СХОДЕ? — удивился в свою очередь старец.

— Конечно нет, Учитель! — тут же воскликнул Савелий. — Просто я никогда не думал, что дорога будет столь удивительной и необычной!

— ПРЕЖДЕ, ЧЕМ ТЫ СТАНЕШЬ ЧЛЕНОМ ВЕЛИКОГО СХОДА, ТЫ ДОЛЖЕН УЗНАТЬ О ТОМ, КТО Я И ОТКУДА Я, — Учитель вдруг сделал паузу и странно посмотрел на Савелия. — ТЫ О ЧЕМ-ТО ХОЧЕШЬ СПРОСИТЬ МЕНЯ, БРАТ МОЙ?

— Если позволишь, Учитель.

— СПРАШИВАЙ, БРАТ МОЙ!

— То, о чем ты хочешь мне рассказать, необходимо, Учитель?

— ТЕБЕ НЕ ПО СЕБЕ, БРАТ МОЙ?

— Да, Учитель! — признался Савелий.

— ЭТО ХОРОШО ЗНАЧИТ, Я ВСЕ РЕШИЛ ПРАВИЛЬНО, — Старец вновь сделал паузу и снова взмахнул рукой: — СМОТРИ!

В воздухе из ничего возник огромный светящийся экран, на нем, как на экране телевизора, появилось изображение странного космического корабля, непохожего ни на один из тех, что доводилось видеть Савелию в фантастических фильмах.

— ЭТО КОСМИЧЕСКИЙ ЗВЕЗДОЛЕТ. НА НЕМ МЫ ПРИЛЕТЕЛИ С ДАЛЕКОЙ ПЛАНЕТЫ, КОТОРУЮ ВЫ, ЗЕМЛЯНЕ, НАЗЫВАЕТЕ ОРИОНОМ. НА ВТОРОЙ ДЕНЬ ТРЕТЬЕГО МЕСЯЦА ПЯТЬ ТЫСЯЧ ЧЕТЫРЕСТА ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЬМОГО ГОДА ПО КОСМИЧЕСКОМУ ЛЕТОСЧИСЛЕНИЮ, ТО ЕСТЬ В ТЫСЯЧА ДЕВЯТЬСОТ СОРОК ШЕСТОМ ГОДУ ПО ЗЕМНОМУ ВРЕМЕНИ, НАШ ЗВЕЗДОЛЕТ СТОЛКНУЛСЯ С ОГРОМНЫМ ОКОЛОЗЕМНЫМ МЕТЕОРИТОМ И ПОТЕРПЕЛ КАТАСТРОФУ! ИЗ БОЛЕЕ ЧЕМ СТА ВОСЬМИ ДЕСЯТИ ОРИОНЦЕВ В ЖИВЫХ ОСТАЛСЯ ТОЛЬКО Я!

— Невероятно! — прошептал Савелий. — Учитель, я читал что-то о неком НЛО, сбитом американцами в тысяча девятьсот сорок шестом году! Значит, это был ваш звездолет?

— ДА, ЭТО БЫЛ НАШ ЗВЕЗДОЛЕТ, ВЕРНЕЕ, ВСЕ, ЧТО ОТ НЕГО ОСТАЛОСЬ! — В голосе старого Учителя не было горечи, он лишь бесстрастно констатировал факт.

— Значит, на вашей планете люди похожи на нас?

— ВНЕШНЕ ДА, ЕСЛИ НЕ ОБРАЩАТЬ ВНИМАНИЯ НА РАЗНИЦУ В РОСТЕ И НА ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОСТЬ ЖИЗНИ! У ОРИОНЦЕВ САМЫЙ МАЛЕНЬКИЙ РОСТ ЧУТЬ БОЛЕЕ ДВУХ ЗЕМНЫХ МЕТРОВ, А СРЕДНЯЯ ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОСТЬ ЖИЗНИ ОКОЛО ДВУХСОТ ЗЕМНЫХ ЛЕТ. ПОЛУЧИЛОСЬ ТАК, ЧТО ВСЯ АППАРАТУРА ЗВЕЗДОЛЕТА ВЫШЛА ИЗ СТРОЯ И МЫ НЕ СМОГЛИ СООБЩИТЬ НА ОРИОН О МЕСТЕ КАТАСТРОФЫ! ПОЭТОМУ МНЕ ПРИШЛОСЬ ОСТАТЬСЯ НА ВАШЕЙ ПЛАНЕТЕ И АДАПТИРОВАТЬСЯ К ВАШИМ УСЛОВИЯМ, ПРИНЯТЬ ВНЕШНЮЮ ФОРМУ ЗЕМЛЯН! МЕСТОМ ЖИЗНИ Я ВЫБРАЛ ГОРЫ ТИБЕТА, НАИБОЛЕЕ НАПОМИНАЮЩИЕ МОЮ ПЛАНЕТУ. ЖИТЕЛИ ВАШЕЙ ПЛАНЕТЫ ПОКА НЕ ГОТОВЫ ПРИНЯТЬ ЗНАНИЯ, КОТОРЫМИ Я ОБЛАДАЮ, НО И УНОСИТЬ ЭТИ ЗНАНИЯ С СОБОЙ В КОСМОС Я СЧИТАЮ НЕПРАВИЛЬНЫМ!

Савелий восторженно смотрел на Учителя и старался не пропустить ни единого его слова. Невероятно! Неужели это не сон?..

— НЕТ, БРАТ МОЙ, ВСЕ, ЧТО СЕЙЧАС С ТОБОЙ ПРОИСХОДИТ, НЕ СОН, — неожиданно произнес Учитель, а потом добавил: — ТЫ ПРАВИЛЬНО ДЕЛАЕШЬ, НЕ УДИВЛЯЯСЬ ТОМУ, ЧТО Я ЧИТАЮ ТВОИ МЫСЛИ: ИНОГДА И ТЫ ЭТО ДЕЛАЛ, НЕ ТАК ЛИ, БРАТ МОЙ? — Он улыбнулся.

— Так это вы мне помогали. Учитель? — воскликнул Савелий, сразу же вспомнив, как он порой действительно читал мысли своих собеседка.

— КОНЕЧНО, БРАТ МОЙ!

— И сколько же вам лет. Учитель?

— КОГДА Я РАССТАЛСЯ СО СВОЕЙ ФИЗИЧЕСКОЙ ОБОЛОЧКОЙ, МНЕ БЫЛО ТРИСТА ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ ЗЕМНЫХ ГОДА! Я ЗНАЛ, ЧТО ЭТО СКОРО ПРОИЗОЙДЕТ. И ПОЭТОМУ ИСКАЛ ТОГО, КОМУ Я СМОГ БЫ ПЕРЕДАТЬ НЕКОТОРЫЕ ИЗ СВОИХ СПОСОБНОСТЕЙ. И Я ВЫБРАЛ ТЕБЯ! — Последние слова он произнес четко и торжественно.