Батяня. Ответный ход

Вологодский взглядом отыскал на поляне двух военных, перебирающих на куске брезента обгоревшие детали вертолета.

– Что именно вы нашли к настоящему времени? – он приложил кончик стержня ручки к чистому листу бумаги.

– А вы, собственно, кто? – Эксперты недоверчиво покосились на мужчину в штатском.

Инспектор хмыкнул и показал им свое удостоверение. Позолоченная надпись, вдавленная на маленькой книжечке, блеснула на солнце. Вологодский почувствовал моральное удовлетворение и с важным видом спрятал удостоверение обратно.

– «Ростехвооружение»?

– Могу еще раз показать.

Эксперты не сомневались, что тот с пребольшим удовольствием покажет его еще раз.

– «Черный ящик» и некоторые разрозненные детали, – произнес один из экспертов.

– Это я и сам вижу, – раздраженно проговорил Вологодский.

– Это не случайность...

– Что вы имеете в виду? – Инспектор напрягся.

– Похоже на диверсию.

Вологодский сделал пометку в блокноте.

– На чем основано подобное предположение?

Эксперт подобрал с куска брезента прозрачный пакет и положил его на землю, прямо под ноги Вологодскому. Инспектор присел на корточки и осмотрел его содержимое.

– По-моему, здесь остатки какого-то электронного устройства, – заключил он.

– Да, – подтвердил эксперт.

– Ну и что? – Инспектор отложил пакет в сторону. – Это может быть фрагмент любого устройства из вертолета.

– Дело в том, что это устройство не имеет к вертолету никакого отношения. Такие детали не применяются в российской авиационной промышленности. Оно напоминает остатки таймера для взрывного устройства.

Вологодский уже куда внимательнее осматривал остатки платы. Наконец-то появилась реальная зацепка, она, правда, разрушала его первоначальную версию о крушении по вине командира части. Когда он направлялся сюда, картина была ему ясна: пьяный командир потребовал от пилота снизить машину над пожаром, вертолет попал в турбулентный поток воздуха и перевернулся. Остатки электронного таймера вызывали к жизни совсем другую версию. Вологодский уже начинал выстраивать в голове новую картину случившегося.

– Вы уверены?

– Я уже двадцать лет в авиации. И могу отличить взрывное устройство...

– Понимаю, – перебил его Вологодский, – огромное спасибо, вы мне очень помогли.

Инспектор отогнул пару страниц и вернулся к старым записям. Перечеркнул несколько строчек, пробежал глазами по тексту и открыл новую страницу. На верхней строчке поставил восклицательный знак, рядом вопросительный и написал под ним слово «ДИВЕРСИЯ». Обвел надпись жирным кружком и закрыл блокнот.

– Интересно... – задумчиво произнес он, – и странно...

Солнце катилось к западу, постепенно приближаясь к линии горизонта. Небо теряло свой привычный, пронзительно-голубой цвет, какой можно видеть только на Дальнем Востоке, переливалось всеми оттенками заката – от оранжевого до темно-вишневого. Но наконец и пунцовая полоска, зависшая над лесом, сузилась, угасла, слилась с опустившимися на землю сумерками. Когда в небе уже зажглись первые крупные мохнатые звезды, майор устало присел на выкорчеванное дерево.

– Привал! – Лавров бережно положил автомат на колени.

Барханов сбросил с плеча рюкзак и смахнул с лица выступившие капли пота. Размял затекшие пальцы и опустился рядом с командиром, запрокинул голову – вверху на дереве стучал неугомонный дятел.

– Вроде и солнце село, а он все стучит.

– Наверху еще светло.

– Держи, – в руках старлея мелькнула пачка сигарет.

– Ты же недавно выкинул пустую.

Старлей загадочно улыбнулся и вынул из кармана зажигалку.

– У меня всегда про запас найдется, – смахнув с погона стружку коры, произнес он.

Десантники закурили. Майор бросил взгляд на часы и глубоко затянулся.

– Ровно идем, – сказал Лавров, – через час будем у поселка.

– Так, что за план? – спросил старлей.

Батяня почесал затылок, провел шершавой ладонью по небритой щеке и подался вперед. Отломал ветку, пригладил носком сапога рыхлый снег и начертил что-то похожее на карту.

– Это поселок, – ткнув веткой в центр, сказал он.

– Хорошо, что сказал, – ухмыльнулся Барханов, глядя на неровные линии.

– Как ты помнишь, забор там высокий, с колючкой поверху, – произнес Лавров, – притом еще и охраняется. Так что попасть внутрь через него мы никак не сможем.

– А боеприпасы на исходе. – Барханов насчитал у себя в рожке всего три патрона.

– Это не имеет принципиального значения – сто или три... Противников все равно больше.

– Предлагаешь, как Суворов: «Брать не числом, а умением»? – не выдержал старлей.

– Отвлечь их внимание и незаметно пробраться через КПП. Другого не дано. – Лавров прервал линию, загладив ее пальцем.

Барханов на секунду задумался, представляя, как он с майором крадется через командно-пропускной пункт под носом у корейцев. Эта затея показалась ему более чем рискованной.

– Хорошо... Допустим, мы оказались внутри, – согласился старлей, – но мы же не корейцы, нас сразу...

– Заметят? – Казалось, что майор разговаривает сам с собой.

– Именно.

Батяня утопил окурок в снегу и начертил еще одно подобие круга, которое по точности исполнения мало чем отличалось от первого.

– А это что такое? – спросил Барханов.

– Это машина...

– Подожди, откуда у нас машина? – Чем больше говорил Лавров, тем больше его не понимал старлей.

– Не у нас. Мы ее просто подождем.

– Машину?

Батяня кивнул и бросил ветку на землю. Посмотрел на часы, поднялся:

– Идем.

Десантники около часа петляли среди деревьев, косились на неразборчивые тени, которые так походили на человеческие. Барханов по привычке поднимал ствол автомата, смотрел в темноту, но когда приближался ближе, смеялся над своей бурной фантазией. Оказывалось, что это старый, трухлявый пень, перевернутый корнями вверх. Но они все равно не теряли бдительности – двигались медленно, вслушиваясь в малейшие шорохи, звуки. В лесу вполне могли быть корейцы, патрулирующие территорию, прилегающую к поселку, и любые неосторожные перемещения десантников могли поставить под срыв весь план.

– А вон и прожектора. – Майор вскинул голову и посмотрел на рассыпчатый луч света, плавающий поверх деревьев.

Барханов остановился. Вдалеке послышалась корейская речь и гул бензопилы.

– Кажется...

– Тише, – Батяня приложил указательный палец к губам и дернул старлея за плечо, – пошли.

Десантники, прячась за деревьями, крались туда, откуда доносились голоса. Вскоре мелькнул маленький огонек, похожий на пламя костра. А через несколько минут майор и старлей уже разглядывали корейца, разделывающего ножовкой тушу какого-то животного. Возле костра, сидя на бревнах, разговаривали корейцы. Поодаль, на снегу, стояла трехлитровая банка. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться – это самогон, купленный у местных деревенских жителей.

– Отдыхают, – шепотом произнес Барханов.

– Главное, не привлекать внимания.

Кореец протер окровавленные зубцы ножовки тряпкой и стал раскладывать куски мяса на снегу. Каково было удивление десантников, когда они заметили среди отходов собачью голову.

– Собака? – Старлей сказал это бесстрастно.

Майор почувствовал легкое покалывание в желудке и подходившую к горлу тошноту, хотя при необходимости и сам мог питаться любой «дрянью».

– Страшный народ, – морщась, произнес Лавров.

Кореец наживил куски мяса на металлические прутья и поставил собачатину на угли. Свежее мясо зашипело, покапала кровь. Запах жареного мяса тут же развеял ветер.

– А пахнет вполне съедобно! – стараясь не дышать глубоко, прошептал Барханов и тут же сделал предупреждающий жест рукой.

За спинами корейцев вспыхнули фонари. К костру бежал человек в камуфляже. Отблески пламени осветили смуглое, раскосое лицо седовласого корейца, на его рукаве мелькнула красная повязка, похожая на те, с которыми ходили дружинники в советские времена. Подфутболив железные прутья с мясом, он накинулся на лесоруба, который недавно разделывал собаку. Заломал руки, вывернул кисти и толкнул его ногой в костер. Лесоруб, махая руками, рухнул в раскаленные угли. Стоны и вопли эхом разнеслись по лесу.