Пуля убеждает с лёту (Сборник)

Т-р-р! – короткая очередь перечеркнула жизнь «здравомыслящего».

Т-р-р! – вторая, такая же, отправила в ад коленопреклоненного.

А лежащему в обмороке я с размаху всадил в сердце именной нож «Дух Египта».

«Минус пять», – подвел я первоначальный итог, прицельными выстрелами уничтожил камеры наблюдения и на минуту задумался. До места, где морили жаждой священника, оставалось четыре лестничных пролета, подземный коридор и два поста охраны – один у лифта в подвальном этаже, второй – непосредственно у камеры. Особенно опасным представлялся первый из них. И по расположению, и по количеству стражей. (Аж целых пять рыл с «АК-74-У».) Поэтому скрепя сердце я решил все же использовать одну «эфэшку». Но не собственноручно, а… при помощи мертвецов устроив «фокус-покус», которому меня научил Логачев. Я взял два трупа, поставил их в кабину лифта, соорудил между ними нечто вроде растяжки (подробности, извините, опущу. Васильич запретил разглашать. – Д.К.) и, соблюдая ряд предосторожностей, отправил кабину в подвал. А сам, перепрыгивая через ступеньки, понесся туда же вниз по лестнице. «Фокус-покус» заключался в следующем: когда двери раздвинутся – покойники выпадут из лифта, а «эфэшка» с выдернутым кольцом покатится прямо под ноги встречающим…

Миновав три пролета, я притормозил и продолжил спускаться медленно, на цыпочках, держа в каждой руке по пистолету. (Один «Дух Египта», второй – караимовский.)

Бу-бух – приглушенно рвануло в подземелье и сразу вслед за тем кто-то там нудно, протяжно завыл. Отбросив предосторожности, я бегом спустился к посту номер четыре и увидел следующую картину.

На квадратной, выложенной черной плиткой площадке лежали четыре мертвеца. (Не считая двух «доставщиков».) Судя по позам, они заранее рассредоточились напротив дверей лифта, с оружием наизготовку и благополучно пали жертвами моего коварства. Пятый, издававший вой, завалился за вделанную в пол тумбочку с чудом уцелевшим телефоном и держался обеими руками за обильно кровоточащую промежность.

П-ф-ф! – сработал пистолет Караимова.

Тупоносая девятимиллиметровая пуля разнесла череп свежеиспеченному евнуху. Вой прервался. На всякий случай я произвел контрольные выстрелы в головы его товарищей и тут вдруг пронзительно заверещал телефон.

Секунду поколебавшись, я снял трубку.

– Что за шум там у вас?! – нервно пролаяло в мембране.

– Ап-х-хчи! Лифт рухнул, – оглушительно чихнув, прогнусавил я.

– Это ты, Леприкон? – осведомилась трубка.

– П-х-х… да.

– Странный голос у тебя, однако!

– Тебя бы сю… апх-чи!.. да.

– Действительно, – успокоился сатанист. – Представляю, какого вам сейчас. Ремонтников вызвали?

– Ап-х-х-хчи, угу.

– Ладно. Позже созвонимся. – В мембране запищали короткие гудки.

«Слава богу, не раскусили!» – перекрестился я и нашел глазами решетчатый люк на потолке. Высоко подпрыгнув, сдвинул его в сторону. Снова подпрыгнул, подтянулся на руках и очутился в подобии тоннеля полтора на полтора метра. Со слов покойного Вия я знал – он является частью вентиляционной системы здания. Кроме того, по левой от меня стенке тянулись какие-то кабели и провода. Стараясь держаться от них подальше, я пополз на четвереньках вперед. «Дорога» шла сильно под уклон. Камера, к которой я направлялся, находилась метрах в ста от известной читателю площадки, в самой глубине подземелья. (Минимум на два этажа ниже уровня с лифтом.) И, вероятно, по этой причине пост номер пять так легко поверил в басню о рухнувшей кабине. «Всего их там трое, – думал я, – вооружены пистолетами и дубинками. Очередная решетка расположена неподалеку от двери. А та, к сожалению, не бронированная. Просто обита жестью. Значит, гранату использовать нельзя. Отец Александр может пострадать при взрыве… Придется свалиться им на головы и уничтожить в рукопашной… если раньше не подстрелят. Решетки-то плохо смазаны, скрипят, заразы… Господи, помоги!!! Не за свою дрянную шкуру прошу, а за верного служителя твоего, терзаемого слугами бесовскими!!! Господи, сделай их глухими или… или не знаю как, но помоги!!!»

…Внезапно тоннель круто пошел вниз. Едва ли не под откос! Я в буквальном смысле проехал метров двадцать по гладкому серебристому металлу, с трудом затормозил у последней решетки и тут же услышал шаги, матерную брань не по теме, а просто так (знаете, как некоторые придурки вставляют ее через каждое слово?! – Д.К.)… и скрип несмазанных дверных петель. Посмотрев сквозь прутья, я увидел распахнутую настежь дверь камеры и трех стоящих возле нее бугаев с тупыми, злобными мордами. Один, саженного роста, держал в волосатых лапищах музыкальный центр и колонку усилителя.

– Эй, ты, проклятый поп, не сдох еще? – поставив на пол и то и другое, пробасил он. – Не желаешь с нами разговаривать? Ну тогда послушай музычку. Мы люди добрые. Развлечем тебя, правда не псалмами…

Два других охранника издевательски заржали.

– Сегодня у нас в программе группы «Саториал» и «Коррозия металла» [94] , – продолжал между тем самозваный диджей. – Включаем усилитель на двести ватт и… слушай, рожа христианская! Тебе понравится! Разрешаю даже поплясать. Гы-гы-гы!!! – Тут он нажал кнопку, и… мне показалось, что подземелье расколется на куски от раскатов тяжелого рока и истошных воплей бесноватых певунов.

«Если бог решает кого покарать, то лишает его разума,» – вспомнил я известную поговорку, хищно усмехнулся, спокойно отодвинул решетку и молча бросился на сатанистов с ножом в одной руке и с пистолетом в другой. Нападение застало их врасплох, и расправа над охранниками заняла в общей сложности секунды три-четыре. Одному я перерезал глотку, второму проломил висок рукоятью пистолета, а третьего сбил с ног подсечкой и добил ударом ступни в горло.

П-ф-ф… п-ф-ф – две девятимиллиметровые пули вывели из строя музыкальный центр. Бесовская «музыка» оборвалась. Переступив через трупы, я зашел в ярко освещенную камеру. Примерно треть ее занимал огромный, наглухо закупоренный аквариум из пуленепробиваемого стекла, наполненный прозрачной, кристально-чистой водой. Благодаря специальному приборчику она то колыхалась, то громко булькала и неумолимо тянула к себе. Стены, потолок и каменный пол были выкрашены в нежный, зеленовато-голубоватый цвет и пестрели изображениями рыб, водорослей, кораллов… В результате создавалось впечатление, будто находишься в сказочном подводном царстве.