Я — вор в законе: Мафия и власть

— Федя, ты что, сынок?

— Нет, мамаша, это не Федя, — злорадно процедил Колян. — Не узнала, богатым буду…

И в этот самый миг, когда старуха вновь разинула рот, готовясь в ужасе завизжать, Колян молниеносно взмахнул рукой и со страшной силой опустил топорик на намеченное место. Клинок, с хрустом прорубив кости лица, целиком ушел в череп. Изо рта женщины вместо крика вырвался только негромкий булькающий звук, ее тело судорожно напряглось, пальцы бестолково зашарили по одеялу. Колян вырвал из раны топор, чувствуя, как кровь брызжет на его руки, лицо, одежду. Он знал, что нанесенный им удар смертелен, но ему хотелось вновь ощутить, как клинок врубается в живую плоть, и он вновь обрушил топорик на голову жертвы. Остановился он только тогда, когда и лицо на подушке, и сама подушка превратились в одну темную влажную массу, в которой нельзя было различить никаких отдельных черт. Вся расправа происходила в полной тишине, подушка полностью поглощала звуки ударов. Колян неторопливо вытер об одеяло топорик и липкие от крови руки.

— Прощай, мамаша, — хихикнул Колян, — сейчас отправлю за тобой следом твою дорогую дочечку и твоего сынка Федю. Тебе с ними не скучно будет. Вот только узнаете ли вы друг друга…

Продолжая улыбаться, Колян выскользнул в коридор и двинулся к той комнате, где когда-то спали они с Надеждой, если им случалось заночевать у тещи. Топорик он переложил в левую руку, а правой достал из внутреннего кармана пистолет. Федька Угрюмый — это не старуха-теща, с ним приходилось быть настороже и не полагаться на холодное оружие. «Погоди, Федя, — думал Колян, — сперва я тебя свалю с катушек, а потом покрошу топориком. Ты у меня быстро не помрешь…» Теперь, когда теща была мертва, Колян уже не особенно старался соблюдать тишину и без особых предосторожностей потянул на себя дверь спальни. Шагнув через порог, он увидел слева от входа, на хорошо ему знакомой широченной тахте, очертания двух тел под одним одеялом. Ни Федор, ни Надежда не услышали, как он вошел — видимо, налюбившись вволю, они теперь спали без задних ног.

— Подъем! — включив свет, заорал Колян и пнул ногой кровать. — Харэ дрыхнуть, законный муж пришел!

Спавшие подскочили на кровати, открыли глаза, и Надежда завизжала от ужаса, а Угрюмый смертельно побледнел. Колян и впрямь представлял собой ужасное зрелище: он был весь густо забрызган кровью, лицо его превратилось в ухмыляющуюся кровавую маску с перекошенным ртом и горящими глазами.

— Что, Федя, вылупился? Не веришь, что у живой? — глумился Колян. — Да, рано ты меня похоронил! Или хотелось поверить, что меня вот так запросто стерли в порошок?

Угрюмый сделал движение, словно пытаясь встать, но Колян мгновенно вскинул руку с пистолетом. Раздался хлопок, и Федор, схватившись за живот, закорчился на постели под одеялом. Колян рывком сдернул на пол простреленное одеяло и захохотал:

— О, да ты у нас голенький! Ну-ка посмотрим, чем ты мою жену любил… Что, больно, да? Ничего, сейчас еще больнее будет!

Раздалось несколько глухих хлопков подряд. Федор издал крик ужаса и боли — одна из пуль почти оторвала ему половой член, и кровь потоком хлынула на простыни, две другие пробили колени. Для верности Колян еще всадил своему врагу пулю в плечо, затем убрал пистолет, переложил топорик в правую руку и, подойдя к кровати вплотную, ласково спросил:

— Ты ведь не помрешь от шока, Федя? Не кинешь мне еще и такой подлянки? Давай, держись, ты ведь у нас богатырь. На, богатырь, получи!

И Колян с размаху наискось рубанул Угрюмого топором по лицу. Надежда, которая тряслась в углу постели, свернувшись в комок, невольно вскрикнула. Колян хотел растянуть расправу над своим обидчиком, но, ударив раз, он уже не мог остановиться. Следующий удар разрубил Угрюмому грудную мышцу, еще один отек ухо и врезался в плечо. Затем удары посыпались на голову жертвы. Угрюмый сделал было попытку закрыться руками, но Колян сразу же оттяпал ему кисть одной руки и пальцы на другой.

— Смотри, Надька! Смотри, как я его уделаю! — с пеной у рта прорычал Колян.

Он уже изуродовал своего врага до неузнаваемости — разрубленные губы свисали кровоточащими кусками мяса, из кровавой дыры на месте отрубленного носа сочилась кровь, правый глаз, задетый клинком, вытек и заливал разрубленную щеку потоком слизи. Однако Угрюмый еще жил и даже пытался заслоняться от ударов искалеченными руками. Колян сделал резкий выдох и всадил топор глубоко в череп жертвы. Угрюмый сразу обмяк и откинулся на постель. Было видно, как дергаются в агонии его ноги под одеялом. А Колян все рубил и рубил, превращая голову убитого в чавкающее кровавое месиво. Наконец он отшвырнул топорик в угол, вскочил на кровать и расстегнул брюки.

— Слышь, Надюха, — с жутким смешком произнес он, — говорят, если на дохлую жабу поссать, то она живет. Проверим?

И он с тем же жутким смешком принялся мочиться на размозженную голову Федора. Затем, не застегивая брюк, он опустился на колени, схватил сжавшуюся в комок Надежду за волосы и, рванув, распластал ее на тахте.

— А ты думала, я тебя не трахну в последний раз? — прохрипел он. — На прощанье-то — святое дело! Первым я у тебя не был, так зато стану последним! Ну, давай, сука!

Обезумевшая от ужаса женщина пыталась сопротивляться, но Колян, казалось, обладал силой доброго десятка человек. Он припечатал руки Надежды к кровати, стиснув ее запястья так, что она застонала от боли, коленями раздвинул ей ноги и грубо вторгся в нее, одновременно укусив за щеку и ощутив на губах металлический привкус крови.

Минут через сорок лежавшие в кустах Рекс и Зародыш увидели там, куда они смотрели все это время, крошечный мигающий огонек на темном фоне дома.

— Пошли! — в один голос скомандовали они друг другу, подхватив канистры с бензином и, пригибаясь, двинулись через росистое поле.

— Тихо, чего топаете, как слоны! — зашипел на них Колян, когда они приблизились к забору. — Давайте мне канистры и сами перелезайте сюда. В доме надо все облить бензином и запалить. Возможно, я наследил там… Заодно и натюрморт посмотрите.

Колян двинулся вперед, Рекс и Зародыш зашагали следом. Он поднялся на крыльцо, посвечивая себе фонариком, уверенно прошел в спальню тещи, открыл там ящик старинного буфета и выгреб тускло блеснувшие в луче фонарика драгоценности. Ссыпав их в карман куртки, он вновь запустил руку в ящик и вытащил оттуда пачку долларов.

— Не пропадать же добру, — ухмыльнулся он, обращаясь к своим подручным. Почуяв неладное, он присмотрелся к ним повнимательнее. Оба неподвижно стояли на пороге и с ужасом смотрели на то, что осталось от головы старухи, распростертой на тахте, и на прилипшие к окровавленным обоям комки мозга. Внезапно Зародыш бухнул канистру на пол, выскочил в коридор, и оттуда донеслись характерные утробные звуки рвоты. Рекс, по всем признакам, тоже с трудом сдерживал рвотные спазмы.

— А ты как думал? — продолжая рыться в ящике, самодовольно заметил Колян. Он уже успел переодеться, найдя где-то в шкафу свою старую одежду. — Если карать, то уж по полной программе. Ладно, я отсюда выхожу, а ты начинай поливать. И полей хорошенько вот эту кучу — тут шмотки, которые на мне были, они все в крови.

Пацаны, ошалевшие от увиденного, уже не были слишком потрясены тем, по выражению Коляна, «натюрмортом», который им пришлось увидеть в спальне. А там они увидели красовавшуюся на стуле отрубленную голову Надежды, встретившую их страдальческим взглядом из-под полузакрытых век и оскаленным в мучительной гримасе ртом. На постели еще сочилась кровью бесформенная груда изрубленного мяса, еще недавно называвшаяся Федором Угрюмым и претендовавшая на главенство в криминальном мире города Таежного. Рядом распласталось обезглавленное и совершенно обнаженное тело женщины. Несмотря на свои безукоризненные пропорции, оно уже не вызывало никаких чувств и привлекало не больше, чем любой другой неодушевленный предмет.

— Вот он, фирменный почерк Николая Радченко, — с гордостью сказал Колян. — Ладно, давайте поливать эту падаль, а то Аспирин нас уже заждался и светать скоро начнет. Да и выспаться не мешает, поскольку у нас завтра… то есть уже сегодня вечером, серьезные дела. Я слышал, кое-кто из наших бывших братков не хочет, чтобы я был главным в городе Таежном. Придется с этими людьми разобраться.