Бандитские игры

Андрюха уже полностью успокоился, все-таки офицер, правительственной связи, а не кисейная барышня. Он достал из внутреннего кармана куртки пачку «Ригли сперминт», у которой долгий и устойчивый вкус, и сунул себе в рот последнюю пластинку.

Я взглянул на часы — скоро город начнет пробуждаться от сна. Было бы хорошо сейчас налететь, но нет. Наш налет может обернуться большой кровью, следует напасть, когда не ждут.

— Значит, так, — произнес я, открывая дверцу машины, — как только скроюсь за углом милицейской будки, ты, Андрюха, выжидаешь минуту и подъезжаешь следом. Не думаю, что там сейчас много ментов, но всякое может случиться, так что будь готов рвать когти в обратном направлении. И тогда придется действовать по плану Владиса.

— Поживем — увидим. — Мой напарник менялся на глазах. Убедившись в неизбежности схватки, он готовился к ней по-настоящему.

Прежде чем выбраться из салона, я взглянул на Картунова. Вице-мэр напоминал затравленного зверька, которому, чтобы спасти свою ценную шкурку, надо пустить в ход зубы и когти. Он все еще не мог на это решиться, но придется.

Выбравшись из машины, я натянул на самые глаза вязаную шапку и показал Андрюхе указательный палец, что обозначало одну минуту. Андрей утвердительно кивнул. Сунув руки в карманы, я бодро зашагал вниз с холма.

До здания гаишного КПП было метров двести, мы специально оставили «Шевроле» в отдалении, чтобы шум работающего мотора не вспугнул расслабившихся после ночного дежурства стражей госавтоинспекции.

«Все-таки странно, — подумал я, глядя на коробку КПП. — Почему здание поставили не на холме, откуда видно и дорогу, и город, а внизу, под прикрытием утеса, где дальше ста метров ничего не увидишь?»

Впрочем, ничего удивительного, здание строили в благословенные времена застоя, когда о разбойничках с большой дороги и не думали. Вот и поставили КПП под утесом в тиши, а не на продуваемом со всех сторон холме.

Слева от КПП был молодой ельник, где недавно Андрюха своим «Блейзером» проложил колею. Теперь посреди зеленого частокола зияла брешь из обломанных пеньков и передавленной хвои. Мне пришла в голову мысль пробраться по ней к дверям милицейской резиденции. Но потом я отбросил эту идею. Крадущийся человек всегда более подозрителен, чем спокойно идущий по дороге.

Вот и здание контрольно-пропускного пункта. Не глядя на окна, я спокойно прошел за угол. Здесь стояли канареечного цвета «Жигули» с мигалкой на крыше и синей полосой На дверях. Салон автомобиля был пуст.

Плотно сжав пальцами рукоятку «АПС», я подошел к двери. Обычная деревянная дверь с алюминиевой ручкой и зещелкивающимся замком.

Повернув ручку, потянул дверь, сразу же в лицо ударил жар с ядовитым запахом потных портянок или носков. Я шумно вошел внутрь. В просторном помещении сидели двое гаишников — молодой лейтенант и такой же молодой сержант, оба в бушлатах и шапках. У лейтенанта — кобура на поясе с «макаром», у сержанта на плече висит куцемордый уродец «АКСУ», в углу гудит самодельный «козел», гоняя жар, перерабатывая электричество за счет налогоплательщиков.

Оба милиционера сидели за письменным столом перед большим окном, выходящим на дорогу. На столе — литровая банка с кипятильником внутри, кипящая вода бурлила расплескиваясь в разные стороны. Возле банки на полиэтиленовом пакете лежало несколько бутербродов. Оба милиционера курили и о чем-то увлеченно беседовали, расслабились.

— Кх-кх, — подал я звуковое предупреждение, потом спросил: — Извините, можно погреться?

— А ну пошел отсюда, — рявкнул сержант, медленно поворачиваясь на незнакомый голос, — бомжила…

Он повернулся, и последний слог повис в воздухе, в лицо милиционера смотрел черный зрачок «стечкина».

— Руки, — произнес я, для убедительности щелкнув взводимым курком. Две пары рук взметнулось к потолку. Чрез секунду за окном КПП промелькнула туша «Блейзера», раздался скрип тормозов, и тут же появились Акулов и Картунов. Андрюха воинственно сжимал трофейный «АК-74».

Направив ствол автомата на сержанта, он скомандовал:

— Брось свою «машинку» в угол.

Сержант снял с плеча табельный автомат и бросил в сторону гудящего «козла».

— Теперь ты свой «ПМ». — Ствол переместился на лейтенанта. Тот поспешно начал выполнять команду, Андрюха его осадил: — Не спеши, левой рукой. Смотри, если что, я первый…

Лейтенант все выполнил и кинул оружие в угол рядом автоматом, оба милиционера опасливо поглядывали на нас. Расстрелы дежуривших гаишников уже ни для кого не были новостью.

— Ключи от машины, — сказал я, пряча свой пистолет в карман куртки.

Лейтенант извлек из кармана бушлата ключ на фирменном «опелевском» брелоке и бросил его мне, потом хрипло произнес:

— Мы не местные, мы относимся к областному ГАИ.

— Еще скажи, что Гестапо вас не подкармливает, — усмехнулся я. — Мы поехали, возвратимся минут через сорок.

Акулов тут же гаркнул на гаишников:

— А ну живо руки за голову. Дважды повторять не буду…

Двигатель милицейского «жигуленка» работал ровно, как хорошо отлаженный механизм, хотя сама машина скрипела и дребезжала.

За рулем находился Вадим Григорьевич Картунов, очень бледный, но машину вел почти профессионально, уверенно. Я сидел рядом, поглаживая холодный металл «АПС» на коленях.

До вчерашнего дня роли нашей тройки были четко распределены: я — силовое воздействие (не важно, кулаком или пистолетом), Андрюха — водила и у меня на подхвате, Картунов исполняет пассивную роль пассажира и охраняемого лица. Так было раньше, но вчера, когда все обычные способы выбраться за пределы района были признаны невозможными, стало ясно — надо идти ва-банк. А для этого следует, как говорят военные, увеличить число активных штыков, но не со стороны (разбойничкам здесь еще жить и «трудиться»), и изыскать внутренние резервы. С этим предложением мы подошли к Вадиму Григорьевичу. Он его тут же с визгом отверг, крича, что платит за доставку его персоны в Москву, а не за участие в наших авантюрах.

К моему удивлению, слово взял Андрюха и так рявкнул, что вице-мэр мгновенно смолк. А мой напарник популярно объяснил, из-за кого не подходят предыдущие варианты. Потом добавил, что если Вадим Григорьевич считает, будто платит нам очень много, то глубоко ошибается. А когда дело касается собственной жизни, то все богатства мира ничего не стоят. И последнее: если господин Картунов отказывается от нашего предложения, то мы, в свою очередь, умываем руки и делаем ноги отсюда.

Перед вице-мэром замаячила реальная перспектива попасть в жаркие объятия парней Гестапо. Тогда быстрой и легкой смерти не жди. Вадим Григорьевич согласился.

Проскочив частный сектор, мы выехали в центр Хребта. Город только начал просыпаться, по тротуару курсировало несколько любителей утреннего бега в разных направлениях.

Редкие машины, попадающиеся на пути, были либо хлебовозки с квадратными будками на кузове, либо молоковозы с желтыми цистернами.

— Вадим Григорьевич, — обратился я к Картунову, — надо подъехать так, чтобы нас случайно не заметила охрана.

— У него нет охраны, только водитель служебной машины, — буркнул вице-мэр.

— Это не имеет большого значения. Главное, чтобы не увидели и не подняли тревоги.

— Хорошо.

Проехав по улице, застроенной пятиэтажными хрущобами, мы свернули в один из дворов. Милицейские «Жигуль» замерли у торца серо-коричневого дома с облупившейся штукатуркой. Заглушив мотор, Картунов сказал:

— В соседнем дворе стоит черная «Волга» с водителем. Полковник выходит ровно в семь. Он первым приезжает в отделение и выясняет ситуацию за ночь. Его педантизм — притча во языцех среди подчиненных. Изо дня в день он поступает одинаково.

— Хорошо, — кивнул я, выбираясь из машины, — сейчас проверим.

Заглянув за угол, я увидел поблескивающую черным лаком «двадцатьчетверку». Водитель стоял к нам спиной слегка согнувшись, и усиленно тер лобовое стекло. Не видя погон, я безошибочно узнал знакомого старшину, ибо он один был обладателем столь гигантского седалища, наверное, во всем МВД России.