Оружие без предохранителя

– Не останавливайся, не глуши двигатель. Я сойду на ходу. У парня, которого ты подбросил, дьявольский слух. И забудь обо всем, что видел сегодня. Спать будешь крепче.

Она сунула деньги в руку водителя. Открыла заднюю дверцу и вышла так, как если бы машина не двигалась. По инерции она перевернулась через голову, втянув ее в плечи и поджимая ноги.

Дверца «Волги» закрылась на один щелчок. Негромкий, нерезкий, но он не остался без внимания Скоблика. Он перебежал к углу дома, и потерявшаяся было из виду белая «Волга» снова появилась в поле его зрения. Он оглядел дорогу, прилегающие к ней кусты, густой репейник, похожий на заросли самшита... За бетонным фундаментным блоком затаилась Дикарка. Снова вооружившись пистолетом, она, глядя на настороженного человека, покачала головой и прошептала:

– Кто же ты?

Перед ней был кто угодно, только не тот человек, которого она когда-то знала, с которым могла попроситься в разведку. Над ним очень, очень хорошо поработали. Она видела матерого разведчика, который своими повадками и навыками внушал страх. Она представила себе операционную, врачей, склонившихся над пациентом: «Тише! Идет операция по удалению сердца». Операция прошла удачно, и теперь он может убивать детей, стариков, женщин, священников, молодоженов.

Дикарка перебежала к углу здания и выглянула из-за него. Как раз в это мгновение закрылась дверь подъезда; несколько секунд, и в окне между первым и вторым этажами промелькнула знакомая фигура. «Отлично, – потерла руки Тамира. – Ты живешь на втором этаже». Она не стала распаляться и осталась на месте. Как выяснилось чуть позже, не зря: зажглось одно из двух окон на фасадной стороне дома.

Тамира отступила в глубину двора и опустилась на широкий бортик песочницы под обшарпанным грибком. Как по заказу, заморосил дождь и принес долгожданную, пусть и кратковременную прохладу. Она включила телефон и набрала номер Наймушина.

Поначалу Михей не понял, о чем толкует подруга. Он битых сорок минут искал ее и пытался дозвониться. Он был привязан к проклятому «Дому мебели», в одном из многочисленных, продуваемых со всех сторон помещений догорал огонь в очаге. Это место стало «справочным бюро» на огромном и людном вокзале: «Если вы потеряли друг друга, встречайтесь у справочного бюро».

– Жди меня. Я скоро приеду.

Им предстояло выработать какой-нибудь план действий. Встреча с Виктором ничего не прояснила, только все запутала. У него-то какие планы? На кого он работает? «Стоило пристрелить его в «матрице», – скрипнул зубами Наймушин, выходя на проезжую часть и останавливая машину. Но тогда он и Дикарка находились в плену чувств и воспоминаний, стали заложниками давнишней вины. А Скоблик умело этим воспользовался.

Виктор включил в прихожей свет, яркости которого хватило и на часть комнаты. Не успел он разуться, как в дверь постучали. Ответом послужил ровный стук его сердца. Он догадался, кто постучался к нему в этот поздний час.

Он открыл дверь.

На пороге стояла соседка. У нее был вид жены, прождавшей мужа всю ночь. «Я глаз не сомкнула!» – «Ты думаешь, я спал?!»

– Проходи. – Виктор посторонился. Незаметно от Лары оглядел площадку, освещенную дежурным светом, и прислушался. Никого.

Лариса демонстративно остановилась там, где впервые увидела вживую маунтинбайк. Жестом, как если бы она гладила большую собаку или пони, она подтвердила догадку Скоблика. Да еще и озвучила ее:

– А где твой байк, Витя?

«А вот это плохо. Это очень плохо».

– Другу одолжил. Проходи, присаживайся.

– У меня есть для тебя новости.

– Хорошие?

– Нет, просто отличные. Это тебя я видела на ролике в Интернете?

Скоблик пожал плечами:

– Откуда я знаю, что ты видела? Только ты знаешь, что ты видела. Пива выпьешь?

Он принес ей банку пива. Лариса, не сводя с него глаз, открыла ее намеренно резко, что в ее понимании походило на выстрел. Еще один намек.

– Я узнала твой маунтинбайк. Он попал в кадр, когда ты стрелял в гаишников. Он еще проехал немного, а потом уж упал. Твой байк особенный, его невозможно спутать с другим.

– Ты никому об этом не сказала?

По лицу девушки было видно, что она несколько разочарована быстрой капитуляцией Виктора. Она рассчитывала на долгое давление, в конце которого Виктор сдастся. Но и этот вариант годился. Она быстро приняла и его. Подумала о том, что, может быть, жила для того момента, чтобы повстречать на своем пути такого отважного парня. Она смотрела фильмы и читала книги про легендарных американских грабителей и убийц, могла процитировать надпись на могиле Бонни Паркер, оставленную ее матерью: «Как все цветы становятся милей от солнечного света и росы, так и этот старый мир делается более ярким от жизней, подобных твоей». Бонни выбрала смерть пережитой скуке, она покончила с однообразием жизни и знала, что о ней будут говорить.

– Нет. Я никому не сказала.

– И не скажешь?

– Ну...

– Не знаешь?

– Мне бы не хотелось порвать с таким незаурядным человеком. Ты можешь рассчитывать на меня. Ведь ты не убил американку? Где ты держишь ее? Я могу помочь, правда.

– Ну теперь-то я могу сказать. Я отвез ее в Красногорск. Заводское шоссе, дом номер сто восемь. У меня нет от тебя секретов. Скажи, ты одна?

– Что?.. А, нет. Мать дома. Спит.

– Ты говорила обо мне с кем-нибудь? Откровенность на откровенность, чего ты?

– А ты сам как думаешь?

– Я спросил: ты говорила кому-нибудь обо мне?

Скоблик резко сблизился с девушкой и схватил ее за горло.

«Приказ убивает мораль и стимулирует жестокость».

Вылезшие из орбит глаза соседки орали: «Нет, никому я не говорила!»

Виктор ослабил хватку и с минуту, пока Лариса приходила в себя, смотрел ей в глаза.

– Вставай. Пойдем к тебе. Пикнешь – убью.

Он подтолкнул ее к двери. Но не сразу открыл, а только обыскав девушку и отобрав у нее ключи.

Через полминуты он входил к соседям. Как и в его квартире, здесь была освещена только прихожая. Впрочем, из-под двери спальни тоже просачивался свет. На вопрос: «Кто там?» девушка ответила: «Мать».

– Есть еще кто-нибудь в доме?

– Никого нет.

– Я это проверю.

Он с коротким замахом ударил ее в висок и опустил обмякшее тело на пол. За стеклянными дверцами серванта он увидел несколько флаконов с духами и туалетной водой, а также пару дезодорантов. То, что нужно. Осталось только... Он нахмурился. Он еще не знал, есть ли в этой квартире микроволновая печь. Есть. Небольшая, без гриля, однако с блокиратором двери во время работы. Она стояла на холодильнике в кухне.

Виктор поместил все флаконы в камеру, закрыл дверцу и перевел рукоятку управления в крайнее левое положение. Он запустил таймер этой бомбы, и когда она рванет – через десять минут или через три, не знал. Но у него было немного времени, которого за глаза хватило на то, чтобы принести девушку, находившуюся в бесчувственном состоянии, на кухню и открыть горелку газовой плиты.

Он закрыл дверь этой квартиры, окна которой были забраны решетками, сквозь побелку проступали контуры дранки, а в стенах гнездились мыши. По сути дела, хворост, собранный в громадную кучу. Стоило только поднести к нему зажженную спичку.

У него были стальные нервы. Он зашел в свою квартиру, забрал загранпаспорт, ради которого и вернулся сюда, окинул взглядом спальню, прошел на кухню, где тоже ненадолго задержался. Он походил на человека, который проверяет, покидая дом, выключил ли он газ, выдернул ли вилку утюга из розетки, не капает ли вода из крана.

Вроде бы все.

Он не стал запирать дверь соседей, иначе не будет притока кислорода, и огонь быстро не разгорится.

Решетки были только на окнах квартир. Исключение – окна в подъезде. Одно, расположенное между первым и вторым этажами, выходило во двор, другое – на уровне второго этажа – на задворки. Скоблик справился со шпингалетами за несколько секунд. Распахнув окно, он без подготовки, лишь глянув на пятачок земли для приземления, прыгнул вниз.